Вечность!

Угадайте, у кого сегодня день рождения, и он кто хочет этим фактом заставить людей рисовать ему арты 

Спасибо им обоим 

Luna

Konig

Глава девятнадцатая: На грани Миров

Жизнь – рождение духа – явление крыльев Небесного Ангела, единого в трех ликах. Времени, энергии и материи. В единой жизни Целого – в самом Начале Начал, когда ничего зародило все. Когда Мир явился Богом.
Воистину: жизнь – Его дар, полный великих возможностей. Но она не может быть праздной, ибо разделена чертой смерти, а ее отсутствие – и есмь начало твоего конца в Пустоте. В маленькой точке Вечности, однако с Богом - жизнь дар бесконечный.
Так сказано в священной писании, и Айлиль в отсутствие резонов против следовал этой книге, как за путеводной звездой. Ей следовали многие, большие и малые эльфы, - многие, но все же недостаточно. Одни шли в небыль, не имея воли подняться, за вторых говорили третьи, что роднились с Пустотой, менявшей смерть на милость. Мир единое целое, и большинство, предавшее Бога, тем самым проклинало и тех, кто был Ему верен. Только Бог прощает с любовью, однако Он строг, а гнев Его знаменует Конец.
Киямат – во всю глотку возвещают факихи на жарком Востоке; Рагнарек – трубят в Рог Богов норды на холодном Севере; Эузд – бьют барабаны орды о войне в непроходимых джунглях Запада; Яха – оглашают асти последней нотой мелодию вечности лесное царство Юга. Или, как на всех языках говорит сердце этого мира, - темпора финон: Конец Времен. Когда Суд решит ход войны, и день озариться наступлением Бога. Когда Ангел протрубит весть, и Небеса разверзнуться над неприкаянным миром.
Тогда рухнет проклятье, и белый саван накроет эльфов, очищая планету, а черный покроет потерянных, венчая их с тьмой. Адский огонь только конец темной тени проклятья, пролегающего от древних времен, когда эльф, подобие Бога, стал Его вырождением. Когда первая измена духу образовало в нем Пустоту, и предательская смерть души эльфа стала шествием в бездну для всей расы.
Народ эльфов первым шагнул на божью твердь земли, и с самого начала они шли с Богом, творя в мире жизнь. Этот удар стал для них кинжалом в сердце. Из открытой раны хлынула кровь, очищая расу водой и огнем. От любви остались руины, проклятье сталось вырождением. Как народа, так и дара, из-за которого все началось – магии. Творение променяли на золото, любовь на могущество, а единство разделили на власть. Разногласие воплощалось в войну, пока один безликий призрак не сменялся другим, и пять сотен лет вражды обернули солнце кровавой луной. Покуда старое поколение сменялось на новое, эльфы начинали замечать, что боле не способны к деторождению. Сплотиться вновь было нетрудно, но уже тогда время показалось окончательной смертью. Выходом стала магия созидания, так что опыт по творению новых видов животных весьма пригодился для создания высшего разума. Столь сложная работа потребовала огромных усилий даже в сотворчестве всей расы. Результат получился на славу, и через тысячу лет мир вновь огласила небесная тишь. Несмотря на рай на земле, эльфы во второй раз предали своего Создателя, и братья сошлись с сестрами в жестокой схватке – за золото, за могущество, за власть.
- Власть, - хмуро произнес Дайре, разглядывая слово на экране, словно какую-то кляксу.
- Власть? – вопросительно вскинул бровь Айлиль.
- Власть! – улыбаясь вскинула руки Ая.
- Власть, - кивнул всадник на байке цвета заходящего солнца. Крепкая бычья кожа будто едва сдерживает мощную грудь, красно-синий килт скрывает толстые, будто древесные стволы, ноги, на бедре энергомеч. Вестник войны.
- То есть мне приказывают, - вскинул строгий взгляд на него Дайре. Тот снова кивнул. – Нет, - сказал старец, и всадник схватился за энергомеч. – Вы прольете свою кровь? – зычно вопросил Дайре.
- Чью угодно! – гаркнул воин. – Делайте что сказано.
- Не стану, - бросил гаджет в костер он и сел на стул, сделанный из травы сая.
Айлиль и Ая последовали его примеру. Всадник смерил их грозным взглядом.
- Ты обязан как верноподданный своего короля! – громогласно прокричал он – аж жилы на шее вздулись.
- Обязан?! Верноподданный?! Короля?! – глядя в огонь, произнес он. – Выполняй что приказали, или убирайся отсюда.
Всадник зло посмотрел на них, сжимая и разжимая руку на рукояти меча:
- Катал Праведный узнает об этом! – громко сказал он и тронул педали байка, направив к своему господину.
Дайре достал из кармана мантии стальную трубку с медными кольцами, зажег, затянулся, выдохнул. Фруктовое облачко защекотало ноздри Аи, и она сморщила маленький носик.
- Война, - сказал он, сняв мысль с его языка.
- Предатели! – с болью сказала Ая.
- Глупцы, в небыль уйдут, - произнес Айлиль.
- И нас за собой потянут, - добавила она. – Творящие станут землей, а дети в эту могилу канут. – Ая щелкнула пальцами, вызвав пламя в виде меча. – Друзья станут врагами, когда сами прольют кровь.
- Таким прощения не будет, - промолвил старец, выдохнув облачко дыма. – Лучше принять это сердцем, чем заслужить смерть.
- Неужто к преданиям предков глухи все! – воскликнул Айлиль. – Измена карается кровью. Два поколения - и жизнь сократиться. – Он перевел дух и с печалью промолвил: – Второй раз может стать последним. Уже второй век магия угасает. Норма жизни - всего триста шестьдесят лет! Для большинства! А есть и те, кто лишен жизни до трети. Три мира, даже наш, устроили войну с Богом.
- И зачем предки их создали, если сами воевали, - слабо выдохнула Ая, и он удивленно заглянул в ее серые глаза. В них отражалась печаль. – Знаю, - твердо сказала она.
- Но мы повинны все, - задумчиво выпустил длинную струю дыма Дайре. – По счету мы пятые. Четыре до нас ушли в небыль по похожим причинам. Вереница глупых ошибок, и каждая следующая ступень идет вниз, в Пустоту, пока от нашего ума не останется ничего. Необходимо череду трагедий прервать. – Он, вытряхнув пепел, положил трубочку обратно в карман. – Все Бога знают, тем не мене для так называемых правителей мирские желания Его выше, а их рабы не способны подняться в духе. И они уговоров слушать не станут. Предлагаю собрать Вече и решить, стоит ли заключить предателей в клетку. Я обращусь к старейшинам, но мне потребуется помощь, Ая. Сможешь обратиться к тем, кто решил закрыть глаза от наших бед?
- Конечно, ведь это моя судьба, - легко улыбнулась она.
- А твоя судьба, Айлиль, так понимаю, продолжается с ней.
- Я начну сегодня, и вам советую не медлить, - сказал Дайре и мыслями отправился на задание.
Айлиль был очень рад, что его судьба связана настолько с ней. Он уже как месяц закончил с обновлением города, и новое дело наверняка ведет к Богу. К Богу с ней вместе.
Начало весны, широкая зеленая дола с золотыми полями, где редких деревьев нет, миллионы ярких разноцветных бабочек, колоссальное дерево, раскинувшее кроны над целым полем белых цветов. Она созерцала и описывала рассвет жизни, фигурными пальчиками играя на арфе с белыми струнами, и оркестр природы аккомпанировал в ее серебряной гриве легким перезвоном колокольчиков, хлопаньем крыльев, трепетом лепестков, шелестом листвы, творя с душой единство любви. В ее рождении проявлялось чудо, с миром созидая, и слова на эльфийском слились с музыкой в песню: “Совершенство есть Начало жизни, и когда Бог творит Его, в Сердце царствует Гармония”. Она подчеркнула каденцию двумя парами струн и исполнила пассаж переливчатым смехом. “А связь душ образует Единство Целого”, - ответил Айлиль, и они провели день в поиске новых знаний, какова структура Мироздания.
С того дня они Бога познавали вместе. В сотворчестве себя и других, они, словно солнце, давали свет миру. Начало – пространства движение, проявляющееся связью энергий знаний. Порядок, проводимый Аей с Океаном Знаний студентам. Взаимосвязь – ключ, которым Айлиль руководит, превалируя город Ллиндин в новый период Мирового Года. Будущее – исток реки информации, текущей притоками настоящего, историей сотворчества. Вместе – были свет, небыли тьма – Единство Души.
- Дайре не пойдет Бога против, - строго смотрела Ая на Айлиля. Ей мир открытая книга, и небу звезд пульсар. Она лицо разума сердце, с парой солнечных крыльев, парящих лучом попутного серого ветра. – И Вече не объявит суд с Богом.
- Свод Его законов открыт всем. Быть Создателем – не мечта, прямая дорога. Что еще предложить? – вздохнул он. – Чума Бога они, мы – ответ души.
- Жизнь души просторы, крыльев свободы даль, мы небес частицы, в небе свода свет – не пыль, - потянула она его за руку поднимаясь. – Но Мир целая Семья!
Род – тесная кровь, но не личной масти – цвета Создателя. Общение – рода бассейн, беспрерывных энергий, дома фундамент. Время – насыщенности крови опыт, формирующий связи мысль. Сознание – энергий уровень духа, рожденного жизнью ученая личность. Душа – большое ответвление, произрастающее от личности поколения расы. Семья – колоссальная иерархия крови, множество судеб, но всех объединяет любовь Создателя.
- Жаль, расстаться с такой правдой пришлось. – Судьба каждого с Создателем: путь такой долгая и безбрежная река. Притоков много, но только она русло. – Творение труда - долгая память, близким друзьям любовь.
Семья Айлилю – счастливое сердце, пульсирующее ритмом любви. Ллиндин – озеро в нем, соединенное кровью. Звездный исток, но эльфство перевело его в другой полюс – в магнитар. Сбились часы – такова проблема: теперь ход идет в обратную сторону. Экзамен Бога на время, однако течение уже зависит от Вече. Его решение станет новой страницей, главной строчкой Шестой Истории. Пять предыдущих прошли не зря: эльфство добилось колоссальной истории знаний, стихами написанных в Бога Завете. Только строки ушедших вылились во времени кровью. Новая эпоха станет границей: шагом между Раем и Адом.
- Мы победим! – подбодрила Ая.
Огромное сооружением двух спиралевидных колец разного рода кристаллов вспыхнуло ярким светом, очертив зеркальную поверхность Портала.
– Ведь Бог ответа ждет, - согласился Айлиль.
Кольца завертелись с большой скоростью.
- Станет раса целым Создателем, - просияла Ая, Айлиль улыбнулся.
Яркий свет вознес их в небо.

перевод кучи упоротых комиксов под катом. автор.

Сияние скверны, фанфик о мире MLP и Warhammer 40000.
https://darkpony.ru/siyanie-skverny/

Глава одиннадцатая: Возникшие вопросы

Гигантская волна ударила в голову, вышибив весь его дух, жила на шее пламенно запульсировала; глаза впечатлено воззрились на изменяющийся мир, руки беспомощно ринулись к ним, оставляя призрачный след.
Неон плавно упал на пол. Висящая наверху люстра бешено закрутилась, под потолком задвигались змеи, раздувая его, стены, решив не отставать, начали смыкаться. Миг спустя он вновь упал, теперь на потолок. Но на нем ему не успелось полежать: как только он упал, стены смежились, а верх и низ взорвались. 
Буря красок. Повсюду точеные геометрические фигуры и единственная дорога вперед, вокруг которой эти самые фигуры и краски закручивались. Арки, треугольники, квадраты, ромбы, круги, многоугольники… чего только нет, даже боль есть. Нет, не физическая, психологическая, такая яркая и привычная, из-за осознания. Из-за осознания всего: жизни, смерти, переплетений того и другого, мгновения, когда оно есть мгновение, и мгновения, когда оно целая вечность. Эта боль такая же часть его, как и он этого мира.
“Единство”, - вспомнилось ему. Он един: един с самим собой, един с миром и его параллелями - и все едино. Да, именно так. Но когда он это осознал? Вчера, год, тысячу лет, десять тысяч лет назад… или прошла уже вечность? Он никак не может вспомнить.
И вот наконец Неон дождался. Раздробленный мир соединился, образовав для него нечто прекрасное и дорогое.
- Живой. Но мертвый внутри, - вздохнул теплый, нежный голос.
- Я… так долго, - только и выдохнул он.
Ощутив теплое прикосновение, Неон опять услышал голос:
- Долго. И глупо. Куда все ушло?
После этих слов Неон почувствовал горечь, несравнимую ни с какой физической болью. Как же болезненно осознание.
- Я тебе покажу, - с любовью утешил его голос.
И показал он, честно, без иллюзий. Всю бессмысленность, скитания, опустошенность, ненужную жестокость, страдания и глупость слез; наравне с этим и счастье, восторг, любовь и жизнь как венец одного из прекрасного. Неон понял, что его любят и желают ему счастья, однако и ждут от него отдачи – в улыбке, любви, жизни, свершениях. Ты любим, и ты люби. Как проста сея мысль, и как долго приходится времени на ее осознание. Она есть с начала, но теряется по неосознанности.
Многое теряется и забывается, однако немногие хотя бы понимают это, и еще меньше пытаются вновь приобрести. Сам Неон если и понимал что-то, то пытался не обращать внимания. Теперь все забытое перед ним, и ему поневоле приходиться его понимать. Как жестока правда… впрочем, она честна, и она же помогает разуму покорять новые восходы.
- Пойми свою суть, - послышался тот же голос. - Постарайся жить, принося любовь себе и другим.
Неон не нашелся с ответом, хотя ему надобности не было: ощущение того теплого голоса пропало, новый прекрасный мир быстро угасал, а немного погодя он сам провалился в нечто.
Реальность разбита на осколки – попробуй собери; в голове мысли – звучат, как люди; ощущения странные – себя он не сознает, но сознание – да. “Некоторым может показаться, будто вечность прошла”, - отчетливо прозвучала мысль. Вечность, может, пусть прошла, но где и кто он или она - ни черта неясно. Он или она вроде есть, жизнь чувствуется, вот только, что произошло - опять же ни черта неясно. 
Осколки соединились, и реальность стала собранной, словно ничего не содеялось. Верх такой чудный – ярко-зеленый и с образами чего-то, красивый, как живописная картина. Голова повернулась вправо: стена тоже зеленая, вся блестит, как сосулька в солнечный день; теперь влево: изумрудный цвет сияет, кровать, на ней дышит жизнь, чудесная и дорогая. “Ей необходимо тепло”, - пояснила мысль, - “забота, помощь. А тем и себе поможешь”. “Луна. Кажется, она именовала себя “Луна””, - добавила другая мысль. Ей нужно тепло, и ему тоже. Ты любим, и ты люби.
“Ааааа”, - выдохнул Неон, став на ноги. Его переполняла жизнь, сотрясая тело – он невероятно счастлив, - настолько счастлив, что улыбка на его лице буквально окаменела, хоть молотом бей. За глазами яркий красочный свет и волшебная мозаика, с открытыми родная комната и девушка, принцесса Луна - одинокая, хворая, слабая, сломленная, почитай без жизни. Неон непременно вернет принцессу Луну к жизни. Он не совсем понимал, зачем ему это надо, но что-то говорило сделать именно так.
Неон подошел к изголовью кровати. Хрупкая, с изящными чертами мордочки, глубокими глазами цвета сапфирного моря и телом грации – она действительно вылитая принцесса. Красавица, и все тут. Одно лишь портило ее красу – отсутствие крыла, она стала калекой. И, думать не надо, по его вине: напился, будто какой-то пропойца, и давай ей выкладывать, что на душе лежит - понятно, почему Луна сбежала в неизведанный ей мир. Там на нее свалилось злоключение, она повредило крыло, и какой-то благодетель, обнаружив экое диво, решил стать ее щитом и припаркой. Кормил, поил – если так можно сказать по виду ее выпирающих костей – лечил и ухаживал, заботился. Но, видимо, забота была и другой, или еще какая причина, раз она от него сбежала, как и от него самого.
Заявилась, словно гром среди ночи, и стояла, пока Неон ее не увидел, следом тотчас же упала. Грязная была, никак в грязи искупалась, прежде чем к нему наведаться, а глаза просто пылали, и рог ее чуточку искрился. Сбежавшая принцесса прибежала обратно к своему рыцарю на белом коне – ясное дело, что Луна Неона за такого не считает, просто ей больше не к кому. Отвернуться он не мог и не замечать тоже, и пришлось ему за ней хлопотать: отмыть всю грязь (ох, сколько ее было), уложить в кровать и следить за ней, как бы что не случилось. Сутки уже прошли, а Луна все глаза не открывает, хоть бы писк какой издала. Да нет!
Жалко ее, точнее, ему не хочется, чтобы она умерла в его доме – куда труп девать. Всякий удивится такой находке, и Неон из их числа. Поначалу глазам не поверил, думал, галлюцинации, и тут эта навязчивая галлюцинация заговорила, мол, нет, не уйду; спустя время он все же убедился, что все наяву. Когда эта не галлюцинация пропала, он уж подумал, что свихнулся, но потом понял, что она тайком ушла. Жизнь пошла прежним шагом, одинокая жизнь. Неон даже начал скучать по своей незваной гостье. И вот снова она, принесшая ему заботы. К счастью ли, к сожалению ли, но принцесса Луна снова здесь. 
Осторожно приложив ладонь к ее лбу, он ощутил тот же жар, что стоял сутки. Что ему с ним делать? Неон не врач, Луна – не обычный пациент, и у нее не обычная болезнь. Луна сказала, что она из Эквестрии – вот туда ей и нужно, однако она сама неведомым способом попала сюда и, точно, не ведает, как ей вернуться назад, в Эквестрию, ее родной дом.
“Ее б накормить хорошенько, - подумал Неон, приподняв два толстых одеяла, - вон как кости торчат”.
- Нечего было сбегать, - упрекнул он Луну. – Подумать можно, будто ты никогда не видела изрядно выпевшего человека. Скажи мне, каким образом умудрилась попасть в передрягу ты – существо, обладающее магией?
Она не ответила.
- Быть может, какой-то человек или группа людей напали на нее? – стал рассуждать вслух Неон, присев на кромку кровати. – Нет, слишком сомнительно: она наверняка не дура, чтобы разгуливать по улице, да магия у нее в помощи. Летала, - сообразил он, - темной ночью и высоко над всеми – значит, упала. И, видать, не слабо. Интересно, кто ее обиходил весь прошедший месяц? – Он взглянул на ее мордочку, надеясь увидеть открытые глаза, но увидел искаженную болью гримасу. – Поправляйся, - искренне пожелал Луне Неон.
Надежда есть – стало быть, не все потеряно.
Ему пришлось уволиться: Неон не стал оставлять больную одну, которая, коли очнется, может снова сбежать. Нелегко было прийти к такому решению, тем не менее, будет хуже, если она погибнет или ее поймают. Пусть принцесса Луна значит для него не больше, чем обычный знакомый, ее гибель не желательна, вдобавок он к ней чуточку привязался. Деньги пока что есть, он их копил, жить можно, а когда принцесса Луна станет здоровой настолько, чтобы пользоваться магией и возвратится в свою Эквестрию, вернет ему сполна.
Неон встал с кровати и пригладил ее вспотевшую гриву.
Когда стояла светлая ночь и полная луна освещала город, Неон находился возле больной Луны, обильно потевшей и дышащей жаром. Что-то не давало ему покоя. Не страх ли это? На этот счет Неон ничего не мог сказать – ему всего-навсего неспокойно; он проснулся посреди ночи, услышав чьи-то горячие вздохи, встал с постели, уложенной на полу рядом с больной, и, подойдя к ней, уставился, словно увидел нечто невозможное. “Она дышит, исполнена жизнью”, - дошло до него. Казалось бы, на этом все – и тут принцесса Луна едва приоткрыла глаза.
Сердце Неона чуть не разорвалось от счастья, переполнившего его, уже второй раз за короткое время. Казалось бы, что тут-то уж все - и Луна еще раз ниспровергла домысел, слабо буркнув то ли “Ких”, то ли “Киэ”.
Не думая, он сбегал на кухню и принес ей стакан воды.
- Осторожно, - сказал Неон, не менее осторожно, приподняв ее мордочку одной рукой, другой вливал в ее горло воду. Несколько струек воды пробежали мимо. – Как себя чувствуешь? – спросил он, не сразу поняв глупости вопроса. – Можешь сказать еще хоть что-нибудь? - с надеждой в голосе произнес он.
Ее ответом было молчание, говорившее о том, что Луну вновь захватил горячечный сон.
Сон больше к нему не шел, и Неон всю ночь провел занятый мыслью: “Зачем мне она?” Без злополучной принцессы Луны его жизнь осталась бы мирной и с работой - живи да радуйся, с ней – одно лишь волнение. Однако выбора ему не дали. На тебе принцессу в руки, корми ее, смотри за ней, обеспечивай всем необходимым и, если что, угождай. Угождать, правда, ему пока еще не представилось - судя по давней встрече, принцесса Луна скромная девица, злого слова не скажет. Хоть это хорошо.
Возможность ее чрезмерной величественности казалось ему паршивой – навряд ли Неон тогда бы смог ее вынести. В таком случае, скорее, он бы ее вышвырнул, и нет разницы, погибла бы она или ее поймали, или по крайней мере сделал на этом условие.
“Да, хорошо”, - согласился он с самим собой, тихонько поя ее сладкой водой. Глаза слегка открыты, взор туманен, губы еле двигаются – вот и вся ее поправка, - довольно значительная, если сравнивать с прошлым днем. Иногда с ее губ срывается одно слово, имя, принадлежащее ее спасителю, и ее неясный взор видит перед собой как будто этого спасителя, а не Неона, часами стоящего над ней. 
- Кир, - прошелестела Луна на следующий день, когда ее слова обрели силу. – Кир… - Дальше он услышал слова на незнакомом ему языке, смешанном вперемежку звонкими и глухими звуками, потом снова “Кир, мы вместе...”, “Кир, когда-нибудь…”, “Кир, ты мне…”
- Кир, - повторил Неон за ней, рассчитывая услышать пояснения на родном языке. Ответ был таким же, как его слово, и он отправил следующую ложку с жидкой кашицей ей в рот. – Немногословно ты стала.
На его замечание Луна ответила вопросом:
- Кир?
“Неужто она надо мной глумится?”
- Кир, - следом добавила она, окончательно закрыв глаза, и тем его предположение развеялось.
Наутро четвертого дня после пробуждения Луны Неон, как всегда, стоял над больной с тарелкой жидкой каши, и взгляд оной непонимающе воззрился на него. “Она меня не узнает?” – подумалось ему, но непонимание сменилось обидой. - “Или не хочет меня узнавать”. Будто бы он виноват в трагедии, а не она сама, тайком ускользнувшая и подвергшая себя удару.
- Не я виноват в случившемся, - как бы оправдываясь, произнес Неон. Сев на стульчик рядом с кроватью, он протянул ей ложку кашицы. Луна бросила на него недовольный взгляд, но рот открыла. – Зачем ты сбежала? Я тебе ничего не сделал. – “Только напился и проплакался”, - добавил про себя он.
Молчание. Только недовольное молчание было ее ответом. Чем она недовольна, - тем, что она ожидала увидеть своего Кира? Разве Неон не заслужил хотя бы слова благодарности?
- Кто такой Кир, твой спаситель?
Молчание.
- Это он обработал и зашил твою… рану?
Молчание.
- Расскажешь мне своем спасителе?
Молчание. Молчание. Молчание. Молчание. И опять чертово молчание. На все его вопросы ответ един. Неону даже сдается, что она откусила себе язык, лишь бы ему и слова не сказать. Он проверил: протянул правую руку, сжал нижнюю челюсть и левая приподняла верхнюю – язык есть. На сею дерзкую выходку Луна удостоила его самым недовольным и презрительным взглядом. Однако и тут он от нее и слова не услыхал.
Рассердившись на ее притворную глухоту, Неон встал, сходил на кухню, взял остатки виски, вернулся и, усевшись перед ней, стал пить назло ей. Раз не хочет ничего говорить, вот ей! Она смотрела на него, как на врага – взгляд злобный, ничего не скажешь – лоб хмурился, глаза сузились, губы дрожали, желая что-то сказать, - и таки они это сделали:
- Дурак. – Произнесла она слабо, он мог ничего и не услышать, коли б не заметил движения ее тонких губ.
- Неужели! – воскликнул Неон. – Заговорила! Да как: разве принцессе подобают такие словечки?
Он поставил бутылку на пол.
- Почему ты…
- Мне трудно говорить, - тихо молвила Луна, - принесите воды.
Ему стало стыдно после ее слов, и он послушно исполнил просьбу. Пила она жадно и, прежде чем продолжить, выпила еще три стакана.
- Мне трудно говорить, - повторила она. – Давайте… потом.
Все. Больше Луна ничего не выдавила. Неону, как бы ему не хотелось, придется подождать – не утруждать же больную, которой и так тяжко.
И он ждал. Долго ждал. Этим днем она съела еще одну тарелку каши, приправленной зеленью, и выпила порядка десяти стаканов воды; вечером тонко намекнула на скуку – тонко, почти сам вечер ушел на разумение Неона, оставшееся время он потратил за чтением фэнтэзийной книги, третей по счету – две другие не пришлись ей по вкусу. Новый день весьма удался: у Луны наконец-то спал жар, она съела целых две тарелки густой каши с луком и морковкой, выпила все также уйму воды, улыбнулась и проронила пару слов: “Почему главные герои обязательно сильные… или добрые, почему их то и дело спасают, а они то и дело одерживают верх?” Ответ у него давно был: “В жизни много горестей, безусловно, и много светлого. Но горести порой затмевают свет. И некоторые ищут в книгах как раз утерянный свет, дабы развеять тьму. Хотя мне по душе именно приключения”. Закончил Неон с улыбкой, поддержанной улыбкой Луны.
Следующие два дня были серыми, как тучи в неясный день. Сначала Луна отказалась от каши, потом от воды, и лишь вечером смогла что-то закинуть в себя. Неону поначалу было по боку, а когда он увидел ее плачущую навзрыд, у него внутри что-то сжалось. “Что с тобой?” – услышав его слова, она зарылась с головой под одеяла, и ее всхлипы ничуть не стали тише. Притихла плачущая принцесса к утру следующего дня, заработав себе два красных зияющих провала на изможденной мордочке, и скрывала полученное от Неона, пока он, наконец, не стянул с ее мордочки одеяла. “Не прячь. Мне все равно”, - сказал он ей тогда, на что она, по виду, с чего-то вдруг обиделась. Ее расстроенный вид прижал его грузом. Неон извинился, и надутые щечки Луны спали.
Восьмой день после пробуждения Луны на поверку оказался хорошим. Погода была ненастной, дождь барабанил по крыше. Луна, увидев перед собой Неона с очередной порцией каши, посмотрела на него печальными, полными слез глазами и проговорила жалобным голосом: “Оставьте меня, прошу вас”. Он не стал препираться и провел день вплоть до вечера в ненамного большей комнате, чем маленькая кухня, сыграв с собой в карты и остатки времени проведя в размышлениях, в которых пришел к выводу, что принцесса горюет о потере крыла и, возможно, неприятном случае, заставившем уйти из под крыши своего спасителя. В размышлениях он заснул и, к удивлению, проснулся точно вечером. Подогрев кашу и сам подхарчившись, Неон принес Луне здорово наваленной каши тарелку. “Мое излюбленное блюду”, - сказала она, бросив взгляд на овсянку. - “Как вы догадались, что я до безумия люблю кашу?” “Не привередничай”, - не принял шутки он и пояснил: “Жуешь ты с трудом, а до этого вообще зубами не шевелила. Я мог бы поить тебя медом, но тогда у меня деньги выйдут еще до начала нового месяца”. И она съела все подчистую, присовокупив: “Я благодарна вам. И готова потолковать с вами завтра. Давайте завтра”.
Завтра. Ночь тянулась нестерпимо медленно. Завтра Луна ему расскажет все - о побеге, потере крыла, своем спасителе, - все, о чем он только ни спросит. И о самом важном, каким образом она очутилась в ином для нее мире – самом важном для Неона. Луна здесь гость, а время гостей подходит к концу: нельзя же навечно застыть в другом мире - как же ее семья, родные и близкие, притом она принцесса, у нее должен быть долг и есть подданные, о которых ей нужно думать. К тому же, он не может ее вечно содержать у себя и вечно скрывать, рано или поздно ее кто-нибудь да заметит, рано или поздно все всплывет на поверхность, и ему воздастся. Ей в свой черед, даже гораздо сильнее: непостижимая уму находка поразит мир настолько, что перевернет его, вернее, возвысит и растянет – есть не только бесконечные параллельные измерения, но и совершенно новые, и они пересекаются, пускай хоть тонко. А для открытий потребуется она, обладающая магия и иномирица, над ней проведут опыты, жестокие, он не сомневается, после которых Луна будет едва жива, если вообще будет, или будет жить в другом роде.
Тут отвернуться Неон не сможет, и глаза закрыть, и плюнуть не выйдет. Решить вопрос – единственный выход. Но как? Она зашла сюда из другой двери, и что, втолкнуть обратно не получится, вытолкнуть в еще какую-нибудь тоже нет. Доступные пути ему неизвестны – стало быть, их нужно узнать. В первую голову следует разобраться, как она попала сюда, дальше видно будет.
Ночь, ковылявшая будто старуха, в конце концов уступила дню – не столько знатному, сколько занимательному, хотя, вернее сказать, того и другого в нем поровну. Неон не смог уснуть, однако встал с постели с улыбкой и намерением отблагодарить Луну. Он, влекомый благодарностью, мигом оделся, купил все нужное в ближайшем магазине и вернулся, забрызганный снизу грязью – дождь оставил свои следы, - но с тем же настроем.
Когда принцесса Луна открыла глаза, приготовление к разговору с ней было закончено, и оно только ждало человека и аликорна. До боли худая, с впалыми щеками, буйной растрепанной гривой, непонимающей мордочкой, она, в данный момент не очень походившая на принцессу, глупо уставилась на Неона, нависшего над ней.
- А? – вопросительно зевнула она, прикрывая рот одеялом.
- Ты намекнула мне, что овсянка у тебя в печенках сидит. Я приготовил тебе пир, - промолвил он и добавил: - Очень скромный. Ты сможешь сидеть за столом, на стуле?
Принцесса кивнула. 
- Пир. Очень кстати. Жаль, у меня нет подобающего наряда.
- Вы носите одежду? – удивился Неон, думавший, что в ее Эквестрии живут без нее.
- Да. Все лорды и леди имеют такой обычай. В простонародье мало кто, если на праздник, и то не всегда. Мы – не ваши лошади, коли вы об этом. – Она встала с кровати нетвердыми ногами. Кости и кости да мясцо кое-где с одним крылом – все, что осталось от живой и грациозной Луны, разве что глаза прежние, сияющие сапфиры. – Где?
Неон, ужаснувшийся ее состояния, молча двинулся к кухне. Пир, даже добавив “очень скромный”, было громко сказано: густой суп с капустой, морковное пюре, овощной салат, мягкий хлеб, очищенные от кожуры яблоки и груши, кремовый торт на десерт и бутылка красного вина для нее. Он помог ей устроиться на низеньком стуле.
- Вино? – предложил Неон. Луна кивнула и с помощью него пригубила глоток. – Немного.
- Я не пью, - объяснила она, - лишь изредка для поддержки. – Тем не менее попросила его еще и осушила бокал без остатка. – А вы?
- Не в этот раз. – Необходимо иметь ясный разум, иначе он все забудет. – Может, поешь для начала? А то мне страх глядеть на тебя.
Луна согласно кивнула. Покрасневшая и понурившая взор, она открывала рот, принимая сначала суп, далее половину морковного пюре, овощной салат с хлебом, кусочек торта и запив съеденное бокалом вина. Неон был доволен – глядишь, она скоро поправится.
- Ты хочешь вернуться домой? - начал Неон, усевшись напротив нее. Луна коротко кивнула и он продолжил: - Тогда расскажи мне, как ты попала сюда, и расскажи, что с тобой произошло. Ты мне уже говорила, что посетила наш мир ради знакомства, обмена знаниями и что, в случае твоего возращения домой, не сможешь сюда вернуться. – Он помолчал, пристально оглядев ее скелет, дабы убедиться в своих дальнейших словах. – Я, так понимаю, ты сама не знаешь, каким способом возвратиться, иначе бы давно это сделала. 
- Не знаю, - горько согласилась Луна. – Вы правы: я много не знаю. Однако знаю без сомнения: двери дома для меня закрыты. – Неон хотел утешить ее, но она ему не позволила. – Ошибка… еще одна ошибка, которую я совершила… по неведенью. 
В уголках ее глаз наворачивались слезы, и Луна поникла. “А когда-то была милой и радостной”, - вспомнилось ему.
- Давай разберемся. – Неон надеется на лучшее, на избавление его проблемы, Луны. – Ну же.
Принцесса Луна подняла голову – в ее глазах больше не было слез.
- В Эквестрии я скучала. – Ее голос оказался неожиданно твердым. – Все-таки я – Младшая принцесса, тень своей дражайшей сестры. Не подумайте, я люблю ее, - сразу оправдалась она. – Моя сестра добра, берет на себя всю ответственность короны и власть дня, я же – хранительница ночи и занимаюсь мелкими бумаги, когда моей сестры либо нет, либо она слишком занята. Провожу дни и ночи во дворце и окрестностях города. Меня заела тоска, - ее голосок едва заметно дрогнул. – Мне были нужны приключения, а не пергамент и чернила, запахи природы и магии, а не духов и масла, звуки необъятного океана и рокот морей, а не плеск опостылевших водопадов и чириканья леди, чувства открытий и древних тайн, забытых в эпохах. Приключения.
“А мне бы понравилось жить во дворце и слушать плеск водопадов”, - подумалось ему.
- И ты прыгнула в портал, закрытый во тьме на семь замков?
Луна недовольно покачала головой.
- У вас не то представление о магии. Магия имеет силу и вес; портал – сосредоточие колоссального количества необузданной магии, которое своей тяжестью и силой разрывает время и пространство. – “Точь в точь черные дыры”, - отметил про себя он. – Такая магия подвластна лишь богам и… легендарным созданиям.
- Легендарным созданиям? – недоуменно повторил Неон.
- Существа, действительность которых под сомнением, - объясняла Луна, - Праотцы, древнейшие драконы-боги, давшие жизнь нашей земле и защищавшие ее до последней толики магии. Басни это, - фыркнула она скорее как девочка, чем взрослая женщина.
- Что так? – не сдержал смеха он.
- В преданиях пишется, - щеки Луны запылали, - что семя Праотцов дало жизнь первому разумному роду, драконам, и упоминается, что они были бесполы. Каким же способом они заимели жизнь? Откуда взялось семя?
- А что с богами? Ты помянула и их.
- Бог, в моем мире, тот, который обрел могущество – им может стать любой, только обрети силу. – Она призадумалась. – “И станут дети Праотцам подражать, и помрачит их разум сила эта, и станут дети отцов своих клясть за их слабость. Да возьмут они себе имя бога”, - процитировала она и заключила: - Единственная правда в сказаниях, - и та лишь наполовину. Все боги, что существовали, не называли себя таковым: сан бога им дался от народа.
Принцесса Луна умна, хотя ведет себя не по возрасту.
- Ваш мир занимателен: магия, драконы, живые боги, легендарные создания. Только мы уклонились от твоей истории. – Ее недолго радостные глаза сменились грустью. – Что стряслось дальше?
Луна на миг задумалась.
- Я отправилась в библиотеку Кантерлота, в запретные архивы – даже не знаю, почему меня посетила столь глупая мысль, раз я хотела скрыться от глаз своей сестры. Может, я подумала, что мне стоит захватить с собой пару пыльных книг и свитков, может, надумала оставить послание любимой сестре в качестве шутки, тем не менее я там скоро оказалась, среди забытых книг, писаний, свиток и хроник – слов, что перестали звучать вслух. – Ее глубоко впавшие вглубь сапфиры было загорелись и тут же потухли. Неон слушал предельно внимательно, стараясь разобраться. – Я нашла свиток, лежащий не там, где ему было положено, на кипе книг о Веке Скорби. Быть может, этот свиток кто-то читал до меня и пытался раскрыть его секрет. Я не предала этому значения и, видно, зря. Свиток заключал в себе заклинание, написанное на языке эпохи Века Скорби. Язык сей мне хорошо знаком. - Луна погрузилась в размышления, и Неону пришлось вернуть ее из их власти. - Прошу меня простить. Мне скудно помниться, о чем заклинание. Момент тот, словно вырвали из моей памяти.
“Хуже некуда”, - думалось Неону. - “Она не помнит столь важный момент. И как же я намерен возвратить принцессу Луну домой, если ей и мне не известно, что забросило ее в мой мир?”
- А могло ли заклинание призвать портал?
- Нет. Портал бы разрушил и Кантерлот, и замки на множество лиг. Моя память стерта до вашего дома – я пришла в себя уже здесь.
- И сбежала, - добавил Неон.
- Ничего я не сбежала, - пролепетала она в ответ, хотя ее вид выдавал обратное. - Вы мне запретили показываться на глаза вашей расе, и я не показывалась… полетала вокруг вашего дома - и только. – Ее голос стал тихим, почти печальным. – Моя магия меня подвела, сверх того, ночью, когда она должна быть сильнее всего. Я сверзилась с неба, вглубь леса. 
- Леса? Далеко же ты тогда залетела. Мой дом не близь леса.
- Наверное, меня унесло… я забываюсь во время полета, притом произошел сбой магии, сковавший меня болью. Очнулась я в доме другого человека. – Луна сжала челюсти, и ее скулы чуть не пронзили тонкую кожу, заставив Неона поморщиться. – У меня было раздроблено правое крыло, потеряна магия и множество ушибов и ссадин. Мое сознание прибывало во тьме, так что я не помню, как отсекли, - она горько запнулась, - ненужную меня часть.
Принцесса Луна дрожала, будто испуганная маленькая девочка, робко смотря своими сапфирами на изумруды Неона. С легкой красной на щеках, красивыми чертами, длинной ночной гривой и трепещущими губами, она была самой что ни на есть испуганной маленькой девочкой. Сердце Неона сжалось.
- Если ты хочешь прервать…
- Ни за что, - с чего-то вдруг вспылила маленькая девочка. – Я должна вам все поведать, и мы должны найти решение сей проблемы.
“Луна рвется домой”, - понял Неон.
- Тогда я жду.
- Тот человек присматривал за мной, пока я не смогла встать с кровати, и продолжил, пока не настал наш с ним разговор. – Луна крепко закрыла глаза словно что-то вспоминая, открыла и закончила: - Меня охватил обжигающий холод, зрение помутнело, я ощутила кровь на своем лице и сделала шаг в сторону того человека. Я упала, и мое сознание упало вместе со мной в колодец непроглядной тьмы.
Еще один сбой магии?
- Получается, тебя подвела магия, во второй раз? Неувязка: у тебя она иссякла, и откуда же сбой?
Луна дотронулась до своего рога – прямого, как копье, и скорее всего такого же острого. Провела по нему, стукнула – раз-два, раз-два – ничего.
- Холодный, - наконец вымолвила она, стукнув по нему напоследок. – Твердый. Теперь бесполезный: я не чувствую в нем магию; при этом моя магия со мной: до сих пор действует заклинание высокой эмпатии. Каждая черта вашего лица отражается в моем сознании словами, и мои отражаются в вашем, пусть вы этого не замечаете.
- Но я же слышу… - не поверял Неон.
- У вас не то представление о магии, - насупилась маленькая девочка. – Вам кажется. Магия может взаимодействовать с телом и стихиями, но не так: ни один единорог не пускает огненный шар из рога, изо рта лед, из глаз молнии, не делает за секунду тело стальным; магия взаимодействует со средой, предметами, с твоим и близкими телами. Я не могла за мгновение изучить ваш язык. У магии есть строгие законы и ограничения.
- Ладно, ладно, - признал он. – Запомню. Как нам быть с твоим положением?
Его вопрос поверг Луну в ступор, заставив ее хорошенько пораздумать.
- Помни я то заклинание, смогла бы изменить его действие. Оно было составлено во времена отчаяния и утраты, когда никто не имел никакую надежду, когда не знали, погибнешь ты от меча, предательства, огня или болезни, когда завтрашний день казался недосягаемым. Все верховные маги Века Скорби стремились либо возвысить своего короля, либо прекратить войну и исправить ошибки своих королей. От Времен Скорби сохранились заклятия, направленные на изменения – “Живая Вода”, “Разложение”, “Воздух, Кровь, Жизнь”, “Пепел и Дым”, “Каменный туман”. Тот свиток содержал… меня забросило в ваш мир, отшибло память, магия истощилась, но действует, я вторично провалилась во тьму. Чего-то не достает. Я ведь и правда словно сквозь время прошла, через границу наших миров, тьма – и сквозь… не сходится. Время тут не играло роли. Так что же?
- Портал? – подсказал Неон.
- Да нет же. Какой портал. – Луна уставилась в потолок, предоставив взгляду Неона свое истощенное горло. – Преграда – граница, сквозь нее. Не удивительно, что моя магия ведет себя так. Представьте себе толщу магической энергии, чужеродной и древней, и я пронизалась сквозь нее, как меч в гору. Моя магия просто сломана, и ее можно починить, как представленный вами меч на кузне.
Эта мысль осветила ее мордочку.
- То заклинание было об изменении времени. Какой-то верховный маг той эпохи жаждал изменить ход событий. Безумно, - просияла она. - Нынешние верховные маги на такое не пойдут. Молоко в жилах будет мешать.
Луна встала со стула и собиралась отправиться в постель, рука Неона остановила ее.
- Следует подумать очень хорошо и очень долго. И мне, и вам.
- Успеем. Ты обещала поведать историю, и забыла назвать имя спасшего тебя человека. Его надо бы поблагодарить, при встрече.
Повернувшись к нему лицом, она нехотя назвала имя:
- Кир. – Луна вздрогнула. – Он добрый. Беспокоился обо мне. Любил лес.
Неон ласково улыбнулся. Луна стояла с опущенной головой, кажется, одолеваемая печалью.
- Я тоже знавал одного Кира, моего доброго друга. – Ему стало плохо, сердце неохотно отозвалось на воспоминание. – Давний друг. Тоже обо всех беспокоился, тоже любил лес. В детстве мы частенько гуляли по лесу, с таким приятным хвойным запахом. Особенно осенью. Красные, желтые, золотистые листья окружали нас и прятали друг от друга.
Неон присел на низенький стул – ноги его не держали.
- Кир любил лес… и сгинул в нем, - тошно произнес он, и глаза Луны округлились.