Сомнений нет, Луна красива, Важна, любима нами сильно.

Глава одиннадцатая: Возникшие вопросы

Гигантская волна ударила в голову, вышибив весь его дух, жила на шее пламенно запульсировала; глаза впечатлено воззрились на изменяющийся мир, руки беспомощно ринулись к ним, оставляя призрачный след.
Неон плавно упал на пол. Висящая наверху люстра бешено закрутилась, под потолком задвигались змеи, раздувая его, стены, решив не отставать, начали смыкаться. Миг спустя он вновь упал, теперь на потолок. Но на нем ему не успелось полежать: как только он упал, стены смежились, а верх и низ взорвались. 
Буря красок. Повсюду точеные геометрические фигуры и единственная дорога вперед, вокруг которой эти самые фигуры и краски закручивались. Арки, треугольники, квадраты, ромбы, круги, многоугольники… чего только нет, даже боль есть. Нет, не физическая, психологическая, такая яркая и привычная, из-за осознания. Из-за осознания всего: жизни, смерти, переплетений того и другого, мгновения, когда оно есть мгновение, и мгновения, когда оно целая вечность. Эта боль такая же часть его, как и он этого мира.
“Единство”, - вспомнилось ему. Он един: един с самим собой, един с миром и его параллелями - и все едино. Да, именно так. Но когда он это осознал? Вчера, год, тысячу лет, десять тысяч лет назад… или прошла уже вечность? Он никак не может вспомнить.
И вот наконец Неон дождался. Раздробленный мир соединился, образовав для него нечто прекрасное и дорогое.
- Живой. Но мертвый внутри, - вздохнул теплый, нежный голос.
- Я… так долго, - только и выдохнул он.
Ощутив теплое прикосновение, Неон опять услышал голос:
- Долго. И глупо. Куда все ушло?
После этих слов Неон почувствовал горечь, несравнимую ни с какой физической болью. Как же болезненно осознание.
- Я тебе покажу, - с любовью утешил его голос.
И показал он, честно, без иллюзий. Всю бессмысленность, скитания, опустошенность, ненужную жестокость, страдания и глупость слез; наравне с этим и счастье, восторг, любовь и жизнь как венец одного из прекрасного. Неон понял, что его любят и желают ему счастья, однако и ждут от него отдачи – в улыбке, любви, жизни, свершениях. Ты любим, и ты люби. Как проста сея мысль, и как долго приходится времени на ее осознание. Она есть с начала, но теряется по неосознанности.
Многое теряется и забывается, однако немногие хотя бы понимают это, и еще меньше пытаются вновь приобрести. Сам Неон если и понимал что-то, то пытался не обращать внимания. Теперь все забытое перед ним, и ему поневоле приходиться его понимать. Как жестока правда… впрочем, она честна, и она же помогает разуму покорять новые восходы.
- Пойми свою суть, - послышался тот же голос. - Постарайся жить, принося любовь себе и другим.
Неон не нашелся с ответом, хотя ему надобности не было: ощущение того теплого голоса пропало, новый прекрасный мир быстро угасал, а немного погодя он сам провалился в нечто.
Реальность разбита на осколки – попробуй собери; в голове мысли – звучат, как люди; ощущения странные – себя он не сознает, но сознание – да. “Некоторым может показаться, будто вечность прошла”, - отчетливо прозвучала мысль. Вечность, может, пусть прошла, но где и кто он или она - ни черта неясно. Он или она вроде есть, жизнь чувствуется, вот только, что произошло - опять же ни черта неясно. 
Осколки соединились, и реальность стала собранной, словно ничего не содеялось. Верх такой чудный – ярко-зеленый и с образами чего-то, красивый, как живописная картина. Голова повернулась вправо: стена тоже зеленая, вся блестит, как сосулька в солнечный день; теперь влево: изумрудный цвет сияет, кровать, на ней дышит жизнь, чудесная и дорогая. “Ей необходимо тепло”, - пояснила мысль, - “забота, помощь. А тем и себе поможешь”. “Луна. Кажется, она именовала себя “Луна””, - добавила другая мысль. Ей нужно тепло, и ему тоже. Ты любим, и ты люби.
“Ааааа”, - выдохнул Неон, став на ноги. Его переполняла жизнь, сотрясая тело – он невероятно счастлив, - настолько счастлив, что улыбка на его лице буквально окаменела, хоть молотом бей. За глазами яркий красочный свет и волшебная мозаика, с открытыми родная комната и девушка, принцесса Луна - одинокая, хворая, слабая, сломленная, почитай без жизни. Неон непременно вернет принцессу Луну к жизни. Он не совсем понимал, зачем ему это надо, но что-то говорило сделать именно так.
Неон подошел к изголовью кровати. Хрупкая, с изящными чертами мордочки, глубокими глазами цвета сапфирного моря и телом грации – она действительно вылитая принцесса. Красавица, и все тут. Одно лишь портило ее красу – отсутствие крыла, она стала калекой. И, думать не надо, по его вине: напился, будто какой-то пропойца, и давай ей выкладывать, что на душе лежит - понятно, почему Луна сбежала в неизведанный ей мир. Там на нее свалилось злоключение, она повредило крыло, и какой-то благодетель, обнаружив экое диво, решил стать ее щитом и припаркой. Кормил, поил – если так можно сказать по виду ее выпирающих костей – лечил и ухаживал, заботился. Но, видимо, забота была и другой, или еще какая причина, раз она от него сбежала, как и от него самого.
Заявилась, словно гром среди ночи, и стояла, пока Неон ее не увидел, следом тотчас же упала. Грязная была, никак в грязи искупалась, прежде чем к нему наведаться, а глаза просто пылали, и рог ее чуточку искрился. Сбежавшая принцесса прибежала обратно к своему рыцарю на белом коне – ясное дело, что Луна Неона за такого не считает, просто ей больше не к кому. Отвернуться он не мог и не замечать тоже, и пришлось ему за ней хлопотать: отмыть всю грязь (ох, сколько ее было), уложить в кровать и следить за ней, как бы что не случилось. Сутки уже прошли, а Луна все глаза не открывает, хоть бы писк какой издала. Да нет!
Жалко ее, точнее, ему не хочется, чтобы она умерла в его доме – куда труп девать. Всякий удивится такой находке, и Неон из их числа. Поначалу глазам не поверил, думал, галлюцинации, и тут эта навязчивая галлюцинация заговорила, мол, нет, не уйду; спустя время он все же убедился, что все наяву. Когда эта не галлюцинация пропала, он уж подумал, что свихнулся, но потом понял, что она тайком ушла. Жизнь пошла прежним шагом, одинокая жизнь. Неон даже начал скучать по своей незваной гостье. И вот снова она, принесшая ему заботы. К счастью ли, к сожалению ли, но принцесса Луна снова здесь. 
Осторожно приложив ладонь к ее лбу, он ощутил тот же жар, что стоял сутки. Что ему с ним делать? Неон не врач, Луна – не обычный пациент, и у нее не обычная болезнь. Луна сказала, что она из Эквестрии – вот туда ей и нужно, однако она сама неведомым способом попала сюда и, точно, не ведает, как ей вернуться назад, в Эквестрию, ее родной дом.
“Ее б накормить хорошенько, - подумал Неон, приподняв два толстых одеяла, - вон как кости торчат”.
- Нечего было сбегать, - упрекнул он Луну. – Подумать можно, будто ты никогда не видела изрядно выпевшего человека. Скажи мне, каким образом умудрилась попасть в передрягу ты – существо, обладающее магией?
Она не ответила.
- Быть может, какой-то человек или группа людей напали на нее? – стал рассуждать вслух Неон, присев на кромку кровати. – Нет, слишком сомнительно: она наверняка не дура, чтобы разгуливать по улице, да магия у нее в помощи. Летала, - сообразил он, - темной ночью и высоко над всеми – значит, упала. И, видать, не слабо. Интересно, кто ее обиходил весь прошедший месяц? – Он взглянул на ее мордочку, надеясь увидеть открытые глаза, но увидел искаженную болью гримасу. – Поправляйся, - искренне пожелал Луне Неон.
Надежда есть – стало быть, не все потеряно.
Ему пришлось уволиться: Неон не стал оставлять больную одну, которая, коли очнется, может снова сбежать. Нелегко было прийти к такому решению, тем не менее, будет хуже, если она погибнет или ее поймают. Пусть принцесса Луна значит для него не больше, чем обычный знакомый, ее гибель не желательна, вдобавок он к ней чуточку привязался. Деньги пока что есть, он их копил, жить можно, а когда принцесса Луна станет здоровой настолько, чтобы пользоваться магией и возвратится в свою Эквестрию, вернет ему сполна.
Неон встал с кровати и пригладил ее вспотевшую гриву.
Когда стояла светлая ночь и полная луна освещала город, Неон находился возле больной Луны, обильно потевшей и дышащей жаром. Что-то не давало ему покоя. Не страх ли это? На этот счет Неон ничего не мог сказать – ему всего-навсего неспокойно; он проснулся посреди ночи, услышав чьи-то горячие вздохи, встал с постели, уложенной на полу рядом с больной, и, подойдя к ней, уставился, словно увидел нечто невозможное. “Она дышит, исполнена жизнью”, - дошло до него. Казалось бы, на этом все – и тут принцесса Луна едва приоткрыла глаза.
Сердце Неона чуть не разорвалось от счастья, переполнившего его, уже второй раз за короткое время. Казалось бы, что тут-то уж все - и Луна еще раз ниспровергла домысел, слабо буркнув то ли “Ких”, то ли “Киэ”.
Не думая, он сбегал на кухню и принес ей стакан воды.
- Осторожно, - сказал Неон, не менее осторожно, приподняв ее мордочку одной рукой, другой вливал в ее горло воду. Несколько струек воды пробежали мимо. – Как себя чувствуешь? – спросил он, не сразу поняв глупости вопроса. – Можешь сказать еще хоть что-нибудь? - с надеждой в голосе произнес он.
Ее ответом было молчание, говорившее о том, что Луну вновь захватил горячечный сон.
Сон больше к нему не шел, и Неон всю ночь провел занятый мыслью: “Зачем мне она?” Без злополучной принцессы Луны его жизнь осталась бы мирной и с работой - живи да радуйся, с ней – одно лишь волнение. Однако выбора ему не дали. На тебе принцессу в руки, корми ее, смотри за ней, обеспечивай всем необходимым и, если что, угождай. Угождать, правда, ему пока еще не представилось - судя по давней встрече, принцесса Луна скромная девица, злого слова не скажет. Хоть это хорошо.
Возможность ее чрезмерной величественности казалось ему паршивой – навряд ли Неон тогда бы смог ее вынести. В таком случае, скорее, он бы ее вышвырнул, и нет разницы, погибла бы она или ее поймали, или по крайней мере сделал на этом условие.
“Да, хорошо”, - согласился он с самим собой, тихонько поя ее сладкой водой. Глаза слегка открыты, взор туманен, губы еле двигаются – вот и вся ее поправка, - довольно значительная, если сравнивать с прошлым днем. Иногда с ее губ срывается одно слово, имя, принадлежащее ее спасителю, и ее неясный взор видит перед собой как будто этого спасителя, а не Неона, часами стоящего над ней. 
- Кир, - прошелестела Луна на следующий день, когда ее слова обрели силу. – Кир… - Дальше он услышал слова на незнакомом ему языке, смешанном вперемежку звонкими и глухими звуками, потом снова “Кир, мы вместе...”, “Кир, когда-нибудь…”, “Кир, ты мне…”
- Кир, - повторил Неон за ней, рассчитывая услышать пояснения на родном языке. Ответ был таким же, как его слово, и он отправил следующую ложку с жидкой кашицей ей в рот. – Немногословно ты стала.
На его замечание Луна ответила вопросом:
- Кир?
“Неужто она надо мной глумится?”
- Кир, - следом добавила она, окончательно закрыв глаза, и тем его предположение развеялось.
Наутро четвертого дня после пробуждения Луны Неон, как всегда, стоял над больной с тарелкой жидкой каши, и взгляд оной непонимающе воззрился на него. “Она меня не узнает?” – подумалось ему, но непонимание сменилось обидой. - “Или не хочет меня узнавать”. Будто бы он виноват в трагедии, а не она сама, тайком ускользнувшая и подвергшая себя удару.
- Не я виноват в случившемся, - как бы оправдываясь, произнес Неон. Сев на стульчик рядом с кроватью, он протянул ей ложку кашицы. Луна бросила на него недовольный взгляд, но рот открыла. – Зачем ты сбежала? Я тебе ничего не сделал. – “Только напился и проплакался”, - добавил про себя он.
Молчание. Только недовольное молчание было ее ответом. Чем она недовольна, - тем, что она ожидала увидеть своего Кира? Разве Неон не заслужил хотя бы слова благодарности?
- Кто такой Кир, твой спаситель?
Молчание.
- Это он обработал и зашил твою… рану?
Молчание.
- Расскажешь мне своем спасителе?
Молчание. Молчание. Молчание. Молчание. И опять чертово молчание. На все его вопросы ответ един. Неону даже сдается, что она откусила себе язык, лишь бы ему и слова не сказать. Он проверил: протянул правую руку, сжал нижнюю челюсть и левая приподняла верхнюю – язык есть. На сею дерзкую выходку Луна удостоила его самым недовольным и презрительным взглядом. Однако и тут он от нее и слова не услыхал.
Рассердившись на ее притворную глухоту, Неон встал, сходил на кухню, взял остатки виски, вернулся и, усевшись перед ней, стал пить назло ей. Раз не хочет ничего говорить, вот ей! Она смотрела на него, как на врага – взгляд злобный, ничего не скажешь – лоб хмурился, глаза сузились, губы дрожали, желая что-то сказать, - и таки они это сделали:
- Дурак. – Произнесла она слабо, он мог ничего и не услышать, коли б не заметил движения ее тонких губ.
- Неужели! – воскликнул Неон. – Заговорила! Да как: разве принцессе подобают такие словечки?
Он поставил бутылку на пол.
- Почему ты…
- Мне трудно говорить, - тихо молвила Луна, - принесите воды.
Ему стало стыдно после ее слов, и он послушно исполнил просьбу. Пила она жадно и, прежде чем продолжить, выпила еще три стакана.
- Мне трудно говорить, - повторила она. – Давайте… потом.
Все. Больше Луна ничего не выдавила. Неону, как бы ему не хотелось, придется подождать – не утруждать же больную, которой и так тяжко.
И он ждал. Долго ждал. Этим днем она съела еще одну тарелку каши, приправленной зеленью, и выпила порядка десяти стаканов воды; вечером тонко намекнула на скуку – тонко, почти сам вечер ушел на разумение Неона, оставшееся время он потратил за чтением фэнтэзийной книги, третей по счету – две другие не пришлись ей по вкусу. Новый день весьма удался: у Луны наконец-то спал жар, она съела целых две тарелки густой каши с луком и морковкой, выпила все также уйму воды, улыбнулась и проронила пару слов: “Почему главные герои обязательно сильные… или добрые, почему их то и дело спасают, а они то и дело одерживают верх?” Ответ у него давно был: “В жизни много горестей, безусловно, и много светлого. Но горести порой затмевают свет. И некоторые ищут в книгах как раз утерянный свет, дабы развеять тьму. Хотя мне по душе именно приключения”. Закончил Неон с улыбкой, поддержанной улыбкой Луны.
Следующие два дня были серыми, как тучи в неясный день. Сначала Луна отказалась от каши, потом от воды, и лишь вечером смогла что-то закинуть в себя. Неону поначалу было по боку, а когда он увидел ее плачущую навзрыд, у него внутри что-то сжалось. “Что с тобой?” – услышав его слова, она зарылась с головой под одеяла, и ее всхлипы ничуть не стали тише. Притихла плачущая принцесса к утру следующего дня, заработав себе два красных зияющих провала на изможденной мордочке, и скрывала полученное от Неона, пока он, наконец, не стянул с ее мордочки одеяла. “Не прячь. Мне все равно”, - сказал он ей тогда, на что она, по виду, с чего-то вдруг обиделась. Ее расстроенный вид прижал его грузом. Неон извинился, и надутые щечки Луны спали.
Восьмой день после пробуждения Луны на поверку оказался хорошим. Погода была ненастной, дождь барабанил по крыше. Луна, увидев перед собой Неона с очередной порцией каши, посмотрела на него печальными, полными слез глазами и проговорила жалобным голосом: “Оставьте меня, прошу вас”. Он не стал препираться и провел день вплоть до вечера в ненамного большей комнате, чем маленькая кухня, сыграв с собой в карты и остатки времени проведя в размышлениях, в которых пришел к выводу, что принцесса горюет о потере крыла и, возможно, неприятном случае, заставившем уйти из под крыши своего спасителя. В размышлениях он заснул и, к удивлению, проснулся точно вечером. Подогрев кашу и сам подхарчившись, Неон принес Луне здорово наваленной каши тарелку. “Мое излюбленное блюду”, - сказала она, бросив взгляд на овсянку. - “Как вы догадались, что я до безумия люблю кашу?” “Не привередничай”, - не принял шутки он и пояснил: “Жуешь ты с трудом, а до этого вообще зубами не шевелила. Я мог бы поить тебя медом, но тогда у меня деньги выйдут еще до начала нового месяца”. И она съела все подчистую, присовокупив: “Я благодарна вам. И готова потолковать с вами завтра. Давайте завтра”.
Завтра. Ночь тянулась нестерпимо медленно. Завтра Луна ему расскажет все - о побеге, потере крыла, своем спасителе, - все, о чем он только ни спросит. И о самом важном, каким образом она очутилась в ином для нее мире – самом важном для Неона. Луна здесь гость, а время гостей подходит к концу: нельзя же навечно застыть в другом мире - как же ее семья, родные и близкие, притом она принцесса, у нее должен быть долг и есть подданные, о которых ей нужно думать. К тому же, он не может ее вечно содержать у себя и вечно скрывать, рано или поздно ее кто-нибудь да заметит, рано или поздно все всплывет на поверхность, и ему воздастся. Ей в свой черед, даже гораздо сильнее: непостижимая уму находка поразит мир настолько, что перевернет его, вернее, возвысит и растянет – есть не только бесконечные параллельные измерения, но и совершенно новые, и они пересекаются, пускай хоть тонко. А для открытий потребуется она, обладающая магия и иномирица, над ней проведут опыты, жестокие, он не сомневается, после которых Луна будет едва жива, если вообще будет, или будет жить в другом роде.
Тут отвернуться Неон не сможет, и глаза закрыть, и плюнуть не выйдет. Решить вопрос – единственный выход. Но как? Она зашла сюда из другой двери, и что, втолкнуть обратно не получится, вытолкнуть в еще какую-нибудь тоже нет. Доступные пути ему неизвестны – стало быть, их нужно узнать. В первую голову следует разобраться, как она попала сюда, дальше видно будет.
Ночь, ковылявшая будто старуха, в конце концов уступила дню – не столько знатному, сколько занимательному, хотя, вернее сказать, того и другого в нем поровну. Неон не смог уснуть, однако встал с постели с улыбкой и намерением отблагодарить Луну. Он, влекомый благодарностью, мигом оделся, купил все нужное в ближайшем магазине и вернулся, забрызганный снизу грязью – дождь оставил свои следы, - но с тем же настроем.
Когда принцесса Луна открыла глаза, приготовление к разговору с ней было закончено, и оно только ждало человека и аликорна. До боли худая, с впалыми щеками, буйной растрепанной гривой, непонимающей мордочкой, она, в данный момент не очень походившая на принцессу, глупо уставилась на Неона, нависшего над ней.
- А? – вопросительно зевнула она, прикрывая рот одеялом.
- Ты намекнула мне, что овсянка у тебя в печенках сидит. Я приготовил тебе пир, - промолвил он и добавил: - Очень скромный. Ты сможешь сидеть за столом, на стуле?
Принцесса кивнула. 
- Пир. Очень кстати. Жаль, у меня нет подобающего наряда.
- Вы носите одежду? – удивился Неон, думавший, что в ее Эквестрии живут без нее.
- Да. Все лорды и леди имеют такой обычай. В простонародье мало кто, если на праздник, и то не всегда. Мы – не ваши лошади, коли вы об этом. – Она встала с кровати нетвердыми ногами. Кости и кости да мясцо кое-где с одним крылом – все, что осталось от живой и грациозной Луны, разве что глаза прежние, сияющие сапфиры. – Где?
Неон, ужаснувшийся ее состояния, молча двинулся к кухне. Пир, даже добавив “очень скромный”, было громко сказано: густой суп с капустой, морковное пюре, овощной салат, мягкий хлеб, очищенные от кожуры яблоки и груши, кремовый торт на десерт и бутылка красного вина для нее. Он помог ей устроиться на низеньком стуле.
- Вино? – предложил Неон. Луна кивнула и с помощью него пригубила глоток. – Немного.
- Я не пью, - объяснила она, - лишь изредка для поддержки. – Тем не менее попросила его еще и осушила бокал без остатка. – А вы?
- Не в этот раз. – Необходимо иметь ясный разум, иначе он все забудет. – Может, поешь для начала? А то мне страх глядеть на тебя.
Луна согласно кивнула. Покрасневшая и понурившая взор, она открывала рот, принимая сначала суп, далее половину морковного пюре, овощной салат с хлебом, кусочек торта и запив съеденное бокалом вина. Неон был доволен – глядишь, она скоро поправится.
- Ты хочешь вернуться домой? - начал Неон, усевшись напротив нее. Луна коротко кивнула и он продолжил: - Тогда расскажи мне, как ты попала сюда, и расскажи, что с тобой произошло. Ты мне уже говорила, что посетила наш мир ради знакомства, обмена знаниями и что, в случае твоего возращения домой, не сможешь сюда вернуться. – Он помолчал, пристально оглядев ее скелет, дабы убедиться в своих дальнейших словах. – Я, так понимаю, ты сама не знаешь, каким способом возвратиться, иначе бы давно это сделала. 
- Не знаю, - горько согласилась Луна. – Вы правы: я много не знаю. Однако знаю без сомнения: двери дома для меня закрыты. – Неон хотел утешить ее, но она ему не позволила. – Ошибка… еще одна ошибка, которую я совершила… по неведенью. 
В уголках ее глаз наворачивались слезы, и Луна поникла. “А когда-то была милой и радостной”, - вспомнилось ему.
- Давай разберемся. – Неон надеется на лучшее, на избавление его проблемы, Луны. – Ну же.
Принцесса Луна подняла голову – в ее глазах больше не было слез.
- В Эквестрии я скучала. – Ее голос оказался неожиданно твердым. – Все-таки я – Младшая принцесса, тень своей дражайшей сестры. Не подумайте, я люблю ее, - сразу оправдалась она. – Моя сестра добра, берет на себя всю ответственность короны и власть дня, я же – хранительница ночи и занимаюсь мелкими бумаги, когда моей сестры либо нет, либо она слишком занята. Провожу дни и ночи во дворце и окрестностях города. Меня заела тоска, - ее голосок едва заметно дрогнул. – Мне были нужны приключения, а не пергамент и чернила, запахи природы и магии, а не духов и масла, звуки необъятного океана и рокот морей, а не плеск опостылевших водопадов и чириканья леди, чувства открытий и древних тайн, забытых в эпохах. Приключения.
“А мне бы понравилось жить во дворце и слушать плеск водопадов”, - подумалось ему.
- И ты прыгнула в портал, закрытый во тьме на семь замков?
Луна недовольно покачала головой.
- У вас не то представление о магии. Магия имеет силу и вес; портал – сосредоточие колоссального количества необузданной магии, которое своей тяжестью и силой разрывает время и пространство. – “Точь в точь черные дыры”, - отметил про себя он. – Такая магия подвластна лишь богам и… легендарным созданиям.
- Легендарным созданиям? – недоуменно повторил Неон.
- Существа, действительность которых под сомнением, - объясняла Луна, - Праотцы, древнейшие драконы-боги, давшие жизнь нашей земле и защищавшие ее до последней толики магии. Басни это, - фыркнула она скорее как девочка, чем взрослая женщина.
- Что так? – не сдержал смеха он.
- В преданиях пишется, - щеки Луны запылали, - что семя Праотцов дало жизнь первому разумному роду, драконам, и упоминается, что они были бесполы. Каким же способом они заимели жизнь? Откуда взялось семя?
- А что с богами? Ты помянула и их.
- Бог, в моем мире, тот, который обрел могущество – им может стать любой, только обрети силу. – Она призадумалась. – “И станут дети Праотцам подражать, и помрачит их разум сила эта, и станут дети отцов своих клясть за их слабость. Да возьмут они себе имя бога”, - процитировала она и заключила: - Единственная правда в сказаниях, - и та лишь наполовину. Все боги, что существовали, не называли себя таковым: сан бога им дался от народа.
Принцесса Луна умна, хотя ведет себя не по возрасту.
- Ваш мир занимателен: магия, драконы, живые боги, легендарные создания. Только мы уклонились от твоей истории. – Ее недолго радостные глаза сменились грустью. – Что стряслось дальше?
Луна на миг задумалась.
- Я отправилась в библиотеку Кантерлота, в запретные архивы – даже не знаю, почему меня посетила столь глупая мысль, раз я хотела скрыться от глаз своей сестры. Может, я подумала, что мне стоит захватить с собой пару пыльных книг и свитков, может, надумала оставить послание любимой сестре в качестве шутки, тем не менее я там скоро оказалась, среди забытых книг, писаний, свиток и хроник – слов, что перестали звучать вслух. – Ее глубоко впавшие вглубь сапфиры было загорелись и тут же потухли. Неон слушал предельно внимательно, стараясь разобраться. – Я нашла свиток, лежащий не там, где ему было положено, на кипе книг о Веке Скорби. Быть может, этот свиток кто-то читал до меня и пытался раскрыть его секрет. Я не предала этому значения и, видно, зря. Свиток заключал в себе заклинание, написанное на языке эпохи Века Скорби. Язык сей мне хорошо знаком. - Луна погрузилась в размышления, и Неону пришлось вернуть ее из их власти. - Прошу меня простить. Мне скудно помниться, о чем заклинание. Момент тот, словно вырвали из моей памяти.
“Хуже некуда”, - думалось Неону. - “Она не помнит столь важный момент. И как же я намерен возвратить принцессу Луну домой, если ей и мне не известно, что забросило ее в мой мир?”
- А могло ли заклинание призвать портал?
- Нет. Портал бы разрушил и Кантерлот, и замки на множество лиг. Моя память стерта до вашего дома – я пришла в себя уже здесь.
- И сбежала, - добавил Неон.
- Ничего я не сбежала, - пролепетала она в ответ, хотя ее вид выдавал обратное. - Вы мне запретили показываться на глаза вашей расе, и я не показывалась… полетала вокруг вашего дома - и только. – Ее голос стал тихим, почти печальным. – Моя магия меня подвела, сверх того, ночью, когда она должна быть сильнее всего. Я сверзилась с неба, вглубь леса. 
- Леса? Далеко же ты тогда залетела. Мой дом не близь леса.
- Наверное, меня унесло… я забываюсь во время полета, притом произошел сбой магии, сковавший меня болью. Очнулась я в доме другого человека. – Луна сжала челюсти, и ее скулы чуть не пронзили тонкую кожу, заставив Неона поморщиться. – У меня было раздроблено правое крыло, потеряна магия и множество ушибов и ссадин. Мое сознание прибывало во тьме, так что я не помню, как отсекли, - она горько запнулась, - ненужную меня часть.
Принцесса Луна дрожала, будто испуганная маленькая девочка, робко смотря своими сапфирами на изумруды Неона. С легкой красной на щеках, красивыми чертами, длинной ночной гривой и трепещущими губами, она была самой что ни на есть испуганной маленькой девочкой. Сердце Неона сжалось.
- Если ты хочешь прервать…
- Ни за что, - с чего-то вдруг вспылила маленькая девочка. – Я должна вам все поведать, и мы должны найти решение сей проблемы.
“Луна рвется домой”, - понял Неон.
- Тогда я жду.
- Тот человек присматривал за мной, пока я не смогла встать с кровати, и продолжил, пока не настал наш с ним разговор. – Луна крепко закрыла глаза словно что-то вспоминая, открыла и закончила: - Меня охватил обжигающий холод, зрение помутнело, я ощутила кровь на своем лице и сделала шаг в сторону того человека. Я упала, и мое сознание упало вместе со мной в колодец непроглядной тьмы.
Еще один сбой магии?
- Получается, тебя подвела магия, во второй раз? Неувязка: у тебя она иссякла, и откуда же сбой?
Луна дотронулась до своего рога – прямого, как копье, и скорее всего такого же острого. Провела по нему, стукнула – раз-два, раз-два – ничего.
- Холодный, - наконец вымолвила она, стукнув по нему напоследок. – Твердый. Теперь бесполезный: я не чувствую в нем магию; при этом моя магия со мной: до сих пор действует заклинание высокой эмпатии. Каждая черта вашего лица отражается в моем сознании словами, и мои отражаются в вашем, пусть вы этого не замечаете.
- Но я же слышу… - не поверял Неон.
- У вас не то представление о магии, - насупилась маленькая девочка. – Вам кажется. Магия может взаимодействовать с телом и стихиями, но не так: ни один единорог не пускает огненный шар из рога, изо рта лед, из глаз молнии, не делает за секунду тело стальным; магия взаимодействует со средой, предметами, с твоим и близкими телами. Я не могла за мгновение изучить ваш язык. У магии есть строгие законы и ограничения.
- Ладно, ладно, - признал он. – Запомню. Как нам быть с твоим положением?
Его вопрос поверг Луну в ступор, заставив ее хорошенько пораздумать.
- Помни я то заклинание, смогла бы изменить его действие. Оно было составлено во времена отчаяния и утраты, когда никто не имел никакую надежду, когда не знали, погибнешь ты от меча, предательства, огня или болезни, когда завтрашний день казался недосягаемым. Все верховные маги Века Скорби стремились либо возвысить своего короля, либо прекратить войну и исправить ошибки своих королей. От Времен Скорби сохранились заклятия, направленные на изменения – “Живая Вода”, “Разложение”, “Воздух, Кровь, Жизнь”, “Пепел и Дым”, “Каменный туман”. Тот свиток содержал… меня забросило в ваш мир, отшибло память, магия истощилась, но действует, я вторично провалилась во тьму. Чего-то не достает. Я ведь и правда словно сквозь время прошла, через границу наших миров, тьма – и сквозь… не сходится. Время тут не играло роли. Так что же?
- Портал? – подсказал Неон.
- Да нет же. Какой портал. – Луна уставилась в потолок, предоставив взгляду Неона свое истощенное горло. – Преграда – граница, сквозь нее. Не удивительно, что моя магия ведет себя так. Представьте себе толщу магической энергии, чужеродной и древней, и я пронизалась сквозь нее, как меч в гору. Моя магия просто сломана, и ее можно починить, как представленный вами меч на кузне.
Эта мысль осветила ее мордочку.
- То заклинание было об изменении времени. Какой-то верховный маг той эпохи жаждал изменить ход событий. Безумно, - просияла она. - Нынешние верховные маги на такое не пойдут. Молоко в жилах будет мешать.
Луна встала со стула и собиралась отправиться в постель, рука Неона остановила ее.
- Следует подумать очень хорошо и очень долго. И мне, и вам.
- Успеем. Ты обещала поведать историю, и забыла назвать имя спасшего тебя человека. Его надо бы поблагодарить, при встрече.
Повернувшись к нему лицом, она нехотя назвала имя:
- Кир. – Луна вздрогнула. – Он добрый. Беспокоился обо мне. Любил лес.
Неон ласково улыбнулся. Луна стояла с опущенной головой, кажется, одолеваемая печалью.
- Я тоже знавал одного Кира, моего доброго друга. – Ему стало плохо, сердце неохотно отозвалось на воспоминание. – Давний друг. Тоже обо всех беспокоился, тоже любил лес. В детстве мы частенько гуляли по лесу, с таким приятным хвойным запахом. Особенно осенью. Красные, желтые, золотистые листья окружали нас и прятали друг от друга.
Неон присел на низенький стул – ноги его не держали.
- Кир любил лес… и сгинул в нем, - тошно произнес он, и глаза Луны округлились.

Итоги Пони-экспромта №2: “За тысячу лет Эквестрия изменилась. Твайлайт помогает принцессе Луне освоиться с изменениями и своей ролью в жизни Эквестрии.”

Пони-экспромт это антиконкурс по написанию коротких рассказов о пони за час на заданную тему. Темы выдаются по средам и субботам, в 10:00 по московскому времени. Принять участие может любой желающий. Это как бы вызов «эй, парень, а сможешь за час написать короткий рассказик про Луну и Дёрпи?» «хм, а ну-ка я попробую». К публикации принимаются только рассказы для любой аудитории (Safe For Woona).

Следите за проведением конкурса в тумблере:
http://rpwp.tumblr.com
Все рассказы этого экспромта в тумблере:
http://rpwp.tumblr.com/tagged/RPWP-2
Обсуждение рассказов на Табуне:
http://tabun.everypony.ru/blog/rpwp/84216.html

Подробное задание темы - в комментарии.

Глава тринадцатая: Покрытое мраком заклинание

- Так значит, я был прав? – с удовлетворением спросил Неон.
- Нет, такая идея просто безумна, невозможна. – Луна сидела на кровати, уставшая от долгих часов бодрствования.
Мысль, что то заклинание смогло создать портал, необузданную чистую энергию, сокрушала Луну, - ведь во всех источниках говорилось, что заклинание создающее портал, было бы оружием, а не проход сквозь миры. Притом заклинание прикончило бы еще и мага, не только сам мир. Принцесса Луна жива, выходит портала и не было. Правда, она не знает, что с Эквестрией, ее поданными, ее благородной сестрой. Провал в памяти…
Тогда как объяснить то, что Кир, который о ней заботился, был другом Неона – она его хорошенько расспросила про внешность Кира – значится мертвым. Не мог же он ей привидеться!
- Что тогда, если я неправ? Разве у вас есть заклинания, способные перенести в другие миры? Все, что ты поведала о Кире, полностью совпадает с тем же моим другом. – Неон задумчиво кивнул. – Может, мы рассмотрим-таки данный вариант? Попробуй подумать о возможности портала, несколько меньшем, который сможет перенести одно существо в иной мир. Ты говорила, что в эпоху Века Скорби разрабатывались заклинания на изменение. В то время знали о мощности истинного портала?
- Думаю, да. Однако эпоха Века Скорби была полна отчаяния и смерти – странно, что создавший столь могущественное заклинание маг не исправил ошибки этой эпохи.
Человек вздохнул и, наклонившись к ее мордочке, сказал:
- Как бы там ни было, эффект еще есть. Нужно лишь им воспользоваться, и ты вернешься домой.
“Что за глупость! Какой смысл в этом эффекте, если меня он только ослабляет? Я едва осталась жива после последнего раза"– раздраженно подумала Луна.
- Каким образом?
- К примеру, в следующий раз, когда он сработает, попытайся вспомнить… или попробовать использовать какое-нибудь заклинание, - ответил Неон, отпрянув назад. – Ты же в такой момент чувствуешь магию?
- Чувствую? Я с трудом могу соображать в подобный момент, куда уж мне использовать магию. – Она на мгновение застыла, вспомнив те моменты. – Верно! – радостно воскликнула она. “Как я могла забыть?” – В последний раз я ощутила приближение магии, перед тем, как меня захлестнул мрак. Больше ничего не помню, словно у меня вырвали кусочек прожитой мной жизни.
- Все же, - он задумался, - магия, как мне кажется, просто сокрушает тебя силой - в подобный момент ее должно быть достаточно, чтобы ты использовала это неизвестное заклинание повторно.
- Я его не помню!
Он что, действительно дурак? Или пытается выставить полоумной ее?
- Если так, то навряд ли ты сможешь вновь оказаться дома. К тому же, помочь тебе справиться с этим… проклятье могут только в Эквестрии. Я тут бессилен.
После этих слов настала тишина, тоскливая и безнадежная. Человек, не выдержав ее, приготовил себе постель – на полу, кровать по-прежнему для нее. Комната погрузилась в темноту. Луна была обеспокоена правдивостью слов человека: выхода нет, единственный способ – выяснить, что за магию она использовала. Холодный мрак, как она может вспомнить, когда, будто так нужно, смысл той магии был забыт. О чем думал тот маг, который создал не то проклятье, не то прорыв в магии? Разве он не подумал, что с ним станется, он не подумал о защите, еще одном заклинание, способном вернуть его на родину?
Тот безумец, восхитивший принцессу Луну, по любому использовал эту силу на себе. Интересно, что с ним приключилось? Он, как и Луна, потерял воспоминания, ворвавшись в другой мир? А может быть, он воспользовался защитой, но записать запамятовал. Воспользовался – главный смысл. Не он ли способствовал зачатию эпохи Века Скорби? Погрузил мир в хаос, стал убийцей тысяч и тысяч душ, чуть не погубив все живое. Тогда в чем идея содеянного? Зачем губить живое? Здесь кроется тайный, забытый смысл: принести смерть всему живому глупо. Маг хотел, наверное, изменить немногое, чтобы не нарушить, как говорят Высшие, нить Мироздания. 
Заклятие убивает, не приходится сомневаться, так что вполне возможно, что тот маг себя погубил. Луна на очереди: еще одного подобного злоключения она не вынесет. Ей придется уповать на свою память. Воспоминания ни куда не исчезли, они забылись.
- Вы помните мое появление? - прошептала Луна, боявшаяся нарушить тишину.
- Да... я спал в ту ночь. Твое появление было неожиданным... я не заметил ничего магического, если ты об этом, - сонно проговорил он. – Зато когда ты вернулась сюда, твой рог искрился, ты же не внимала ничему. Сходу упала, как я обнаружил тебя, грязную и зловеще безмолвную.
Рог искрился? Он до сих пор не помянул о такой важности! Рог может искриться только от магии, притом большого разряда.
- Почему вы не сказали этого раньше? – вознегодовала она.
- Не счел нужным. Что за важность, ведь это говорит лишь о магии, перенесшей тебя обратно.
- Нет, - резко сказала Луна. – Искрящийся рог указывает на магию в момент начала ее проявления. Значит, два заклинания сработали вместе одновременно, или оно было использовано в другом мире, но проявилось в этом.
Она приподняла голову. Неон задумчиво лежал на спине, уставившись в потолок, и пальцы его правой руки барабанили по груди.
- Не пойму, как могут два заклятия сработать одновременно или порознь миров? Думаешь, два мага использовали его вместе, или, возможно, что один из них в этом мире, другой – в Эквестрии…
Луна недовольно покачала головой, человек не заметил. Он что, пытается сотворить заклинание, переносящее сквозь миры взглядом? 
- Посмотрите на меня, - твердо сказала она. Человек неохотно сел на пол и спокойно взглянул на нее. – Мы так не сможем найти выход, коли будем вести беседу без внимания друг к другу. Какой это поиск решений!
- Я тебя и так прекрасно понимаю, ни слова не пропустил. И я понял, что чего-то не знаю, поведай же!
- Хорошо, - сердито сказала Луна. Почему он крикнул на нее, на принцессу – нет бы каплю вежливости! – Магия разных заклинателей не способна взаимодействовать, они бы друг другу только мешали. Маг был один.
- Не понимаю… один маг использовал два заклинание одновременно… Это же тоже невозможно?
На сей раз принцесса улыбнулась. Глядишь, она сможет выбить глупость из его головы.
- Не совсем… чтобы было невозможно, скорее есть крохотный шанс. Если медитировать и упражняться на концентрацию несколько десятилетий, то маг сможет контролировать потоки магии, и, если он достаточно храбр, сумеет этим воспользоваться, а не разделит свой рог надвое. Кто же силен настолько: я и моя дражайшая сестра не смогли бы, тогда кто наделен настолько могущественной магией? Мы – аликорны, воплощение самой магии, сильнейшие среди остальных, не можем так концентрироваться, какое существом будет способно?
- Какое-нибудь древнее и могущественное, драконы те же.
- Драконы, пусть и древнейшая жизнь, не имеют должной магической силы. Она течет в их крови, но совсем капелька. – “Куда мы завели разговор!” - мысленно упрекнула она себя. – Неважно, что он за существо, куда важнее, как он смог создать нечто невероятное. Здесь применена темная магия для открытия врат. Нет, не портал, - тут же добавила она. – Врата переносят тебя на определенное расстояние, не далекое от тебя. Есть возможность, что “Открытие Врат” пронзила другая магия, нарушив тем заклинание. Оно точно было применено. “Открытие Врат” существует уже давно, одно из первых – его изучают еще в младшей школе и в старшей продолжают. К тому же, больше нет никаких заклятий связанных со временем.
Человек зевнул, лег обратно, расплылся в улыбке.
- Отлично, осталось узнать другое, и ты наконец-то сможешь вернуться домой.
Неон нагло улыбался.
- Еще не все. Необходимо знать, сколько магии приложить к каждому заклинанию. Если много, то оно переполнится и взорвется, мало - не сработает. Сверх того, суметь должно сконцентрироваться.
Луна обязана суметь, иначе ничего не выйдет. Некоторые смогли, вроде как. Белый Ярсан имеет контроль всего над двумя заклинаниями, “Утес” с “Черным Ликом”, кто-то будто бы в давние времена мог управляться с двадцатью, и все, других больше не было - не считая Скитальца, силу которого возвели до бога. Неутешительно. При таком раскладе не мудрено пасть в отчаяние и погибнуть по глупой ошибке.
Луна должна стать сильнее, должна найти выход сама. Того глядишь, ее сестрица будет завидовать ей, а не наоборот.
Человек заснул быстро, но ее сну мешали темные думы. Они многое смогли додумать, осталась малая часть. Вот лишь эта малая часть настолько сложна, что все мысли обезнадеживают, и ты не знаешь, куда деться от чувства полной безнадеги. У нее нет даже предположения, какое заклинание было использовано с “Открытием Врат” вместе. Какая сила способна нарушить заклинание настолько, не навредив его основе? Что-нибудь из сил на контроль: “Ядовитые Мысли”, “Пленение Ума”, “Настой Белянки” или “Абстрактность Мира”? Или лучше что-нибудь из усиления: “Утес”, “Щит Заграждения”, “Барьер”? Или какое-нибудь заклинание на освобождение? В любом случае все сводится к изменению.
И это нисколько не утешает: подобных заклинаний тьма. Какое из них выбрать, когда у нее будет всего одна попытка? Да еще какая! Есть вероятность, что она не успеет в нужный момент, и от нее останется иссохший труп в каком-нибудь мире. Тут уж ей сестра точно обзавидуется, задохнувшись от смеха. Какая же хохма: использовать заклинание, которое ничуть не знаешь, оказаться в другом мире и умереть от его постоянного воздействия, когда у тебя полно магии. Она бы сама посмеялась, если б ей так тошно не было.
От тошноты ей сделалось дурно. Неон спит себе, особо не беспокоясь – ему нужно отделаться от нее, только и всего. Если у нее не получится, он горевать не станет. Избавиться от трупа или, в худшем случае, она останется с ним навсегда. Будет кормить и поить водой, держа ее как домашнее животное, а может он ее выкинет, как она ему вконец достанет. Неон – не Кир. На него надеется не стоит.
Человек проснулся ближе к вечеру. “Счастливый”, - заметила она. Чему он, собственно, радуется? Ее положение плачевно, и отделаться от нее он пока не может. Она бы сказала ему это прямо, но то ли страх из-за правды, то ли еще какое чувство ее сдерживало; и Луна только улыбнулась на его вопрос, спала ли она.
День начался, как и все прежние. Тарелка каши, морковка, яблоко и пара чаш воды запить завтрак. Ей кажется, что он считает ее за домашнюю скотину, ученую лошадь, этакое чудо природы. Кормит ее, разговаривает с ней, вроде пытается помочь – казалось бы, держит ее на равных, тем не менее он смотрит на нее именно как на разговаривающую лошадь, не на разумное существо.
В ее мире полно самых различных существ: драконы, минотавры, грифоны, псы, пегасы, единороги и земнопони. У каждого свой вид, свой язык, своя культура – ничего схожего. Разногласия и войны у них бывают, но, несмотря на различия, они смотрят друг на друга именно как на отличную от них расу. Каждый осознает разумность другого. Неон же счел, что перед ним чудо-лошадь. Как бы на выставку ее не повез.
И сейчас, уминая кашу с хлебом, Неон поглядывает на ее лошадиную внешность. Его взгляд остановился. Хочет предложить сено?
- Хочешь добавки? – причмокнул он.
- Нет уж, откажусь, - скривилась Луна. Как только она вернется домой, сразу прикажет подать ей виноград с наливкой и золотые медовые соты со специями. Опостылела ей эта каша!
- Желаешь вкусности какой, принцесса? – заметил Неон ее отвращение. – Понимаю. Самому охота больше ветчину, чем кашу. Правда, из-за кого-то мне пришлось уйти с работы, и денег у меня теперь нет.
“Так найдите новую!” - хотелось крикнуть ей, но она воздержалась.
Ночь опять не дала ей покоя. Следующие две тоже. Усталость у нее была столь сильной, что сил не было подняться с постели. Пусть она и клевала носом, спать ей не хотелось, наоборот, ей больше всего хотелось прийти к решению. Важность найти выход взлетела как никогда. У нее ощущение, что эффект заклинания скоро сработает вновь. Это принцессу Луну страшило: она может умереть.
Покоя не было и у Неона. Он, иногда отвлекавшийся от компьютера, посматривал на нее, иногда предлагал поесть и вместе с тем спрашивал, хорошо ли она себя чувствует. Видать, не хочет заиметь труп у себя дома.
Ей и самой умирать не охота. В Эквестрии ее ждет сестра и множество интересных тайн. В скольких места она еще не бывала, сколько всего не нашла, сколько не испытала, сколько увлекательных историй не услышала и сколько еще сокрыто во тьме забытых и древних знаний. Сестра частенько называла ее любопытной и была, в общем-то, права. Луну с детства привлекало все тайное или что-то запретное. Так что для ее сестры, принцессы Селестии, было не в новинку отыскивать пропавшую Луну.
Однажды ее поиски заняли три недели. Маленькая Луна услышала историю о кольце “ Рассеивающий в пыль” от лорда Фэйтсфула, и ей загорелось его получить. Лорд Водопада отказал ей, присовокупив: “Маленьким принцессам не стоит лазить в забытых Скитальцем местах. Там много опасного, не по возрасту вам, моя маленькая принцесса”. “Старый трус”, - тогда подумала она. Взяв пропитания на неделю, Луна, уже обладавшая сильной магией, незаметно покинула дворец и ушла в Дождливый лес.
Пропитание неожиданно для нее закончилось за три дня и ей пришлось пойти на промысел – собирать ягоды, грибы и всякую зелень. От одной травы она ходила бледной целую неделю. В Дождливом лесу ее поджидало не древнее кольцо, - а лорд Фэйтсфул с сотней рыцарей. В тот же день мальчику для битья досталось до кровавых слез, однако маленькую Луну зрелище не тронуло настолько, чтобы отказаться от своего любопытства. Она совершила шесть попыток, покуда ее не отправили в Запретную башню. За всю жизнь принцесса Луна сбегала больше тысячи раз.
В молодом возрасте Луна все же смогла сыскать заветное кольцо, и оно ее разочаровало. Кольцо рассеивало всего-то магию низкого уровня. А она не собиралась сражаться с ребятней.
- Я столько не успела… - огорченно сказала вслух Луна.
- Что не успела? – отозвался человек.
- Неважно.
Неон промолчал. Видно, он не хочет лезть в ее проблемы.
- Узнала второе заклинание? – нарушил тишину он.
- И близко нет. Знаю, что оно на изменение – и все. А подобных заклинаний тьма. Да вдобавок ко всему я должна иметь необходимую концентрацию, и как я могу ее получить, не тренируясь. Положение весьма удручающе, словно мы в лабиринте, погруженном во тьму, должны найти выход, не имея и свечки.
- Раз был использован портал… искривление во времени, то может подойдет нечто ускоряющее? – помедлив, высказался он. – Оно ускорит само искривление и…
- Нет, - отрубила Луна, не дав ему закончить. – Тогда врата просто закроются быстрее. Тут подойдет что-нибудь способное разорвать время внутри самих врат.
Все разговоры с ним ни к чему не приводят. Сколько их было и толку нет. Один раз был толк, и то ей кажется, что он ошибается. Не один же Кир во всем мире, найдется кто-нибудь с похожими внешностью, характером и историей детства. Подумаешь, играл Неон в детстве с каким-то мальчонкой по имени Кир и тот заблудился, когда они сбежали в треклятый лес… Ее Кир рассказывал похожую историю: они сбежали компанией друзей, играли в прятки и один из них спрятался так, что его не сумели найти. Истории похожи всем, кроме единственного: в одной пропал неизвестный, в другой – Кир.
Здесь что, кто-то увлекается темной магией? Получается, спас ее мертвец, и полюбила она мертвеца. “Не будь столь глупа!”– укорила себя Луна. – “Он был слишком живым для мертвеца”. И магию она по-прежнему чувствует. Должно быть что-то еще. Ну не может столь глупое существо быть правым!
Новая бессонная ночь подкралась к ней незаметно, как волк к жертве. Человек тоже не спал, уставившись на нее долгим не мигающим взглядом. Полуголый, крепкие руки на коленях, ноги под себя – он кажется красивым, не слишком, но достаточно приятным. Ей вспомнился Кир, как он, приняв схожую позу, смотрел на нее таким же взглядом, пока она была очень слабой даже для того, чтобы встать. Тот человек был участливым и до того заботливым, что ставил ее жизнь превыше своих нужд. Его беседы красили ее мрачное настроение и чувство потери жизни. Часто, присев на край ее кровати, он разговаривал с ней, думавшей, что его слова не имеют смысла. Дурочка! Она соскучилась по нему до боли в сердце – по его янтарным глазам, его доброй улыбки, его утешающим словам, его добродушию. По его длинным рукам, ласкающим ее гриву.
Горечь. Кир покинул жизнь Луны навсегда, шанс встретиться ничтожен. Больше она его не увидит. Слезы так и напрашиваются… “Не позволю себе плакать”, - мысленно заявила она. – “Я должна быть сильной!” Но слезы вопреки ее словам хлынули из нее, словно из ручья. В этот раз можно.
- Что с тобой? – послышался обеспокоенный голос человека. Она совсем забыла, что он на нее смотрит.
- Ничего, - со слезами в глазах пробормотала Луна, и тут же утерла их.
- Ага. Ничего. Значит, слезы сами пошли, да?
Она кинула на него обиженный взгляд.
- Чего надулась? По дому горюешь?
Не скажет же она, что горюет по Киру.
- Не то чтобы…
- Ты все еще не сообразила, какое было вторым заклинанием? – В его глазах читалось, что ей следует сообразить побыстрее. Она промолчала, ей не хочется об этом говорить. – Я могу помочь?
Она покачала головой. Единственный кто в силах ей помочь - только она сама. Но что ей делать? В нынешнем состоянии Луна не способна ни тренироваться, ни проверять связь заклинаний. Знания последнее, что у нее осталось в помощь. Незадача: они почти бесполезны без магии, строить связь и делать выводы можно лишь мысленно. А это почитай сродни самой магии.
Луна воззрилась на Неона, будто на угасающую надежду. Стояла необычайная тишина, и свет луны лил призрачным светом, делая комнату некоторым подобием волшебства.
- Чего тебе? – раздался его голос, осквернив волшебную тишину. – Если у тебя назрела мысль, чем я могу помочь – говори, не тени.
Его толстолобость поражает Луну: ему говоришь, что он бессилен, а он продолжает гнуть свое раз за разом. То портал, теперь – это. Неон что, глух или слеп? Нет. Луна обязана выбить всю глупость из его головы – раз и навсегда, иначе, чего доброго, и она заразится ею. Прямо сейчас! Раз и навсегда!
- Я не то сказал, - с раздражение произнес Неон, увидев перед собой кое-как поднявшуюся с постели Луну.
Она остановила праведный взор на его непонимающем лице, открыла рот в не менее праведных словах с мыслью “Раз и навсегда” и… ее тело обмякло, словно она утонула в горячем море. Луна упала, повалив Неона на пол и слабо произнесла:
- Вы… такой твердолобый…
- С тобой все хорошо? – испуганно пролепетал он.
Пока Луна собиралась с ответом, она ощутила теплоту его объятий и следом, как упала на мягкую перину. Что с ней? Ощущения до боли знакомые… Магия. Она чувствует огромную силу внутри нее. Она течет по ее жилам, сосредотачиваясь в ее роге, скапливаясь там в огромнейшем количестве и, не находя выход, искривляет время и пространство вокруг нее. Такая чрезмерная сила туманит ее сознание, погружая в бездну отчаяния. “Вспоминай”, - говорила она себе, - “Столько магии… Вспоминай. И используй ее… Эту силу… на второе заклинание”. Каким же оно было? “Абстрактность Мира”, “Узы Стихий”, “Вторая жизнь”, “Зеркало Души”, “Деление Сил”, “Связь”, “Слова Души”, “Отражение”… Их так много. Понятно, почему она не успела.
Не успела она отработать и концентрацию. Может у нее и не было способности использовать магию, но попытаться она была должна. Теперь поздно, ничего не поделаешь. Это будет стоить ей жизни.
“Я не сдамся!” - закричала она пустым голосом. – “Я – хранительница ночи, благословленная кровью лунного дракона, одна из последних аликорнов. Никогда не сдамся. Такая магия просто смешна для меня”. В подтверждении своим словам Луна, вырвав сознание из бездны непроглядной тьмы, сосредоточилась на магии. Небольшая концентрация, и вот, потоки силы прошли по мозгу и устремились к концу рога, жажда долгожданного освобождения. Однако она не дала исполниться одному заклинанию и в тот же миг перешла на другое, “Зеркало Души”. Сопротивление встретило ее резкой болью по всему мозгу, тем не менее Луна не сдалась и… потеряла контроль. Ее сознание не сумело справиться, и волна немыслимого жара расплавило оного.
Потолок плыл и крутился, точно в водовороте, находящейся вместе с ней в море горячей магии. Каждый узор потолка напоминал то рыбу, то ракушку, то коралл. То человека. Он смотрел на корабль, бороздящий магические воды, как тот идет в последнее приключение. Трехмачтовая палуба, большие прочные паруса, бьющиеся под порывами шторма, нос корабля, вырезанный в форме огромного рога, рассекает сорока футовые волны. Капитан, хорошо знающий свое дело, покрикивает на команду с проклятьями и смеется в лицо смерти. “Эта тебе не какая-то чахлая, изъеденная червями шхуна”, - кричит он ей, - “А настоящий галеон. Попробуй, возьми!” Он знает, на что идет – впереди его ждут несметные богатства, - и жизнью можно рискнуть.
Рука человека потянулась к кораблю, в попытке помочь преодолеть смертельный шторм. “Не трогай”, - хотелось закричать ей. – “Ты только испортишь”. Она оказалась права: рука, прикоснувшись к кораблю, сбила его с курса, и он разбился в щепки о скалы. На глазах старого капитана погибла его команда, его любимый корабль и счастливое возвращение домой. Вечно он ее не слушает.

Глава первая: Нежданная гостья

Холод. Серая глянцевая пустыня. Белое, палящее холодом солнце. И существо, бредущее по безжизненным пескам.
Больше здесь ничего не было. Только белое, черное и серое окрашивало этот умирающий мир. Даже это существо умирало вместе со своим родным миром. Но его нисколько не тревожили ни умирающий мир, ни дорога, ведущая в неизвестность. Чего стоит беспокоиться одинокому существу, не осознающему себя?
Он – всего лишь безмолвный наблюдатель. Скиталец по умирающему миру. Но он ли, она ли, или они? Когда был создан этот мир, и когда существу дали жизнь? Куда оно идет столько времени? Чего ищет? Ради чего оно отдало свою жизнь? И была ли она?Существо взяло горсть песка, стекающего сквозь пальцы, словно вязкая жидкость. Пески обратно поглотили часть себя. Ветра нет, как и жизни здесь. Тогда к чему все эти вопросы? Все равно ответить на них некому.
Песок поглощал следы, так что не возможно было сказать, откуда существо шло и не идет ли обратно. Ему еще не встречалось ничего, кроме мертвой пустыни. Вполне возможно, оно ходит кругами и скоро сгинет в этих песках, так и не отыскав того, ради чего согласилось обменять свою жизнь. Не станет ли смерть облегчением? Сколько времени оно уже скиталось по пескам, не находя ничего, и сколько времени еще понадобится. И это солнце – ослепительно белое и освещающее холодным светом мертвую землю – ни разу не скрылось за песчаными холмами. Может статься, не прошло и дня, как существо родилось и приблизилось к смерти. А быть может, солнце – последнее, что осталось из жизни данного мира.
Песчаные дюны успели тысячу раз возвыситься к небу и склониться к земле, прежде чем на горизонте показались руины башен, замков и городов. Занесенные песком башни встретили безмолвное существо ста двадцати футовым отчаянием потрескавшихся гранитных блоков и зияющими огромными дырами крыш и шпилей; замки были олицетворением самой пустыни: разбитые камни валялись тут и там, у некоторых сохранились ворота, теперь защищающие только от призраков, стены развалены, чертоги и приемные залы встречали прорвавшихся через ворота призраков, а в тронных залах застыли отчаянные крики потерявших свое королевство королей; города казались более живыми: на рынках шел торг мраком, воздухом и глянцевым песком, в переулках слышался смех мертвых детей, в разрушенных тавернах плескалось черное вино и раздавались старые разбойничьи истории, по улицам бряцали доспехи и оружие стражников, где-то рыдала мать, потерявшая свое дитя. Не эту ли часть мира существо искало? Если так, то теперь все потеряно. И ничего не вернуть.На одной из улиц перед двумя рядами колонн, ведущих к странному, закрученному, как винтовая лестница, храму стояло другое существо. Оно молча глядело в сторону храма, не смея туда ступить. Сколько времени существо бродило в поисках чего-то, не встречая никого из живых, - и вот, другое существо, прямо перед ним. Можно было бы обрадоваться, улыбнуться, поприветствовать его или хотя бы опечалиться, что есть другие помимо него, однако что толку? Мир умирает, и его поиски могут закончиться ничем.
Храм будто взывал все живое войти в него, и существо сделало несколько шагов в его сторону.
  - Не стоит, - остановило его другое существо. – Этот храм не обитель для живых. – Оно вымученно улыбнулось. – Однако, коли так хочешь, можешь войти в него – и твой путь подойдет к концу.
Оно безмолвно кивнуло, и другое существо действительно улыбнулось.
  - Вот и хорошо. Мне грустно наблюдать, как умирают миры, - не желаю видеть, как гибнут живые, не причастные к этому миру. Я вижу, тебе интересно, что это за мир. Он когда-то был рожден, как и все остальные, и был пропитан любовью. Они просили дать им его, а подобный отказ слишком тяжкий шаг, чтобы его сделать. Красивое живое солнце, теплые пески и живительные оазисы долго стояли, пока все не осквернила ненависть. Она была порождена ими, забывшими, что любовь – есть живое, и ненависть пожрала мир окончательно. Началась война, словно эпидемия. Нарывы, боль, агония, мрак – вот что стало миром. И как болезнь, она убила их. Много было совершенно ошибок, и последняя стала окончательной. – Другое существо окинуло мир. – Прошли многие тысячелетия… прошло очень много времени. Скоро мир умрет – и оживет вновь. Снова. Думаешь, они в этот раз смогут одолеть ненависть?
Другое существо долго смотрело на него, желая получить ответ. Но если оно и хотело ему ответить, то никак не могло осознать, что именно.
 - Ты прав. Они уже одолели ее, одолевают или одолеют. Но грусть моя, получается, не пройдет никогда. Что я наделал… – Другое существо до боли содрогнулось от одолеваемой его печали. – Теперь поздно. Я лишен выхода. Ты… как ты здесь оказался? Ты… кто?Оно смотрело на него, как будто видит впервые. – Уходи отсюда. Тебе не следует быть здесь.
Мир покачнулся. Разрушенные замки доканчивали свое дело. Пески, словно живая тварь, разверзли пасть, проглатывая рушащиеся города. Даже белое яркое солнце начало гаснуть. Один храм стоял как ни в чем не бывало, продолжая созывать живых.Другое существо хотело сказать что-то еще, но только раздраженный взгляд был единственным его ответом.
Все это время существо молча созерцало умирающий мир: как другое существо уходит в храм, а колонны вслед за ним разбиваются о пески, как солнце закатывается за мрак, как последние отголоски жизни погружаются в пески навеки. Безмолвное существо, некогда родившееся в этом мире, видя, как он превращается в пустую бездну, дало ей себя поглотить.
Неожиданный грохот разбудил Неона в глубокой ночи. Голова болела, а перед глазами мерцала тьма, но, пересилив неохоту, он сумел-таки встать с постели. Вчера он явно перебрал, да еще это... В голове все перемешалось: Неон до сих пор не до конца сознавал самого себя. Даже внезапный шум в его одиноком доме не вызывал в нем ничего, кроме нового приступа головной боли. Какая разница, кто пробрался в его дом – грабитель или убийца. Последнее, быть может, станет для него облегчением.
Прикрывая зевки рукой, он поплелся на шум. Когда он, перебарывая сон, наконец-то добрел до кухни и включил свет, его застал неожиданный беспорядок: стол перевернут, на заляпанном едой полу осколки разбитой посуды, лужа пролитого чая и грязные следы копыт. “Лошадь?” – со смехом подумал Неон и было собирался уйти в свою комнату проспаться, как сзади себя обнаружил странное существо. Похожее на синюю лошадь, ростом выше его груди, оно тем не менее обладало грациозным станом, парой красивых крепких крыльев и длинным гладким рогом на лбу. На левом и правом боках ее крупа метка: белый зуб луны за черными облаками.
 - Я – Луна, принцесса Эквестрии, - назвало себя существо. – Приветствую вас. Не отведете ли вы меня к вашему королю. Как почетную делегацию.
От неожиданности Неон словно окаменел. Мозг не хотел воспринимать пришельца за действительное. При попытке развеять видение руками, оно упорно не желало исчезать.
 - Я живое, - сказало оно, и его мордочка исказилась в раздражении. – Не игра вашего разума. Можете до меня дотронуться, в знак подтверждения.
Что он и сделал. Существо оказалось на ощупь мягким и теплым. Названная принцесса Луна смотрела на происходящее не удивленным взглядом, будто для нее все было привычным делом.
 - Живое, - подтвердил Неон. – Но как… что ты…
Он не находил слов.
 - Я прибыла из другого мира, - объяснялась принцесса Луна. – Наладить контакт с иными формами жизни. Вы – такое же новшество для меня, как я для вас. Теперь, прошу вас, сопроводите меня к вашему королю.
 - Сопроводить? К королю? – дошло до него. – У нас нет королей.
 - Тогда к вашему верховному правителю, - упорно повторила она.Любопытно, какая же будет реакция у властей на такое чудо? Что станется с Луной, коли он выполнит ее просьбу? Что самое главное: что станется с ним? Навряд ли его за просто “ничего не видел – ничего не слышал” отпустят. Скорее решать избавиться от него, дабы случайно не огласить столь невероятное открытие. И зачем ему подобные проблемы?
 - Хорошо. Пошли, - сказал Неон и отправился в спальню. Луна следом за ним.
После вчерашнего запах здесь стоял не самый приятный. Куча сваленной возле кровати одежды, несколько журналов на полу, пыль на мебели и работающий три дня без перерыва компьютер довершали обстановку. Принцесса Луна вошла в его обитель, морща нос и всячески выказывая отвращение. Впрочем, Неона не особо волновало ее мнение. Сейчас всего важнее: уговорить ее не встречаться со здешней властью и поскорее отправиться домой.
 - Не хотите же вы мне сказать, что здесь обитает ваш верховный правитель? – осведомилась Луна, оглядывая комнату. – Или отсюда можно сразу попасть к нему?
 - Это всего лишь моя спальня, - сказал Неон, сев на кровать. - И я хочу сказать, что тебе не стоит идти к нашей власти. Как, по-твоему, отнеслись бы ко мне, окажись я в твоем мире?
 - Удивились сначала. Потом расспросили бы о вашем мире и, что уже сделали, попробовали бы наладить контакт между нашими мирами. Вы бы стали почетным гостем… в Эквестрии.
 - Да? Неважно. У нас ты будешь настоящим пришельцем, чем почетным гостем, и власти тебя примут именно так. У нас сроду не было настолько странных существ. Пегасо-единорогов. Только в мифах. И то по отдельности.
 - Аликорн – так называют обладателей и магического рога, и крыльев. И не думайте, что я не способна себя защитить. – Она гордо выпятила грудь. – Я очень сильна.
“Ага! Сильна! Особенно стойка против танковых снарядов. Экая бронированная!” - усмехнулся про себя он.
 - Что вы улыбаетесь?
 - Да так. Представляю битву аликорна против наших войск. - На его слова принцесса Луна только хмыкнула. – И все же тебе не следует появляться на глазах другим людям.
 - Почему? Неужто меня встретят в копья? Я никому ничего не сделала… Хочу только наладить контакт, - недоумевала Луна.
 - Может оно и так. Однако этого никто не знает. Для людей ты: странная разговаривающая лошадь с крыльями и рогом, возможно, очень опасное – от тебя следует бежать или… постараться убить. А для нашей власти: предмет для новых открытий, который необходимо сохранить в тайне. У вас есть нечто подобное? То, что нужно изучить и сохранить в тайне?
 - Магия, - недолго думая, ответила Луна.
 - Магия? – не веря своим ушам, повторил Неон.
 - Да. Точнее будет, заклинания. Изучают магию, а в итоге открывшиеся заклинания – сохраняют в тайне.
 - Ага… магия… Огненный шар, кольцо льда, высасывание жизни, порча, вихрь? - Да. Но названия другие, и разновидностей той же порчи куда как много. - Так ты – маг? - Да. К тому же, одна из сильнейших, - гордо сказала Луна.
 - А ты можешь сколдовать гору золота?
  - Могу, - улыбнулась Луна.
  - Ну вот. У нас ты будешь, как ваша “магия”: тебя будут также изучать и стараться найти в тебе “заклинания”, открытия. Ты действительно хочешь прожить, как ваша “магия”?
 - В смысле? Меня постараются понять изнутри?
 - Ты очень точно сказала, “изнутри”. Тебя вскроют.Глаза Луны распахнулись. - Я не… - она замялась. - Я тут в качестве посла и не могу вернуться, даже не повидавшись с вашим верховным правителем. Как принцесса Эквестрийская, я не могу отступить, не сделав и шага.
“Ну и упертая же ты принцесса”, - хотел сказать Неон, но вслух произнес:
 - Сейчас поздно, давай обсудим данный вопрос завтра. Но прежде, может, расскажешь мне о своем мире?
 - Конечно.
 - Отлично. Пойдем на кухню – там запах почище будет.Стол, чудом уцелевший, Неон накрыл вареным картофелем, буханкой хлеба и почти полной бутылкой виски. Разбитую посуду и остатки разбросанной на полу еды он сгреб в углу кучей. Обед и место не особо подходили для приема принцессы. Ну и ладно. Убраться можно и завтра, а через пару глотков виски это перестанет беспокоить вовсе. Принцесса, увидев в углу кучу осколков с едой, сгримасничала. Можно подумать, как будто это он виноват.
 - Виски? – предложил он.
 - Это вино?
 - Нет, покрепче будет.
 - Откажусь, спасибо.
Неон пожал плечами, и налил себе полную чарку. Янтарная жидкость встретила его нутро приятным теплом, вскоре растекшимся по всему телу. После первой сразу последовала вторая. Третья стала для него небольшим облегчением от всяких размышлений и принцессы Луны. Можно было бы и дальше глушить виски, если б не презрительный взгляд Луны, ожидавшей его слов.
 - Садись. Чего ждешь?
 - Вас, - сказала она, приняв приглашение.
 - Начни с магии. На что она способна, кто ей владеет и зачем она вам?
 - А вы? Поведаете взамен о своем мире? - Вместо ответа он кивнул, и Луна, похоже, осталась довольной. - Магия – чистая энергия, контролируемая мозгом. Ее можно использовать как просто, так и в заклинаниях. – Ее рог засветился голубым светом, подхватив им вареную картошку. Она поднялась ввысь, и свет изменился, превратив ее в пепел. Голова Неона закружилась и на миг его зрение помутнело. – С вами все в порядке? – послышался женский голосок.
 - Разве что-то случилось?
 - Вы впали в ступор. А я, похоже, минут десять разговаривала с глухим. Что вы последнее помните?
 - Как картошка взлетела и превратилась в пепел. Мне даже не показалось, что прошло хоть сколько-то времени.
 - У вас случился шок. Мне продолжить? – Неон выпил четвертую чарку и кивнул. – Как вы уже видели, магию можно как просто использовать – поднимать что-то, открывать, переворачивать страницы, - так и применять в заклинаниях, в данном случае “Обращение в пепел”. Заклинаний великое множество, и их все продолжают создавать. Для того чтобы использовать заклинание, необходимо направить нужное количество магии в определенные участки мозга.
 - То есть, на это уходит много времени?
 - Нет. Для магов легко. Трудно лишь, когда необходим определенный порядок и последовательность во множестве участков мозга сразу. В таком случае маг может не справиться и испытать сильную боль. – Луна немного задумалась. – Чувствующих магию много. Основные: драконы и единороги.
 - А как же аликорны?
 - Аликорнов очень мало, всего три, они не в счет. Драконы будут посильнее в магии, чем единороги, но они мало-помалу вымирают, да они и не используют заклинания, а выдыхают магию. А вот зачем она нам – не знаю. Мой мир весь пропитан магией, и в каждом ее хотя бы толика, но есть. – Глаза Луны загорелись, как самоцветы при свете солнца. – Теперь вы. Поведайте о своем мире. У вас существует магия, или что-нибудь сравнимое с ней?
 - В реальности нет, зато в сказках и мифах ее полно. Сравнимы с магией, пожалуй, будут ракеты. Они способны сравнять город с землей. Ваша магия способна на такое?
 - Еще как, даже сильнее… - В ее глазах на миг появилась непосильная грусть. – Давайте лучше о жизни. Как она проходит для вас?
 - О жизни? – Он налил пятую чарку и, приняв ее, мир перед глазами поплыл. – После вас принцесса.
Она недовольно хмыкнула, но все же продолжила:
 - Я родилась второй дочерью Алисанны Дэон. К тому времени моя сестра уже объединила народ, и моя жизнь проходила в шелках, танцах и учении. Все знатного рода идут по пути либо войны, либо учения, но все равно знания, и поскольку я королевского рода – для меня в особенности. Я закончила множество школ, есть очень редких, и посейчас стремлюсь к знанию. В данный момент я посол своего государства.
“Немного. Видно, она не очень расположена изливать мне свою душу”, - заметил Неон.
  - Короткая у тебя была жизнь.
 - Я знаю, что мало сказала. Ведь мой рассказ занял бы всю ночь и боле. Мне почитай две тысячи лет, - объяснилась Луна.
 - Две тысячи?! – удивленно воскликнул он.
 - Аликорны живут много дольше. Как драконы. А у нас представление о времени иное: для вас пять лет большой срок прошлого, для нас – осколок воспоминания, текущего до сих пор.
 - И ты все это время училась?
 - Разумеется. Я же королевского рода.
 Запрокинув шестую чарку, после которой у него голова пошла кругом, Неон поведал:
 - Я родился не здесь, в другом городе. Особой любви родители ко мне не питали, поэтому меня воспитывала бабушка. В детстве у меня было довольно много друзей – Кир, Алан, Арин, Вильсон – и мы проводили все время вместе, часто любили играть в лесу. Однако после… по прошествии времени мы разбежались кто куда. – Седьмая чарка пролетела почти незаметно. – Ступив в новую жизнь, я так и не сумел найти себе друзей; даже в университете, который я не захотел оканчивать, у меня не было ни одного товарища. После веселого детства последовало одиночество и уныние. – Восьмая чарка так и напросилась сама. – Ты думаешь, я не пытался найти себе друга? Одни просто отворачивались, другие говорили прямо. Переехал в этот город, снял квартиру, нашел работу – сделал все, чтобы начать новую жизнь… И все равно я одинок. – Неон горько рассмеялся со слезами в глазах. – Когда теряешь чувство жизни, все становится тусклым и безрадостным, даже то, что раньше доставляло удовольствие.
Чарка, потом еще одна и еще. Горькая выпивка со вкусом торфа, дерева и ячменя уносила его мысли куда-то вдаль. Зачем он рассказал ей о своей жизни? Луна смотрит на него не особо чувственным взглядом, и как ей, прожившей среди знатных родов, понять, каково ему? Шелка и танцы – вот что у нее было, она сама говорила. Как такой понять? Когда Луна ходила в шелках, он бродил в поисках работы, когда она на королевском балу танцевала с друзьями, он страдал от одиночества. У нее была поддержка любящей сестры по всей жизни. Его же поддержка…
Принцесса Луна сидела и молча смотрела на его понуренный вид. Хоть бы слово сказала в утешение.
Закинув еще одну чарку, он направился в спальню. Луна так и не сказала и слова. Или он ее не услышал из-за шума виски в голове. Впрочем, неважно: он наконец-то сказал давно гнетущие его душу слова, и ему немного стало легче.
Когда Неон наконец-то доплелся до кровати, он рухнул на нее безжизненным трупом, и она приняла его тело и душу.
 - Не стой на месте. Пошли, - сказал ему мальчик с яркими янтарными глазами, взяв его за руку. Мальчик весело улыбался, даря своему другу улыбку. Такой добрый, часто улыбающийся, он был его любимым другом. – Я нашел удивительное место. Пошли. Быстрее.
Лес шел осенней погодой и тихой, тайной дорогой, ведущей в волшебное место. Они быстро перебирали ногами, втаптывая палую листву в грязь. Он не спрашивал друга, куда тот его ведет. Зачем? Он ему полностью доверял, вверяя свою жизнь. Они пробежали между двумя высокими деревьями, настолько близко похожими, что можно было подумать, будто они кровные братья. Среди таких же братьев-деревьев в море желтой, красной и оранжевой листвы находился огромный замшелый камень.
Его друг взобрался на этот древний камень и протянул руки к затянутому тучами небу. Он закружился, весело смеясь. Звонкий, полный радости смех отдавался ему болезненными воспоминаниями.
 - Смотри, какое прекрасное таинственное место. – Он кружился, кружился и кружился, пока его смех не перешел в вопль, исполненный агонии.
Листва взметнулась вверх. Его друг упал. Руки и ноги выгнулись под невозможным углом. Кажется, его друг хотел что-то сказать, но рот его изверг только гной с кровью. Глаза друга метались из стороны в сторону, рот то открывался, то закрывался, искореженная левая рука рыла землю. Он хотел ему помочь, но когда прикоснулся к другу, ощутил мертвецкий холод и отшатнулся в ужасе. Его друг будто заулыбался от теплого прикосновения, и из его глаз полезли белые извивающиеся черви, пожирая янтарные солнца.
Больше не желая видеть страдания любимого друга, он закрыл глаза и, открыв их, вместо него обнаружил совсем другого человека. Грязный, много раз латаный плащ скрывал незнакомца, старый кафтан и грязные сапоги говорили о странствующем образе жизни. Капюшон до странности скрывал тенью лицо странника, оставляя видимыми лишь его уста. Незнакомец не улыбался.
 - Где мой друг? – с надеждой в голосе спросил мальчик.
 - Его давно забрали черви, - ответил странник. Мальчик хотел заплакать, однако его глаза остались сухими. – Не стоит грустить. Этот лес погубил не его одного.
 - Но недавно он был…
 - Он мертв, твой друг. Перестань понапрасну грустить, иначе ты воссоединишься с ним раньше своего срока.
 - Тогда что ты здесь делаешь? Оставь меня одного. Дай мне в тишине подумать о моем друге.
 - Я тут, дабы указать тебе выход из мертвого леса, а ты прогоняешь меня, - грустно молвил странник. И словно по велению его слов листва в лесу сгнила, голые деревья излучали страх, земля омертвела, тучи в небе стались черными и мрачными. Где-то каркала ворона. – Сейчас ты на перепутье между отчаянием и счастьем, между страхом и выбором. Я не могу сказать, какая дорога окажется верной, однако могу указать путь. – Он повел рукой по всему лесу. Видных троп не было, и нельзя было сказать, чем одна сторона леса отличается от другой. – Среди всех троп мертвого леса лишь одна не погубит тебя.
 Мальчик побелел от страха.
 - Какую же мне выбрать?
 - Ту, где мысли о твоем друге останутся в прошлом, ту, где ты сможешь обрести живого друга. Ту, где ты вновь ощутишь тепло.
Странник, с горестной улыбкой на устах, взял его руку в свои, и мальчик ощутил холод.

Глава двадцать третья: Божья Монархия

Смерть огласила заключительную ноту жизни с последним ударом колокола, огласившим призрачным эхом миру непроглядную тьму. И немая тишь живых сердец разошлась всепоглощающей Пустотой. Но твердая поступь волей души следующим же толчком оповестила первой, главной нотой любви Бога – Рождением. Так вечная мелодия жизни и смерти, осветила начало нового времени.
Две свечи очертили небосвод ранним рассветом белого солнца, задав его бесконечному движению новый ход ритма. Эпохи Генриха Третьего, каждым шагом направляющего небесное светило с миром, озаряемого людскими душами. Рог Жизни протрубил о Вечной Жизни, а Посох Рождения волевым ответом огласил ход времени. Анна с Брауном взмахом ангельских крыльев вспорхнули огни своих душ в небо, и четыре свечи провели границу между драконом и Богом. Приняв в родительские объятия юные души, что вернулись домой, к своему новому рождению. Так, сопровождаемый Анной Серой, Брауном Серым, Артуром Сандэон, Джоном Вотером, Тибольдом Грантом и другими друзьями и лордами Генрих Грей шествовал прямо к Отцу и Матери, чей строгий взгляд неусыпно взирал над Троном Королей.
Чистый серый камень и строгие контуры – полностью описывали седалище древней крови. Камень, но цвет серый, как сердце каждого в королевском роду. Нейтральность, прямота, любовь и твердая решимость, что направлена к Миру безукоризненной волей. Величайшая Ответственность, доступная псу. Но монарх в Королевстве не просто правитель, а Посланник, Ангел, ниспосланный Небом. Чья пророческая поступь ведет за собой всех.
Герних Третий – Ангел, безусловно! Рука Бога, что творит мир одним глазом смотря в души псов, другим в заветы Создателя. Единое Сердце Мира, а оно не ограничивается одним Королевством… Псу, конечно, с такой ролью не справиться, потому, как и сказано в Сером Завете, руки Бога – народ, а крылья – их души. А Его Голос – Король!
- Да здравствует Бог! – пророкотал Он.
Десятки тысяч огней озаряли великие чертоги Серого Храма. Каждая зала вмещала десять тысяч душ, а их, как и постулатов, десять. От Очага, сердца Бога, откуда начиналась коронация до Круга Семьи, где располагался древний престол под мудрым ликом Матери и Отца. Единого Бога, не имеющего четких границ в форме. Ни мужчина, ни женщина, даже на аликорна не похож, однако Все Вместе. “Каждый – частица Бога как Его живое творение. Самостоятельная мысль, что творит Мироздание с Ним. Что создает Его Самого. Ибо всякое деяние – есть неотъемлемая часть энергии души. Нашей связи с Богом”, – говорится в первом завете священной книги, что кончается наказом: “Бог – творение Любви, и в сотворчестве с Ним мы – Едины как Целое. Но в Духе Мы Едины как Боги”. Прекрасная заповедь, дарующая каждому смысл жизни. Вечной и бесконечной, ибо она продолжится после смерти в небесном царстве.
Сей постулат – не греза, а реальность. Провидцы, толкующего о Боге,- сходятся в этом все. Потому некоторые неверующие академики и аристократы соглашаются с этой мыслью о жизни вместе с Ним. Так что в Королевстве все до Единого опираются на Его постулаты. “Слова – лищь рассуждение о любви, а созданное тобой – уже ее творение”, - напоминание всякому верующему, что пустые рассуждения не есть вера, а до пересуд Истинной Вере дела нет.
Король неусыпно хранит и истово соблюдает Королевские Законы, а паства Веры несет слово Бога. В отличие от бессмысленных, ложных, проклятых иных верований, Мать и Отец даруют свободу жизни в единстве мнений, в отличие от иных, где мнение, малое или большое, оспаривает или принуждает к поклонению Творцу. Ни один академик мира не сумел опровергнуть священное писание. И все же Святая Вера имеет малую поддержку в Мире!
Тибольд даже помыслить не мог, чтобы усомниться в Законах, спасающих не только души от Ада, но и главной опорой страны, на которой зиждется как казна короны, так и основано большинство законов королевской власти. Народ трудится в поте лица, чтобы продолжить со своим Создателем. Даже столь восхитительная возможность сиять в лучах славы или объединить разрозненный народ не привлекает слабых правителей. А ведь спасение народа идет рука об руку с процветанием! Довольны все!
Однако Мир отвернулся от Бога, обратив свои души к Аду, разверзшемуся за долгое время праздности и невежества. Магия – святой дар Небес, дающий возможность творить мир. Материй и энергией, даже созданием жизни. Могущество! Слава! Бесконечная любовь! Магия упрощает дело. Но только Совершенство должно превалировать облик расы, а аликорны, в глупости, тщеславии, в слепоте прокляли Мир породив множество видов и не наставляя их. Псы, пони, пегасы, единороги, аликорны, минотавры, яки, грифоны, новые драконы (потомки Древних) и прочие – потерявшие отеческие наставления разлились черным болотом по святой земле, и раса на этой планете поддалась всевозможным порокам.
“Суд – исключительное право Бога, ибо только Он может рассудить справедливо. Закон! Нарушение его – прямое предательство Создателя”, - и Вера следует наказу неуклонно. Всякая скверна лечится трудом любви в сложном пути совершенствования. Тяжкая ноша, не каждому дается, тем не менее Тибольд с самого поступления в святое воинство без капли сомнения и усталости выполнял волю Бога. Жизнь не может быть в праздности, как сказано в писании, однако его путь к Матери и Отцу был лишен всякого отдыха. Ранняя смертей родителей и долги лишили его крова и обрекли на нищету. Продажа ягод, фруктов и орехом могли кормить разве что половину года, и скудно донельзя. Он знал это, но предотвратить свою холодную смерть не мог. Нищенствующий брат, встреченный возле трактира, стал для него спасением. Помимо горячего хлеба с маслом и кружки крепко эля, Освальд поведал о Храме в ближайшей деревушке, готовой принять несчастных сироток. Но жизни простой не обещал.
Простой клирик, крестьянин в вере, с густой бородой и лысым черепом встретил Тибольда приветливо и с широкой улыбкой, накормил вкусным обедом, поместил в общую комнату, дал одежку взамен лохмотьям. Пять лет он помогал старому Вильсону и Бете с Робом ухаживать за Храмом, кормить пса, устраивать праздники для тех немногих людей, что жили в деревне, да учить Серый Завет. Святое Учение сразу понравилось Тибольду, и воинство света стало целью.
В день Весеннего Лета к ним забрел рыцарь на боевом скакуне. Грозный, статный, с большим мечом, он хромал на одну ногу и прикрывал лицо окровавленным, обожженным платком с эмблемой горсти рябиновых ягод. Никто и заговорить с ним не посмел, а сам он разве на Храм и обратил внимание, куда тот час же отправился.
Встретив отца Вильсона, рыцарь упал на колени и содрогнулся я в горьких слезах, завыв точно домашняя собака по хозяину. Священник сидел и слушал, слегка обнимая раненного воина, пока тот не захлебнулся слезами настолько, чтобы не прекратить свой плач. Как выяснилось всю семью рыцаря зарезали дикие псы – пятерых детей, жену, крестьян. Чтобы не упустить след, сир Герольд погнался за ними, в глубь Каштанового леса, где обнаружил лагерь. Десять свирепых псов, закованных в прочную сталь и с длинными мечами, непосильная задача для одиноко воина. “Но магия способна уничтожить и целую армию”, - дрогнувшим голосом заявил он, глядя в глаза священнику. Как сейчас помнил Тибольд, лицо Вильсона даже не дрогнуло, однако руки старца будто невольно потянулись и обняли несчастного с искренней любовью. “Я потерял все, когда позволил скверне стать частью моей души.”, - почти беззвучно произнес Герольд, глядя в пустоту, и тотчас же с непоколебимой решимостью чуть ли не криком заявил, встретив жалостливый взгляд старца: “Я готов предстать перед Богом!” “Твоя душа проклята. Это не изменить”: - строго начал Вильсон и с отеческой любовью продолжил: - “Однако я не стану разглашать тайну. Ты еще молод, богат, знатен. Полон мечтаний и энергии для их осуществления. Проведи остаток жизни, согласно наказу “Свобода – дар Бога, и никто не вправе ее отнять”. Он говорил про герцогов, Тибольд делами говорил
Разговор шел до глубокой ночи, и Герольду предложили заночевать в комнате священника. Наутро рыцарь покинул храм в тайне от любопытных глаз, оставив после себя печаль в сердце Вильсона и огонь в душе Тибольда, восхищенного речью старца. То осознание дара спасения стало новым толчком проявления любви Матери и Отца, чье милосердие прощает даже великих грешников, заканчивая муки в аду. С того мгновения он без остатка принял веру как сердце и приложил совершенно все силы, чтобы помогать Богу.
С тех пор прошло почти двадцать лет. Долгих и трудных лет становления от нищего оборванца до богослова. И все благодаря его непоколебимой, истовой вере, что всю дорогу разжигала внутри него белое пламя Матери и Отца. Каждую проповедь он проводил до тех пор, покуда каждый ищущий не найдет в его словах необходимое знание Все Любящего Бога. Десятки, сотни, тысячи проповедей с каждым днем делали его слово все крепче в умах людей. Слово – Тибольд исполнял как речью, убеждая людей, так и делом, творя настоящие произведения искусства из скульптур. Он провел столько проповедей, что даже графы, герцоги и король спрашивали у него совета.
“Мир в огне, да, Тибольд?” – с лукавой улыбкой спросил у него незнакомец в дорожном плаще, скрывающий лицо за плотной тканью за две недели до смерти Джона Грея. – “Скверна проросла в Божьем Доме и обвила Его, будто безумный любовник. И эти пороки лишают душ жизни. Предлагая взамен поставить злотые свечи своей душе” – вынув алмазную монету чистейше огранки, он посерьезнел: - “Если прочие государства не хотят слышать голос разума, то уши Королевства внимают Вере, ясно осознавая, что магия – свет Небес. Мир разделился на священников, наблюдателей и предателей. К вторым еще можно проявить снисхождение. По третьим, как говориться, Пустота плачет. Ибо их деяния не более чем пиршество стервятников, пожирающих собственные души и распространяющих губительную болезнь для других”. – Звонко положив на стол тяжелый кошель, он тихим шепотом произнес: - “Герис Турн – давно ступили на путь проклятых. Их души плачут. Ваше слово, святой клирик?”
Незнакомец показался ему лицедеем того рода, чье лицо стерто в Пустоте, кажа длинный змеиный язык. Речь о сыне герцога напомнила о беспорядке в Королевстве, где титул играет важнейшую роль. Даже среднего пошиба барон в силах заткнуть рот закону звонкой монетой, что уж говорить о герцоге, в друзьях которого высшие чины. Отступнику духу не хватит признаться, а его лорд-отец решит тяжкий грех простым рукопожатием с должностным лицом. 
Власть – иерархия, в первую очередь Порядок, зависящий от движения. В Королевстве монарх направляет вассалов, что структурой подчиняя контролируют крестьян. Божья Монархия основана на творении сердца, чей пульс задает ведущий, что освещает каплей за каплей души поток крови, регулируемый клапанами сердца, единством умов дарующего свободу для цели каждого. Мнение - цель ума, рожденного связью знаний, определяющих его жизнь. Свобода – основанное знаниями единство мнений. В королевстве монаршая власть, но новое правление обещает дать корону каждому.
- Божья монархия даст каждому место в Мире, - сказал Генрих, отлучившийся от пира, дабы обсудить государственные дела с друзьями.
Смерь отца не сильно затронула Генриха, но сердце было опечалено – как-никак у них были счастливые моменты в жизни. Тибольд сообщил о том незнакомце Генриху, и король усилил охрану для всех важных лиц и приставил слуг, что пробует еду и напитки на яд. Однако Джона все же отравили – верно, работал искуснейший профессионал.
- Вы отвели войска от границ, положившись на Щит, - сказала Анна, отпив из бокала белого вина. – Как быть с Великой Ордой, коя жаждет смерти Мира? К тому же недовольны все лорды.
- Договориться с соседями принять Каноны Вечности, распустить войска и расформировать власть. Такой поступок докажет прочим рациональность нового правления. Со временем, - улыбнулся Генрих. – Пока объединенный в бывших границах Щит будет оберегать нас.
- Приемлемо, если у кого нет идеи получше, - окинул взором сторонников Генриха Тибольд.
Их всего около шестидесяти – четверть рыцарей, три десятка баронов, десять графов, виконт и четыре герцога. Но в Королевстве найдутся десятки тысяч – только убедить надо. А там уже соберется вся страна.
- А Белая Орда? – подал голос Джон Вотер – пьющий уже десятый бокал. – Они понимают Бога, однако продолжают оскорблять невежеством. – Он поскреб подбородок. – Белая Орда жаждет мести из-за аликорна Фронсиса Большие Штаны. Говорят, его задница была столь необъятной, что приходилось на нее надевать что-то, иначе не разглядеть очертания, - усмехнулся Джон. – Буде серьезно, то месть связана с тем, что Фронсис использовал псов как живое оружие. Отомстить аликорнам желанная мечта Тан Гора. Вождя Белой Орды, коя и до него тонула в болоте.
- Их заставляют угрозой смерти принимать дикие законы, - добавил Тирион Сандэн.
- Тяжкое попустительство со стороны разума Орды, - сказал Генрих. – Попробуем помочь им, однако, сначала давайте создадим Союз – может, станет решающим доводом в переговорах с их вождем. Богу безразлично мнение лордов насчет Его Монархии – их убедит народ. Я разошлю письма правителям, и вместе, вдобавок, уберем материальную экономику, что станет главным аргументом для горожан и солдат. Большинство – всегда главный аргумент, и вместе, мы, будем править Миром как Боги.

Глава восемнадцатая: Души

Порывы сильного ветра качали деревья. Дикое пламя костра высоко взметалось, как зверь ада, пожирая темное небо в свете одинокой луны. Свет и тьма, огонь и холод встречались в смертельной схватке, оживляя какою-нибудь древнюю легенду. Под оглушительный бой барабанов, переливы флейт, песнопение шаманов, топот сапог новобранцев. Совсем юные, с огнями в глазах., со страхом в сердце. Они нехотя подходили к огромному чану, булькающему эссенцией духа, что разливал каждому в дубовую чашу старший жрец. Запах сладкий, с толикой горчинки, как у здешнего фрукта тору, и вкус что молочный апельсин, но обещанное не обязательно будет приятным. Встреча с Фойт, что означает, - любовь, течение жизни, или Бог. А Ему не каждый угоден.
- Фойт! – пророкотал шаман, наполняя такой же серый, как его прямые глаза, мускулистое тело и длинные волосы, горячий густой отвар.
Рагнар решительной кивнул и отошел к своей группе. Девять мальчишек, с которыми он рос и играл. Айк шутил, издавая неприличные звуки, и активно жестикулировал, пародируя, кажется, вождя Тан Гора – как всегда ветер в голове гуляет. Текис, прижавшись к Мереке и крепко сжимая его обнаженную ягодицу, смеялась вместе с ним. Номир, Рагнар Шустрый, младший брат Тан и Чорас переговаривались о предстоящем. Чарод, сидя на мшистом валуне, смотрел в ноги, брат Айка, Мелес, искоса поглядывал на него с приязнью.
- Жизнь Вечна, - говорил Чорас, - но ее полнота зависит от нас. Золото, драгоценные камни, и свободное время, что ты тратишь на девок – Отцу безразличны. Даже больше для таких он использует розги.
- Пекло Ада, - блеснул зубами Текис и впился глубоким поцелуем в Мереку.
- Верно, для пустой души – одно, вечный ужас, - подтвердил Чорас. – Время сильно упущено, однако…
- Так или иначе половина умрет, - подытожил Номир. – Белая Орда живет по диким законам, пусть и не таким, как Дикая. Наша раса давно разделилась и ведет меж собой войну.
- О-о-о! – завыл Айк, обнажив зубы. – Я дикий, ужасный пес, пожиратель Богов – бойтесь, Бессмертные, ибо я – бесконечный ужас. У-у-у, - снова завыл он и кинул маленький камешек в голову Номира.
- Я не хочу этого, - нахмурился он. – Так я хоть неплохую судьбу проживу – в достатке, похоти, прожигая свой мозг сотнями различных веществ – в удовольствии. Понимаю, ваше мнение – Бога без любви не оставят. Гад же давят. Шаман сплюнул на землю, наливая священный напиток мне. Верно, удавил бы меня, не будь от Фойта наказания.
- Мне подмигнул, - улыбался Айк. – И посоветовал книгу “Не - от Мира - Сего”.
- А меня попросил зайти к нему после обряда, - непринужденно рассмеялся Мерек. – Впрочем старик хоть куда. Шестьсот лет – на вид же всего триста! И говорят достоинство… - Текис взял его руку и положил на свой пах. Мерек до того сжал член друга, что тот взвизгнул. – … его ума способно творить чудеса. Тебе Полюк что-то передал? – обратился он к Рагнару.
- Мысль, - произнес он. – “Жизнь – ума мера души. Бог – и каждый, и Одно”.
- Я же говорю… - опять начал гнуть свое Чорас.
- Хватит, - встав, взревел Чарод. – Убедить всех уже не успеет, однако – да, ты прав! Только план не на одно поколения – десятки! Ты готов расстаться с жизнью в двадцать лет?! Что ты успел сделать?! Шлюху трахнуть разок, закончить первый курс школы, да посмеяться и пожрать. Вся твоя жизнь в Вечности! Еще думаешь…
Пощечина прекратила его истерику, оставив темный след.
- Прекрати, - тихо сказал Мелес. – Каждый знает свой выбор, и все в ответе. Не о чем разговаривать, когда решено.
Чарод резко повернулся к бывшему любовнику. Лицо почернело то ли от ярости, то ли от боли. Рот было открылся, но тут же закрылся, и Чарод молча удалился.
- Не надо было, - вмешался Тан. – Он же по-прежнему тебя любит.
- Убийца, - выругался Мелес со слезами на глазах.
Мерек в чувствах прильнул к нему. Щеки Мелес забелел, и он расслабился.
- Если нужны утешения, - держась за член, говорил Текис, - то…
- Я могу их дать тебе, - положил руку ему на плечо Шустрый.
Текис с кривой улыбкой глянул на здорового пса с мощной грудью, как у быка, и огромными ручищами.
- Ну ты же любишь сзади, - добавил Мерек, и друзья рассмеялись.
- Но не когда дерут меня! – не принял шутку он.
- Зато новый опыт. Бог любит таких, - промолвил Айк.
- Я отказался от Его любви, - сказал Терек и обнял Мерека. – Но я люблю тебя! – Тот улыбнулся. Красивый, тонкий, с миндалевидными глазами и широкими бедрами – он был похож на девушку и привлекал многих псов. – И задница у тебя что надо, - шлепнул он по ней.
- Вечно ты все портишь! – оттолкнул Мерек оным местом его. – Если нас вместе поставят? Возьмешься за нож? – серьезно спросил он.
- Ты же знаешь, жребий в любом случае выберет тебя, - ответил он, и пора сошлась поцелуем.
Они еще долго разговаривали о предстоящем, покуда внезапная тишь не огласила начало обряда, пронзив души скорым явлением Бога. К ним подошел шаман со специальным музыкальным инструментом, арой, и без слов загасил костер и начал играть.
Все знали, что делать, и, расположившись соответственно своим местам, выпили отвар духа. Музыка разливалась, словно река в половодье, по священному кругу, отдаваясь в умах ярким солнцем, падающей листвой, созревшим урожаем. Осень – пора жатвы. Нотка скорби в жизни, не более: всего лишь подвод итогов перед новой весной, когда природа наполняется любовью и расцветает в теплое долгое лето. Однако итоги в жизни не всегда положительные: бывает что-то застилается туманом, вянет, гибнет или умирает все. Тогда Фойта подвит черту в жизни, отделяя награду от заслуги.
Душа – как раз-таки та черта, света или тьмы. Стороны дух – любви Бога, крови реки жизни, чей долгий путь исполнен трудностей и подведен единым концом. Встречей с Богом, когда обнажаешь свою суть перед ним. Айоте – священный напиток и ритуал, который обязан дать совет страждущей душе. Вопросов быть может великое множество. Однако первый у всякого Белого пса один: “Какова жизнь?”
Свет луны перешел в солнце, освещая столь ярко, будто настал день. Огромный круг, выстроенный в восемь, приливал, точно море, и лился, как река, что пульсировала в такт музыке. Все псы слились в орду, чувствуя переживая друг друга. Волнение, спокойствие, радость, страх, счастье. Эти же чувства под переходящий аккорд разделили ее на две стороны. Когда же небо осветил ярчайший, словно в близи звезды, белый свет, души разошлись на два потока.
Огромные золотые глаза великана взирали на них неумолимо. Огненные, болотные, отчужденные, но полные жизни – так выглядели псы и вызывали внутри как слезы, так и сильнейшее негодование. В ответ они склабились, обнажая острые клыки, рычали, кидалась, норовились убить, а руки демонов рвали их тела, превращая в настоящих чудовищ, покуда от них не осталось ничего.
Рука исполина простерлась к псам и взяла оных в свои объятья. Жалость сменилась спокойствием. Пять великанов пес, пони, дракон, як и грифон обсуждали свои проблемы друг с другом и с интересом смотрели на большого титана. Он молчал, бездействовал, однако всем казалось, что он хочет дать нечто важное – то, что решит их проблемы. Его взгляд нашел Рагнара. Золотое сердце надувал ветер, словно парус фрегата, за которым выстраивалась флотилия. Десятки, тысячи, миллионы псов шли за ним, напевая эльфийскую песню о Единении. К ним навстречу протягивали руки драконы, пони, яки, и грифоны. Вместе они подняли знамя, заполоскавшееся на теплом ветру, коей перенес его в Королевство.
Король темным, поглощающим взглядом взирал на молодого принца. Кричал, требовал, бил ногой о каменный пол. Сын смотрел прямо, памятуя о бесполезных речах и будущих трагедиях. “Война”, - прокричал король, отвесив ему оплеуху. “Глупец, не имеющий собственного мнения и разума отвергнуть закоснелые убеждения своих родителей. Детей у него больше не будет – я единственный сын. Его власть не признаю, наша – соберет Королевство”, - твердо ответил он псу.
Молодая эльфийка великолепно играла на арфе, описывая природу жизни. Когда к ней подошел человек, она промолвила: “Совершенство есть Начало жизни, и когда Бог творит Его, в Сердце царствует Гармония”. Рагнар почувствовал ее смех, и капля небес плеснулась миром, сотворив единый дых. Он слабо улыбнулся с легкой печалью, и перед ним выросла длинная дорога, по которой впереди шли пришельцы, освещая им путь. Шествие сопровождалось песней под великолепную мелодию, что гармонировала с их шагом в сердцах. Они взлетали. С небес он узрел другую дорогу, похожую на стрелку часов, и она медленно передвигалась в такт им.
Его мысли струились тысячами потоков, каждый из которых нес ответ, что задавала душа. А когда стрелки пересекли в который раз, они достигла Серых Врат. Впереди обнаружился день, расстилающийся золотыми лучами по белому миру.
Музыка по-прежнему переливалась. Рагнар очнулся немногим первее остальных. Голову чуточку кружилась, мир все еще перетекал, словно вода. Айк проснулся даже бодрым, Номир выглядел бледноват и, жестом отдав привет, согнулся к ногам от боли. Все потихоньку вставали, соблюдая тишину, пока не прекратилась музыка, и тут же зашлись в горячих обсуждениях путешествия.
После Айоте накрыли пир, выстроив его кругом. На столах лежали сладкие фрукты, ягоды, соки – ничего тяжелого, однако для тех, чей желудок мог выдержать, дополнили трапезу дымным мясом, ребрышками, вином. Пир подсластили также и приятной, расслабляющей музыкой. Однако не всех она могла успокоить после встречи с Богом, некоторые даже отчалили домой.
- Что с ним такого произошло? – осведомился Рагнар. – Бледный был, как ядовитый гриб. В голове царил ужас. Он с кем-нибудь поделился?
- Мы устроили ад, только и сказал он, - ответил Тан.
- А Бог показал ему наглядно, - с тяжестью добавил Терек. – Сам видел. В Его глазах: Орда – змеи.
- Я видел Дракона, - произнес Чарод. – Он ревел, сотрясая мир – от боли, ужаса, кошмара. Его поглощал огонь – жаркий, как солнце.
- Ты важная птица, - сказал Айк. – Дракон! Уверен, что против Бога пойдешь?
- Дам шанс… Ну его, такой ужас! – вздрогнул он.
- Главное рефлексы, - одобрил Шустрый. – Говорил тебе сразу.
- В чем смысл Орде собирать воинство? – сказал Рагнар.
- Ресурсы, рабы для энергии, - напомнил Чорас.
- Мир принадлежит не им. Когда-нибудь Бог подведет окончательный итог. В чем смысл вообще вести войну из-за ресурсов? В мире и движение будет таковым.
- Все повелось от Фронсиса Большие Штаны, когда он, прикинувшись другом, обернулся дьяволом для многих. Устроил войну, суд над миром, разодрал его на три части. Вот зачем он создал псов, - пояснил Мерек.
- Говорят, я жопа была столь большая, что она не помещалась на троне – вылезала за оба борта – вот и устроил войну за седалище, - рассмеялся Айк.
- Продолжать-то его злорадства зачем? – вопросил Чорас.
- Так повелось, - повторил Мерек.
Солнце сегодня пекло, как никогда – жарко, равнодушно. Пот струился ручьем с обнаженных тел псов, высеченные мускулы блестели, точно сталь. Интендант оценивающе осматривал их, сверяясь с документами, принесенными легионером. Его взгляд упал на Рагнара. Крепкий и серый, словно кремень, излучающий мощную золотую ауру – он был ценен для Орды, однако интендант взирал бесстрастно.
- Номер тридцать три, арена двенадцать, - только и сказал он.
Рагнара сопровождал легионер. Веселый, беззаботный, он тараторил, даже не обращая внимания на его безразличие. Впереди показалась арена – гранитное сооружение в форме черепа пса, похожего на змею. Стражник подвел его к открытой пасти, с красными глазами и клыками, с которых капала кровь. Перед ней стоял эльф с четырьмя крупными псами. Невероятно гибкий, стройный, как песня, и лицом, словно маска Бога. Он был пленником, пока один шаман не заступился и не выкупил за посулы у вождя. Мол, грех, такому Богу пропадать. Фронсис и на деле стал Богом, только об этом напоминал его ум. Взгляд эльф оценивающе, как у того интенданта, оглядел тело Цота.
- А ты хорош, - хищно улыбнулся он и, подплыв, провел пальчик по его груди до низа живота.
- А ты лишен манер, - сказал Рагнар. – И мне интересны больше женщины.
- Ой, правда?! – удивился он, прильнув ближе. Сладкое дыхание щекотало ухо. Он было хотел взять его за руку, однако Рагнар успел среагировать, но эльф ловко отпрянул. – Ха! В постели я лучший.
- Это вся орда знает, - сказал Рагнар, и Фронсис кисло осклабился.
- Лучше тебе все же скрасить ночь со мной – ты мне по вкусу, словно цитадель из кристалла. Она будет не забываема, рот не сможешь заткнуть. В Аду он у всей небыли разрывается от крика, а ваш ум там смешнее всего на свете, - злорадно сказал Фронсис. – Так хоть немного побудешь с Богом!
- Успокой свой благородный ум, - ехидно произнес легионер. – Не всем повезло.
- Ха-ха-ха! – иронично рассмеялся Фронсис. – Как смешно! Это все, на что ты способен?!
- Не будь ты членом орды!..
- Не будь у Бога такой любви ко всем – я бы тебя одно мыслью уничтожил.
- Не мешаю? - встрял второй легионер, подведя следующего новобранца.
Выше Рагнара, крупнее и мускулы, точно валуны. Такому и нож не нужен. Легионеры привязали сзади к их волосом орешки с номерами и вручили острые ножи. Они вместе вошли в рот змеи и тут же разделились по сторонам внутренней стены. Дойдя до середины арены, Рагнар увидел соперника. Тот спокойно шел навстречу ему. Рагнар еще давно решил, как поступить, и все время уделял учениям шамана. Его знали многие, но соперника видел впервые. Дав тому первому взять свой билет, он стоял спокойно с ножом. Соперник не долго думая потянулся за ним, однако на середине пути тот с такой силой и резкостью ударил, что, когда Рагнар увернулся, враг с хрустом пронзил себе сердце. Он с удивлением глянул сначала на него, следом на рукоять и темное пятно под грудью. Вытащив нож, кровь хлынула на траву, делая ее цвета ржавчины. С жалостью глянув на мертвого глупца, Рагнар ушел через нижние врата, второй рот змея, отворившийся милостью небес.
Отбор закончился на закате, и выжившие выстроились в два отряда, наглядно демонстрирую разделение Орды на мертвых и живых. Сотни псов в черных латах с длинными мечами, эфесы которых были сделаны из кристаллов, гордо высились на постаменте, показывая толику силы Белой Орды – десятую часть легиона. Два знамени с золотой звездой трепетались на прохладном ветру позади вождя.
- Жизнь всяка лишена легкости, - громогласно говорил Тан Гора. – Любой путь требует от вас выдержки и совершенства духа, большого ума и такого же сердца. Воин идет стезей смерти, ясно понимая тщетность Пустоты, куда навечно ушла его душа, тем не менее его любовь в Орде столь же необходима, как и шамана, который рискнул жизнью ради бесконечной любви и планов Бога. Обе категории – есть Единый Дух Орды, что работает до идеала ради Нас. Каждый – есть зерцало другого, сердце его ума. Мы – Орда! – прогремел Тан под приветственные крики псов. – Мы – Орда! - разносились тысячи голосов.
Кровавая жатва тоже закончилась пиром, однако его Рагнар вместе с друзьями решили пропустить. Невелика важность: Орда не празднует жатву, только поздравляет выживших. Дом Вождей представлял из себя здание в виде головы рогатого демона, с восемью лицами, что высунули длинные извивающиеся языки. Рубиновые глаза горели битвой и излучи огненную энергию. Пронзительный взгляд у этого демона, словно он ищет слабость в твоей душе, дабы сожрать ее без остатка и утащить в Ад на веки вечные. Они прошли в открытую дверь по агатовой дорожке. Тан Гор восседал на троне черепов разной масти – малых, больших, черных, бордовых, голубых, с пустыми горящими глазницами, кои смотрели на восемь сторон света. Огромный пес с золотой шерсткой, приятным гладким лицом, великанской грудью и плоским гранитным животом. Его взгляд ввергал в ужас, а душа испускала убийственную и повелительную ауру. Командир стоящий перед вождем совсем скукожился со страха, еле выдерживая взор Тана.
- Это тобой третья проигранная битва. По мне ты обычный вояка. Но дам тебе еще шанс, выслужить вновь до сего звания, и сможешь снова повести свой отряд. И все же буде ты проиграешь в четвертый раз – останешься простым воякой до конца времен. Свободен!
Офицер поблагодарил и пошел прочь, не поднимая взгляд от пола. Эльф у стены отделился от яркого света лампы и подбежал к этому слабаку, взяв его под локоть. “Да, ничтожество, зато знаешь, какой у него? Ты тоже можешь заглянуть на огонек. Впятером веселее!” – послал ему мысль Фронсис, и Рагнар сморщился от отвращения.
- Рагнар! – радостно обнял отец и посмотрел на компанию. Текис тесно обнимал Мерек и жался к нему сзади, Айк шутил с Таном, а вот Мелес совсем поникала из-за Чарода. – Не все вернулись. Один стал убийцей, - подчеркнуто сказал Тан. – Богу жаль мертвых. У меня сердце разрывается: нравились мне твои друзья. Не грусти, Мелес, Чарод может прожить неплохую жизнь. Понимаю твое отношение ко мне и прочим убийцам. Гады, пожирающие Бога изнутри – прости уж нас, судьба такова.
- Неправда! – чуть ли не крича ответил он. – Могли все сдаться!
- Нам нужны солдаты, Мелес.
- Идиоты, из-за вас Мир погибнет!
- Да, - подтвердил женский голос.
Вперед вышли офицер в латах и полуобнаженный шаман. Пес с откусанной щекой молча приказал Чароду идти с ним, а женщина расплылась в улыбке. С сердцевидным личиком, высокой грудью и золотыми письменами, доходящими до места деторождения. На шее пульсировал серый кулон.
- Я - Мирта. Буду вашим путеводителем по измерениям Мироздания, - прощебетала она. – Я знаю ваши имена. Прошу вас последовать за мной в Чертоги Знаний, - и Мирта молча пошла, виляя бедрами.
- Ты останься, Рагнар. Потом подойдешь. Вы же не против, Мирта?
- Разумеется.
- Я рад, что ты не будешь гореть в Аду из-за Законов Орды, - снова обнял его отец. – Не стану отнимать у тебя много времени. Хотел сообщить, что Белая Орда, я и другие вожди, единогласно решили дать ответ Миру. Пятьдесят легионов, вооруженный посохами, жезлами, энергетическими мечами, топорами и адскими пушками. Миллион солдат, что дадут весьма пространный ответ Миру за всю ту боль, что причинили нам. – Тан как-то обмяк. – Может, я погибну в этой войне. Хотелось бы запомнить тебя таким, какой есть – сильным в меня и мудрым в мать, а душой – в Бога. Уверен, Создатель даровал тебе великую судьбу. Станешь новым верховным жрецом. Можешь идти, вечером хочу поговорить с тобой о жизни, какой была у меня. Завтра я поведу Орду.
“Погибнешь не только ты и сотни тысяч псов”, - бесстрастно подумал Рагнар. – “Еще и миллионы других видов. А эта река крови станет той чертой, что укажет на среднюю стрелку часов, и колокол пробьет уже по всем душам”.

Как я провел год в армии или чем занимаются солдаты-срочники, когда на них никто не смотрит

Каждому парню в нашей стране (да и не только в нашей) по достижении 18 лет рано или поздно приходится задуматься о такой штуке, как армия. Ну, или почти каждому. В декабре 2016 года не обошла эта весч стороной и меня, и я, через четыре месяца после поступления на архитектора в местном техникуме своего города, после всех пройденных медкомиссий, таки принятым годным к службе, отправился становиться настоящим мужЫком! в неизведанное мне место, окутанное тайнами и полумраком легенд и историй. 

На областном призывном пункте, когда мы, новобранцы, сидели и откисали в ожидании того, куда нас распределят, пришли мои родные и в числе прочих вещей передали мне тетрадь-блокнот для рисовашек. Я подозревал, что мне ее просто не позволят иметь в армии, но отказываться как-то неудобно было. В попытке скоротать время, уже в поезде, когда нас везли в Плесецк, я заполнил первую страницу - рисовал то, что первое мне тогда взбрело в голову - Пинки :р

Телефоны с наушниками у нас еще не собирали, так что до самого конца поездки я сидел и, как в последний раз, слушал музыку и рисовал то, что у меня с ней ассоциировалось. Просто быстренькие почеркушки, ничего особого.

А потом завертелось - ух! Высадились в час ночи в Плесецке, оттуда нас автобусами повезли в какую-то часть, где стояли Камазы с рентгеновским оборудованием в кабине. Зачем было проходить рентгенолога еще раз, если мы это делали во время медосмотра - я так до конца и не понял. Оттуда еще часа полтора ехали до Мирного и только в 04:30 были в части, где мы должны были проходить РППП/СРМП (рота подготовки прибывшего пополнения/сводная рота молодого пополнения) - суть дела, то же самое КМБ. Со всеми осмотрами, распределением и прочем, спать мы легли где-то около половины седьмого. Подъем был в 07:30)

Ну и, как водится, привыкание к распорядку дня, к строевой подготовке и самому такому понятию, как "подчинение старшему по званию" тоже давалось мне не с первого раза.

В общем, первая неделя для меня, абсолютно неподготовленного, показалась адом на земле и ни о каких творчествах я тогда даже думать не успевал. Потом пообвык, подуспокоился и стал постепенно смиряться с мыслью, что так мне предстоит провести еще целый год. А потом настал судьбоносный, в некотором плане, для меня день - день беседы с психологом. Как я и предполагал, иметь на руках свои личные тетради/блокноты/записные книжки/ежедневники/календари и etc. было нельзя, кроме учебных тетрадей. НО - если очень хорошо попросить у психолога или у командира своего подразделения, то могли и разрешить. Я тогда еще полностью не отошел от шока первых дней пребывания, и вид имел, как мне говорили товарищи по кмб, диковато-шизойдный: бешеные дергающиеся красные глаза, мешки под ними, часть волос, хоть их и подстригли коротко, торчала торчком, а руки могли подергиваться независимо от моего текущего состояния. Так что в кабинете психолога меня только спросили, чего бы я хотел, и я тут же выпалил, что хотел бы оставить себе тетрадь. Она спокойно сказала, что с моим текущим состояниям меня один чорт не допустят к нарядам, так что меня поставили на ГДН и сказали, что выпишут мне персональное разрешение на хранение и ведение личной тетради (о как даже!). Из кабинета я выходил с широкой улыбкой и уверенным шагом - ну, хоть в чем-то мне повезло)

Вечером того же дня я уже успокоился окончательно более-менее и начал придумывать идею для следующего рисунка: мне всегда нравился городок Понивилль - на мой взгляд, хоть он уже и порядком приелся публике, все еще оставался довольно колоритным и замечательным местечком в Эквестрии, а экономический и политический центр таких стареньких городков, как и общее место для собраний, находились - правильно - в Ратуше. Понивилльская Ратуша представляет собой интересную башнеобразную постройку с несколькими большими этажами с высоченными аркообразными цветными окнами, высоким острым шпилем, вдающимся глубоко в небо, и обрамленную по кругу рядом флагштоков. Рисовал, в основном, на коленке и старался ни перед кем не светиться своим творчеством, плюс, когда выдавали телефоны, заходил в игру по Поням от Геймлофта и понемногу перерисовывал Ратушу. И все равно, доводил я это все до ума уже в части, куда я попал после. Получилось не бог весть что, но это было единственное, пожалуй, на что я тогда был способен.

Через еще две недели, по прибытии в новую часть, где мне предстояло провести оставшиеся +/- 11 месяцев службы, я решил твердо, что забрасывать свои почеркушки не стоит - они, наоборот, здорово расслабляли. К тому же еще там, в кмб, я начал записывать в тетрадь свои впечатления об армии, размышления о жизни, мечтания о будущем, ну, вы понимаете.

 

А, и да, помимо того, что будет в этом посте, были и еще различные рисовашки, но я их сюда включать не стал просто потому, что смотреть там почти что не на что, так что особо многого вы не потеряете =)

Следующая идея у меня появилась еще в кмб, но реализовывать я ее начал только по прибытии в новую часть. Ну, тут смысловая нагрузка простая, думаю, вы и сами догадаетесь, какая. Через месяц родные прислали мне первую посылку, а в ней были детские цветные карандаши, так что я вернулся к этому бесцветному рисунку из линий и закончил его. Вышло, конечно, не ахти: карандаши вообще не подходили для сколь-нибудь серьезного рисования, бумага хреново впитывала цвета и, если переусердствовать, могла проткнуться - но я тогда радовался и такому, за неимением большего.

Дальше чего-то прям такого рассказать нечего, так что я, в основном, ограничусь описанием нарисованного.

Просто кобылка :3

К этому времени я уже сообщил командиру своей группы (мировой мужик!), что у меня есть разрешение от психолога на тетрадь, и он разрешил мне в свободное время спокойно располагаться в комнате досуга.

Флаттершай и графические ассоциации с песнями "Albannach - Scotland Is Her Name" и "Dropkick Murphys-Hang'Em High".

Перед армией я плотно так подсел на Sacred Spirit, но вот дослушать до конца все ж не успел. Зато скачал себе на телефон пару песен, и, вдохновившись ими, решил нарисовать что-то такое, нативно-индейское. 

(Анатомии плохо, вызовите ей врача :р)

А вот тут вот я уже разгулялся на полную: это шел четвертый месяц моей службы, к тому времени уже ушел старый призыв, мы остались одни, на дворе был апрель, а я сумел-таки раздобыть несколько ярких ручек и задался идеей сделать что-то принципиально новое - например, поэкспериментировать с большими пространствами, тенью, светом и закатным солнцем.

Зефирка ^^

В те замечательные времена 2015-2016 годов велись разные бложики с персонажами из сериала, как РариДжек-Дейли и ТвайлиДжек-Викли. И я так подумал, может, сделать несколько зарисовок на тему ПинкиДжек-Монс? Или как там в русской транскрипции будет месяц?)

Закатное небо над морем и небольшой деревушкой у подножия холмов. Далеко же забрались в своих странствиях две неразлучные подруги, хотя смотрите-ка, кажется, кто-то очень даже рад их встретить. Эх, и в замечательном же месте проведут эту ночевку наши кобылки)

Решил разнообразить пейзажи с обительной растительностью и природой чисто городскими видами Мейнхеттена, до которого добрались друзья Твайлайт.

Эй-Джей.

Саммит под открытым небом. На берегу. Лежа. С тортиками. 

Вообще, с помощью сладостей и неофициальной обстановки можно добиться куда больше, чем за счет взаимных переругиваний и недоверия :3

Еще один закат. Твайлайт в одиночестве смотрит на свой Дом - Понивилль и Кантерлот, и гадает о будущем, о судьбе своих подруг и своей собственной...

ПинкиДжек - поход к берегу моря. Решил хоть в этот раз не делать закатного неба, нарисовав простой солнечный день.

Бескрайние водные просторы, небольшой, но шумный городок, оживленный порт, пришвартованные корабли и вереницы дорог, растянувшиеся от него во все стороны, ведущие к другим городам и деревенькам - впереди еще столько всего нового и интересного! А пока, наверное, можно остановиться в этом чудесном городе и заказать себе пару сенбургеров ;)

Твайли тренирует со своим верным помощником Спайком какое-то новое заклинание.

И вновь закатное небо. На этот раз решил попробовать сделать его не ярко-выдающегося тона, а наоборот, максимально мягкого и нежного, с обилием розовых и лавандовых оттенков. Вообще, я хотел изобразить грифона, но получилось так, что даже не скажешь с уверенностью, кто это, так что можно считать его кем хотите.

Ну и наконец, лучшая пони эвер - конечно же, Рэйнбоу Дэш, верный друг и отличный Вондерболт!)

Вот, в общем-то и все, господа мои хорошие. Рисунки да, несерьезные, даже кривоватые и хромают на анатомию и сканирование, но - как я уже и говорил, бумага в блокноте была самая обычная, карандаши детские, а напортачить было делом нескольких секунд, тут уж как получилось. Под самый конец 2017 года - в середине декабря - я вернулся домой. И тетрадь, давшая мне спасение в годину нелегких испытаний, была забыта на долгие четыре с половиной года. У меня началось много проблем в учебе, с друзьями, и хоть я мобилизовал все свои силы и смог выправить ситуацию и найти новых друзей, воспоминания о том периоде моей жизни до сих пор бьют по сердцу как ножом. Было слишком больно снова все это вспоминать. А сейчас я принял решение, что пора бы уже двигаться дальше, и, чтобы немного облегчить свою ношу, я делюсь с вами своим небольшим увлечением. 

Именно это небольшое хобби, порою увлекавшее меня так, что я, договорившись с товарищами дневальными и дежурными, пробирался ночью в комнату досуга и сидел в ней до утра, когда уставший, но счастливый и умиротворенный, покидал ее за несколько часов до подъема, позволяло мне не тонуть в рутине армейского бытия, не забывать о доме, о девушке, которую я так любил и с которой начал общаться благодаря сериалу о милых цветных лошадках и чудесному миру магии, и главное - не забывать, с чего для меня началась по-настоящему сознательная жизнь, Эквестрия, Твайлайт и ее друзья, все их товарищи и недруги, наш фендом, и в конце-концов, с чего начался я сам как человек, как личность. Не забывать, как впервые, лет в 14, увидев на Карусели вторую серию про Кантерлотскую Свадьбу, по телу пробежали будоражащие мурашки, сердце пропустило удар, а в голове подобно пламени Прометея вспыхнуло понимание того, что я нашел себя, нашел то, чем буду дорожить всегда, что бы ни случилось, что теперь я нахожусь на своем месте и четко понимаю, что я буду делать дальше, что до этого я, возможно и не жил, а всего лишь существовал!

Не забывать, с чего для меня началось всё...

В общем, наверно что-то такое чувствуют жители Эквестрии, когда получают свои кьютимарки.

Спасибо за внимание.

P.S.

Жизнь идет дальше - и я должен идти рядом с ней, а не плестись в конце;)