Проклятый театр и любопытная Зебра.

В глубинах города стоит

Поэма о Брони.

Автор стихов.

Оригинал поста на Табуне.

Как нам Лорен завещала
Жить во славу, торжеству
Дружбомагии сериала,
Воспоем же стих тому

Часть 1. Вступление.

Прозревая горизонты, меж степей и гор ходил,
Познавал когда и слушал и когда мне свет слепил:
Сквозь кристальную аллею через арку из стекла
Проливался лучик солнца, озаряя зеркала.

Продвигаясь по пустыням, дождь, бывало, застигал,
Постремившись побыстрее, зонт от ветра убегал.
По заросшим стенам замков, позаброшенных давно,
Всё скитались буквы, мысли, а за ними шло перо.

Сам же я, прочуяв силу, встал с неведомого дна,
Бесконечной паутиной вновь заросшего, но да:
Осмотрел мои пожитки, порезвился мой плакат
С нарисованной поняшкой. Выводя сама цитат,

Как по магии, как чудо, заболтала мой портрет
Про свою страну родную, про битсы, про этикет.
О прекрас любви болтала, жили что во всю в сердцах,
И кого не посещала, тот ответил ей лишь: «Ах!»

Там и стены пошатнулись, пораскинулся ковёр,
Засветили свечи дружно, трескать начал здесь костёр.
Прочь во страшные туннели отправляясь с головой,
Захлестнуло коридоры той залы, что надо мной...

Часть 2. Открытие.

К просветлению, открытью был всегда мой чан открыт,
Заливаясь холодами, мраком, чем везде покрыт
Был сначала путь мой славный, заслоняя весь пейзаж.
Под ногами, что копыта, ощущался злой массаж,

Прерывавший наслаждением добрый, долгий, странный вид,
Так далекий с полу-метра, так отторгнутых обид.
Так приближен с километра этот райский уголок,
И достать его копытцем можно в жизни не разок!

Ощутить мордашкой свежий, зачарованный поток:
Эквестрийский, охвалённый и волшебный ветерок,
Навсегда застыть на месте, простояв хоть пять секунд,
Подавить на время в теле продолжающийся бунт.

Остекленными очами, с просветленной головой,
Заслонёнными слезами, мир увидеть непростой,
В окружении услышать звуков дивных чудеса
И пройтись по галереям Кантерлотского дворца.

Поглазеть на Вандерболтов в их божественном пике,
Подойти на вечеринку, что для новенькой, извне,
Пробежать с подругой, другом листопадный марафон,
Перерезать лёд на речке… телефонный старый фон

Пони, по небу летевшей, вдруг послышится в ушах,
Пробивающий пространство; разрушающийся в крах
Приведёный к совершенству необычной уголок…
Вновь откроется воронка, вновь зажгётся костерок.

Часть 3. Исследование.

Протянул рукой за ручку, прилегающей к двери,
Что лежит на поле прочно, где летают мотыльки,
Где спускается на землю лунный, ровный, ясный свет,
И вода течет здесь смирно: воли ветра бурной нет.

Здесь сверчки свою симфонью исполняют в тихий час.
В этом месте обитают лишь спокойствие. Сейчас,
Прикоснувшись на мгновенье к тем загадочным вратам,
Внутрь сила невесомая затягивает, там…

В бесконечных отраженьях разноцветных пузырьков,
Как играются на солнце группа малых жеребцов,
Преподносит дарованье вида милого мыльца,
Заключённого с водою тесной связью до конца.

То поняшкам на потеху развлекает Дитзи Ду,
(Дерпи Хувс зовут иначе, но идея не к тому)
Проливает лучик света в жизни маленьких понят,
А еще левее где-то затесался целый ряд:

На спине Царицы Роя распрекрасно восседав, 
Всё язык наружу лезет у кобылки Флаффл Пафф.
Чуть поодале от пары, распрямив сильнее хвост,
Две ругаются поняши, что же лучше мир иль холст?

«Что же лучше, вдаль стремиться, не узнав совсем о них?
Или стоит поделиться, что людей я знаю, их!»-
Лира спорит всё с подружкой, та готовит ей обед;
В Кантерлоте на концерте происходит пара бед,

А в соседнем доме кружки моет музыкой Диджей,
Гром гремит, земля трясётся до последних этажей.
Где-то в местном караоке распевала Берри Панч,
Предварительно отведав свой вишневый жидкий ланч.

… С громким грохотом вернулся на полянку через дверь…
Ничего вокруг не стало, здесь ничто вокруг теперь.
Всё осталось в тихом прошлом, но теперь моя стезя —

Покоренье мира дружбы!.. и исчезла дверь моя.

Часть 4. Творение.

А вокруг лишь чистый листик: стены белые везде,
Потолка совсем не видно, пола тоже нет нигде.
Существует лишь раздолье — белоснежные холсты,
Что лежат повсюду в мире, мысли где и только ты.

Подышав прохладой свежей, набежавшей изо рта,
Я направил взгляд прозренья на приборы рюкзака:
На бинокль, на блокнотик, на фломастер, телефон,
На рассказик, что был в книжке, на перо и микрофон.

По дорогам новой жизни, нарисованной самим,
Растекались краски дивно, всё залив пятном большим,
А по этому болоту, проходя случайно вдоль,
Карандашики чертили пруд намерений большой.

Там деревья рассадили мысли добрые мои,
Что в плодах своих дарили дружбы радостной мостки,
Рядом поле зародилось, после зацвела трава
Той зеленой краской милой, что не видел никогда.

И почувствовав вновь силу, я поднялся до конца.
Крылья, данные от неба, душу подняли творца.
И с небес смотрел на землю, где цветут плоды труда,
Где господствует творенье и культура, чудеса:

Вот Кикетка пишет «ФОЭ», вот «Грехи» пришли в наш мир,
И Томбстоун, Мандопони открывают песен пир,
На бесчисленных плакатах распрекрасен каждый арт,
Даже много игроделов. Все творенья — судьбам фарт!.. 

Я взглянул на все поэмы, что оставил за собой,
На стихи поняшкам, оды, на сумбурный разнобой
Всех тех тем, что я затронул. Возгорел огонь в груди:
Ты, мой друг, всё вечно тих был, но теперь во всю гори!

С ярым пламенем на сердце, с ясной бодрой головой,
С теплым, дружным, добрым сердцем осознал я свой настрой:
Я вознёсся выше к звёздам, где видна была земля,
По которой проскиталась, пронеслась душа моя.

Часть 5. Послание.

Я отправил луч надежды через арку из стекла,
Прорезая им сомненья, чем являлись облака.
Я обоими крылами подтолкнул людей к пути,
Ветром тёплым и ненастным, чтобы дальше смог вести.

Я принёс народу мысли, дабы целью наделить
И отправил в дар творенье, арт с поняшкой поносить.
Я принял в свои объятия всех своих и так друзей,
Но теперь, с моей поддержкой, дружных магией броней.

Предстоит ещё им много повидать на их быту,
Но всегда помогут точно им найти свою судьбу
Среди доблестных, отважных и талантливых людей
Те, что плюсы ставят точно новичкам, дают идей:

На досуге поразмыслить над Эквестрией-страной,
Оказаться в этом месте телом всем, да и душой.
Вот и я хочу посланье наперед произнести
Тем, что после времён многих будут здесь еще идти:

«Брони, если ты читаешь, осмотрись сейчас вокруг:
Что ты видишь искушает разум твой, любимый друг?
Чем является доселе мультик этот для тебя?
Мультиком зовешь сие чудо или чем-то окромя?

Сколько видел ты фанатов на дороге на расцвет,
На своем открытье мира? Скольким ты сказал „привет“?
Отправляясь в это чудо под названьем „МЛП“,
Пронеси моё посланье за собою и в конце;

Просмотрев еще раз, снова, этот милый сериал,
Прочитав историй много с кучей жалоб и похвал,
Прогремев на всю округу даром творчества, приди
На простую землю, счастье ты другому подари!»

Несколько слов уже от меня: Не забывайте, кто вы такие. Творите, исследуйте, дарите счастье и поступайте так, как велит вам понячье сердце, а не человеческий мозг.

Для особо одарённых обитателей Поняктора: Не надо тут устраивать дискуссию на тему нетортизма сериала, идите в другое место, здесь это не нужно.

Сказка о мёртвых супругах.

И о том, как пони умеют оживлять не прибегая к некромантии и какой-либо другой магии.

(всё, кроме последнего четверостишья от лица мужа)

У пони много праздников, всё время веселятся,

Напьются сидра своего, ржут ночи на пролёт,

Им лишь бы петь, визжать и смехом заливаться,

Нам этот шум покоя в смерти не даёт,

И вот в один такой же шумный праздник,

Терпеть не будем, встанем из могилы.

"Кто там шумит? Какой лихой проказник!

Что, обнимаетесь? Ах как же это мило!"

Салюты, шарики, повсюду конфетти,

Торты, пирожные, из яблок пироги,

А по ночному небу молния летит,

Окрашивая семицветом  радуги.

Пегасы носятся, телами воздух разрезая,

Единороги на земле поют, танцуют земнопони чуть икая,

Поверить сложно, но гульба стоит такая,

Что даже Мэр танцует в пятый раз не уставая.

Мы бродим между пони, нас будто бы все знают,

Нас поют сидром, кормят всяческой едой,

Для нас двоих такая музыка играет,

Что вспоминаю, как я был давно живой,

А за столом нет пони, только мы вдвоём,

Мы смотрим друг на друга, будто заново влюбились,

И я почувствовал как всё внутри горит любви огнём,

И в эту ночь, на ферме мы в стогу уединились,

Была ты жгучая, ещё вчера как будто бы женились,

Уверен я, за нами пони наблюдали,

Та пони голубая с лирой нежно так игралась,

Что мы как будто не лежим в стогу, а в облаке летаем.

Наутро мы уже не бледные совсем

По быстрому друг друга полюбили,

Вернулись в Понивилль, сказать спасибо всем,

За то, что заново нас пони оживили.

Потом вернулась парочка в свою могилу

И скажет каждый, кто ходил их мимо,

Что страстней звуков в жизни не слыхали,

Настолько муж с женой там сладостно стонали.

P.S. - Рисунок не мой и скорее всего уже был.

Бонус анекдот:

Злодей «Н» всё не мог понять, почему Литлпип режут, расстреливают, ломают её кости, травят всеми возможными и невозможными химикатами, а она всё не умирает. Вот однажды к злодею «Н» вернулся его самый опытный и преданный шпион «Г», настоящий спец своего дела. И передавал шпион «Г» всю собранную информацию злодею «Н» в устном виде в тёмной, секретной комнате, бронированной с обеих сторон и звукоизолированной.

И сказал «Г» — Господин «Н», я наконец узнал то, что вам так нужно. Я узнал, — шпион замялся — как избавиться от Литлпип раз и навсегда.

— Ну говори, не тяни. — вымолвил «Н».

Тогда шпион расправился, похрустел шеей и сказал — Нужно скормить ей яблоко.

— И всё? — с недоумением спросил злодей.

— Нет… не совсем. В момент, когда она будет его есть, вам нужно… — шпион подобрался к злодею почти в упор и хоть в комнате никого, кроме них не было, а снаружи их никто не мог услышать, потому что это секретное и звукоизолированное место, шпион нашёптывал злодею на ухо то, что должен сделать злодей, чтобы убить Литлпип, пока та ест яблоко. «Н» вздрагивал, его глаза были дико на выкате, а лицо скривилось отвращением.

— И всё это за один подход. — на последок сказал шпион.

Шпиону заплатили и отпустили восвояси, а на следующий день, когда «Н» посетил секретное собрание злодеев и прошептал каждому тоже, что ему его шпион о способе окончательного убийства Литлпип, двоих злодеев вырвало, один, самый старый и мудрый умер от сердечного приступа, а ещё трое впали в отчаянье и зареклись никогда не переходить дорогу такой развратной и извращённой кобыле, как Литлпип.

Мораль: даже извращённая любовь и добродетель способна победить зло, главное, чтобы вам было, чем и с кем побеждать.

ссылка на гифку

P.S.S. - Анимация не моя и уже была.

Душевно больные.

Психи — душевно больные.
Есть и старые и молодые,
Ненормальные мы, а другие,
В этом мире как мясо на гриле.

Псих истерзан врачами-садистами,
Мы мишени и зла провокаторы,
Исповедуясь святым атеистам
Смуту сеем махая лопатами.

Психи мир потеряли снаружи,
Кто-то мир потерял изнутри,
Но что психи — гниды бездушные
Не смей думать и не говори.

Этот мир давно богом потерян,
Сбилась смерть, каждый здесь ни при чём,
Из осколков телами был склеен
Трупоед, донный гад — жирный сом.

Я беседую с психами часто,
Самого меня психом зовут,
И лишь с психа умом не согласные
Так на психа безумно орут.

Пусть всех психов запрут по больницам
Пусть страдают за ваш дебилизм,
Мы вороны, могильные птицы,
Вы за норму и патриотизм.

Ковыряясь в душе ищем истину,
Потому у нас души больные,
Потому нету масок, мы искренни,
А у вас души есть хоть какие?

P.S. - Рисунок не мой и уже был.

Будь.

Будь милым, как запах цветущей весны,

Спаси всех от страха внезапной грозы.

Не дай власть предрассудкам, внимательным будь,

И не смей с пониманием сути тянуть,

Непоколебимым будь камнем, бриллиантом в ночи,

Раздай всем на свете от сердца ключи.

Будь умным, не дай себя обмануть,

Звездой освети к добродетели путь.

Будь круче, чем злоба, скрутившая мир,

Не оставь в этой дружбе пробелов и дыр.

Будь сильным, как ветер над морем штормов,

Круши, не давай закрыть крышки гробов.

Без тебя мир уродлив, темнейшая жуть,
Не смей уходить, будь всегда, просто будь.

P.S. - Рисунок не мой и уже был.

Добрый пониед.

Один пьянчуга как-то раз у леса погулял,

И в ту же ночь в лесу он страшном шаг-два и пропал,

Сражённый хмелем пал в кусты и долго, крепко спал,

А как проснулся прошептал - "Куда же я попал?"

Вокруг обрубки мяса, кости и тела поней,

В лесу этом растений нет, нет маленьких зверей,

Одна изба старинная и свет в окне горит,

А за окном увидел он, как стол с едой стоит,

И сказал тогда жеребчик - "Сказки это бред..."

Поймав его на слове я добавил - "Монстров нет!"

Тот подпрыгнул, чуть не помер, в страхе задрожал.

"Не бойся, милый" - говорю я - "ты уже пропал."

"Неподалёку жили пони, вот только всех я съел,

Я деловой, ты не поверишь, ах как же много дел.

Теперь вас сразу есть нельзя, я дважды отравился,

И ядовитой вашей крови на всю жизнь напился.

С вампиром дружба здесь нужна, но помер тот случайно,

Все зубы выбил он себе о мой кулак нечаянно.

Не смог он сразу помереть и в том же и ошибся,

Он на дубину налетел и лоб его расшибся.

Я друга кушать не решился, но к нежности был падок,

И хоть вампир - холодный гад, а шкуркой очень мягок,

Теперь один я здесь живу, я добрый пониед,

Ты неспроста ко мне забрёл, дружище на обед.

Нам будет скучно - это факт, но знаю я приём,

Чем нам с тобой заняться, только нам с тобой вдвоём,

С тобою будем делать мы туда-сюда, прыг-скок,

Я пони выиграть в чехарду пока ещё не смог.

С тобою поиграть, поверь, я буду очень рад,

Ты только не смущайся, если вдруг услышишь мат.

Да, я могу обматерить, ведь мы не идеальны,

И очень трудно не упасть, когда живёшь на грани,

Я страшно голоден, но мне кусок не лезет в горло,

Поэтому ты будешь здесь совсем-совсем недолго,

Как я кривляюсь и мычу, не обращай внимания,

Я от тебя за жизнь прошу лишь одного старания.

К Дискорду забеги, скажи, его мол старый друг,

Которого считал он мёртвым сегодня умер вдруг,

Что раньше пониеда помер даже сам вампир,

Что в честь того события ему я сделал пир.

Скажи ему, он проиграл, пора сдержать пари,

Скажи мол всё, что на столе ты старый гад сожри,

А если спросит про контракт, то пусть осмотрит мой

Труп бледный, бездыханный и повернёт спиной,

На ней условия клеймом, он сам их выжигал,

Скажи пожалуйста ему, что он гад проиграл.

Над его рожей очумевшей я бы посмеялся.

А ну стоять! Ну ты чего? Уже бежать собрался?

А как же милая игра? Ведь мы договорились.

Я тебе жизнь, ты мне услугу, иль правила сменились?

Либо игра, либо Дискорд? Что ж выбрать? Это может?!

Повеселимся так с тобой, что день ходить не сможем!

Но ты тогда умрёшь со мной, зачахнешь в этом доме,

Так веселиться не хочу, так что иди на волю."

Как вышел жеребец из дома, дверь за ним закрылась,

А потом и дом, и лес, всё в мареве расплылось,

И очнулся жеребец снова под кустом,

И увидел в двух шагах родненький свой дом,

"Ох, как же голова болит, что ж со мной случилось?

Я наверно, перепил, мне всё это приснилось..."

P.S. - Рисунок не мой и скорее всего уже был.

Узы.

Я так думаю - вы люди взрослые, умные, во всяком случае умнее меня, так что разберётесь, в чём смысл без посторонней помощи.

Кто сгинул в этой чёрной бездне,

Кто всех там знает, кто простит,

И кто оттуда будет петь нам песни,

Когда душа от одиночества болит.

Кто ночью накрывает одеялом,

Кто в холод обнимает крепко крепко,

Кому без разницы, чего в нас много, чего мало,

Кто остаётся даже после смерти верным.

Это наши сёстры, братья,

Это наши жёны и мужья,

Мы пони, так давайте уважать их,

Не уважать семью никак нельзя.

Кто выведет свечой из мрака леса,

Кто вынет каждый прутик из колёс,

От нас кто отгоняет алчных бесов,

Кто от слепого правосудия унёс.

Кто в голод подаёт нам хлеба корку,

Кто в засуху умоет нас дождём,

Кто в трубы не даёт вонзить иголку,

Кого мы засыпая ночью ждём.

Это наши матери, отцы,

Это наши деды и бабули,

Вот пони, ах какие молодцы,

Ведь никогда семью мы не забудем.

P.S. - рисунок не мой и уже был, но это вроде хайрез. На этот раз понифицируя стихотворение я заменил целых два слова, опять "люди" на "пони".

Наша страсть.

Всем ещё не скатившимся в содомию клоперам на заметку.

Нас обзывают, ненавидят,

Зверьми клеймят, людей не видят,

На лицах носим в страхе маски,

За ними прячем наши глазки,

А в этих глазках видно сказку,

Мы ради вас снимаем маски,

Но ваши пальцы колют в глазки,

Вам не нужна такая сказка.

Не по душе нам тлен и скука,

Нам бы любви и нежной ласки,

Но нас зовут - кобель и сука,

И требуют - наденьте маски.

Мы вновь скрываем наши лица,

Хотим от горя утопиться,

Но как увидим снова сказку,

То в масках засверкают глазки.

Друзья, пожалуйста, спасите,

Порочный круг остановите,

Мы будем вечно верить в сказку,

Не снимем если надо маску,

Но от того всем только худо,

Когда все в масках нету чуда,

Когда мы в масках ваши глазки

Не разглядят суть жизни в сказке.

Нас вновь клеймят позорной маской

И обрывают связь со сказкой,

Нас хлещут, душат, избивают,

А вам всё мало, не хватает.

Мы строим глазки через слёзы,

Поверить вам желаем в грёзы,

Но огрубели ваши руки

И чинят ныне боль и муки.

P.S. - рисунок не мой и уже был.

Вторая и завершающая часть войны двух сестёр. Первая часть.

И пала тьма на вечный бой,

Затмили солнца лик луной,

Солдаты бросили мечи,

Дома покинут богачи,

А жеребята лягут спать,

О мире в будущем мечтать.

Бросай копьё, снимай броню

И убегай - я говорю.

Мчись сломя голову быстрей,

Обнять в последний раз детей

И братьям пуха пожелай,

Жене скажи - прости, прощай.

И загорелась в этой тьме

Геенны огненной искра,

Раздалась вспышка - видно мне,

Сестра сожгла сестру до тла.

И ветер выл,

И дождь полил,

Размыло реки крови,

И прах над головой парил,

И сцену занавес закрыл,

А зритель хмурит брови.

P.S. - рисунок не мой и возможно уже был.

Страшная сказка "Судья - Палач".

Жалость первой Палач казнил,
Сквозь яростный рёв он говорил:
«Жалось смертным отнюдь не нужна!
Щедрость встань в ряд! Куда ты пошла?!»
На плахе Судьи лежит голова,
Удар топора и Щедрость мертва.

Смелость вскочила топор отобрать,
Она не могла сидя казнь выжидать,
А Палач стал от этого только сильней,
Хребет ей сломал древком Судей.
Честности с Мудростью вдруг повезло,
Он им срубил языки, всего ничего.

Вере выбил Палач глаза
И в назиданье нам приказал:
«Теперь ваша Вера слепа!
Зачем в других верить?! Верьте в меня!»

Рассмеялся над ним народ,
В гневе Судья раскрыл жадный рот,
Наш Смех в тот же час он проглотил,
Пережевал, переварил.

Отныне Жалости с Щедростью кости лежат,
Верные машут топором наугад,
Смелость стонет и хочет встать,
Но обречена навечно лежать,
Честные и Мудрые пони молчат,
А Смех теперь лишь на устах Палача.

P.S. - рисунок не мой и уже был.

P.S.S. - Заменив в стихотворении одно единственное слово, оно переметнулось из разряда "не о пони" в разряд "о пони". Такой я хитропопин и ни капли магии.