Пони грустят

Должно быть что то большее ,чем устроить вечеринку или две.

Всегда удивлялся как у нее получается так грустить.

ребят вам придется блочить имя каждой пони, даже фоновых, даже придуманных ^_^

Глава пятнадцатая: Наемник

“Осталось лиг десять, и я наконец-то смогу покинуть Костлидрэя”, - мог бы сказать Аггриг. Но вид остова сгоревшей гостиницы жестоко портил его планы. Трупов не было, зато кровь была повсюду.
- Что здесь могло случиться? – обратившись к Костлидрэю, спросил Аггриг.
- Эти земли под защитой лорда Клайда – старого, богобоязненного грифона, - нахмурившись, ответил он. – Не думаю, что это он сжег гостиницу. И о войне не слышно. Разбойники… или волки.
- А трупы где? - осматривая гостиницу, недоумевал Девон. – Тут только горелые деревяшки. Еще кровь.
- Ее слишком много, и нет даже обглоданной косточки – если говорить о волках. Очень голодных и очень свирепых волках. Да и где это видано, чтоб волки огнем дышали, - добавил Дольф.
- Что за разбойники такие? Они могут убить и ограбить, даже искалечить, но чтобы такое зверство… - ужаснулся Алин.
- А что за гостиница-то была? – подала голос Миа, испуганная до дрожи.
- “Кривая Эвет”. Раньше называлась “Прекрасная Эвет”, в честь возлюбленной лорда Эрика, - пояснил Костлидрэй. – Этот Эрик считался лордом здешних земель. Но во времена Века Скорби принял не ту сторону и потерял все земли, доходы и голову. А вот его бастард, один из всей сотни, принял нужную. С тех пор назло своему отцу бастард переименовал все земли и владения, напоминавшие о нем. Давайте лучше выдвигаться: помочь мы никому не сможем, а те, что сожгли гостиницу и убили хозяев, найти нас могут.
Отправились они из “Белой и Черной Утехи” две недели назад - спустя два дня, как Аггриг повстречал Костлидрэя. Эти самые два дня, лучшие после гибели его сестры, ушли на подготовку. Костлидрэй постоянно торчал на третьем этаже: договаривался с хозяйкой, как позже выяснялось, они обсуждали продажу Мии. “Рабство запрещено на всем Западе”, - упрекнул его Аггриг, уже готовый вынуть меч. “Я не в рабство ее продаю. Здесь обучают лучших жриц любви, и я ее везу сыну лорда Эстора Рейна– он купил ее в пользование, через год вернется. “Мой сын подрастает. Ему нужен достойный опыт в одном любовном деле”, - так писал его лорд-отец”. Купец занимался этим да поиском наемников для сопровождения.
Аггригу же выпала (для него) нелегкая доля. В первую ночь в той гостинице к нему заглянула незваная Малютка Лия. Как он ее ни упрашивал, она не собиралась уходить – только улыбалась, смотря прямо в глаза Аггригу. “Вы обо мне не спрашивали”, - в ту ночь возмущенно упрекнула его она, юркнув к нему под меха. И даже в тот момент, когда она возбудила его своим ловким язычком, он все говорил: “Нет. Мне не положено. Прошу тебя, уйди”. “Вы первый, кто просит меня уйти из его постели”, - в ответ рассмеялась Лия и оседлала его. В ней было так жарко и мокро, что Аггриг не продержался и трех секунд. Но Лия не слезла с него, - а осталась в нем, и как только его член вновь поднялся, продолжила страстно двигаться на нем. Он извергся в нее раз шесть, и только тогда она успокоилась. Лежа с ним в постели, она крепко прижалась к нему, зарывшись в его гриву серебра и стали. “Вы какой-нибудь опальный лорд? У вас такая красивая грива”. “Не лорд”, - с трудом проговорил Аггриг, еле сдерживая гнев и грусть. Как он мог нарушить свой обет?! Он, капитан королевской гвардии. Теперь ему действительно положена казнь на Алом озере, месте предателей.
Утром Лия была еще с ним. Лишь в тот момент он разглядел, как она красива: шерстка у нее очень мягкая и белая, как облако, с четырьмя черными полосами на шее, язык длинный даже для грифонов, глаза широкие, но смотрят они с улыбкой, талия тонкая и сама она маленькая и гибкая. Когда Лия спит, она словно обнимает какого-то. “Вы проснулись раньше меня”, - сонно промурлыкала она, увидев Аггрига, пристально разглядывающего ее. Он вообще не спал – какой добрый сон предателю, лишь кошмары, - однако кивнул.
Весь тот день он провел в размышлениях, часто кляня себя. “Ты нарушил обет. Ты предал свою принцессу. Теперь ты больше не можешь ее любить. Ты обесчестил девушку, нарушив с ней свои слова. Ты… Твое место на Алом озере, предатель”. Он так часто клял себя, что Стиодэф уж наверняка оставил на нем свою метку. Ну и что? Предатели недостойны жизни. А он – один из них.
Когда наступила ночь и гости разошлись по комнатам, Лия пришла к нему снова, в черном тонком шелке. Его мужское естество сразу напряглось, и она не преминула на это указать. Во вторую ночь Лия ему роздыху не давала, страстно целуя его губы и ублажая член. В ту ночь она была такой бойкой, что ее следовало прозвать Тигрицей, а не Малюткой. Солнце их застало соединенными вместе. “Вы вернетесь за мной? Нам нельзя покидать этот дом… Но... Брианна поймет, какой вы хороший. Я ей все расскажу. Она не станет нас разделять, когда все поймет”, - шептала она ему настолько тихо, словно боясь быть услышанной. Аггриг не ответил, и Лия повторила: “Обещайте вернуться за мной. Обещайте…” Он остался глухим к ее мольбам, к ее поцелуям, к ее желанию любить. Лия не смогла выдержать этого и заплакала. Видя ее слезы, Аггригу хотелось обнять Лию, поцеловать, сказать, как он ее любит… Но все это ложь. Аггриг любит одну женщину: Селестию.
Тем же утром приготовления были закончены. Повозку нагрузили травами, купленными в том же борделе, съестными припасами и одной жрицей любви, Мией. Глядя на нее у всякого мужчины невольно сжималось бы сердце: голубая, как чистый лед, в тон глазам, с высокой грудью, большими ястребиными крыльями и хищной мордочкой. Она считалась незаконной дочерью Линмирна, короля восточных грифонов, и цена за нее была королевской. Что бы сказал король Линмирн, узнав, что его дочь, пусть и незаконная, ложится под западных грифонов? Что бы сделал? Король западных грифонов уж точно хохочет, сидя на троне с золотыми орлами. И голос его отдается от Заоблачного Пика, уходя на восток.
Аггриг не стал смеяться, услышав эту новость от Костлидрэя, видя, что в сопровождение пойдут всего трое. Дольф – тощий, облезлый грифон в ярком, можно сказать, шутовском камзоле, до того потертом, что невозможно было точно определить, сколько сотен владельцев его носило, с острым мечом на правом боку и кинжалом на левом; молодой земнопони, Девон, с россыпью красных, в контраст его зеленой шерстки, прыщей на мордочке тоже не вызывал одобрительной улыбки. И сам Аггриг: не то предательский капитан гвардии, не то безземельный рыцарь, не то наемник. Все они, как один, не внушают ни доверия, ни защиты. Прям шутовской эскорт для толстого с янтарем в носу торговца. Самое смешное, что заметил это сам торговец. “Наемник, шут, прислужник, молодая дева и толстяк. Напоминает начало чьей-то шутки”, - сказал он и рассмеялся.
Провожать их вышли несколько девиц в черных одеяниях и сама Брианна. Немолодая женщина с пергаментной кожей и таким же оперением, но в ней еще сохранились и грация, и красота. Пока девушки в черных шелках перешучивались с Мией, облаченной в белое, и Брианна обсуждала дела с Костлидрэем, Аггриг на прощание взглянул на знаменитый бордель, каменное сооружение с трехэтажной пристройкой к белой пятиэтажной башне. Его взгляд упал на его комнату с окном. Случайно ли, волей сердца ли, волей богов ли это случилось – знать никому не дано, - однако он до сих пор сожалеет, что посмел посмотреть в ту сторону. Лия, вся в слезах, смотрела прямо ему в глаза, точно так же, когда они занимались любовью. Услышав свое имя, Аггриг отвернулся и ступил вперед, больше не смея обернуться назад.
В двух дневных переходах им встретилось пепелище покрупнее. Четырехугольная башня с обвалившейся деревянной надстройкой какого-то мелкого лорда стояла в сердце пепла, обгорелых камней, грязи и трупов. Целой кучи трупов.“Скиталец, как же их много”, - гневно подумал Аггриг, оглядывая сгоревшую деревушку. Сгоревших было мало, в основном зарубленные, заколотые, с отрубленными конечностями и без, попадались такие, словно их загрыз какой-то дикий, безумный зверь. В башне лорда нашлись солдаты в доспехах, несколько слуг, двое ребятишек, дочка и сам лорд. Ему отрубили каждую конечность, а голову так изгрызли, что она походила на сплошное кровавое месиво.
- Старый трус! – выругался Девон, пнув голову лорда, и она разлетелась на кровавые ошметки. – Заперся в своей каменной башне вместе со всем гарнизоном, а деревню без защиты оставил.
- Теперь не поймешь, был ли он старым, - сказал Дольф. – Звери сделали свое дело. Убили и его народ, который он должен был защищать, и его домочадцев, и его самого, и даже его малых детей. Ты посмотри, что они сделали с его дочуркой, - шут указал на отрубленную верхнюю половину трупа. – Забрали только нужное.
- Но как они сюда пробрались? – недоумевал Аггриг. – Железную решетку топорами не пробьешь, и крыша заперта железным люком.
- Наверное, один из латников решил, что если он сдаст своего лорда, то его пощадят, - рассудил Девон. – Или просто желал ему смерти, судя по его трусости.
- Не трусость тому была причина, - горько сказал Костлидрэй. – Дочь – все, ради чего он жил. Я знал старого Престона: он бы не бросил жителей деревни, будь его дочь в другом хорошо защищенном месте.
- Все равно, - храбрился Девон, - он мог бы попытаться организовать оборону.
- Это когда же? – уставился на него Аггриг. – Разбойники не возвещают о своем приближении. Только лорды со своими огромными армиями трубят в трубы и бьют в барабаны. Да и то, когда о них уже известно. Я с тобой согласен: как лорд, он был обязан защитить свой народ, однако он был еще и отцом – и когда вступал в брак, давал такой же обет “защищать”. 
Как бы поступил сам Аггриг? Вышел бы и защитил граждан города, или остался бы со своей принцессой? Глупый вопрос. Принцесса Селестия не оставила бы свой народ никогда, и Аггригу выбирать не придется.
- Он мог бы выйти и сразиться с ними, - упорствовал юноша. – Я насчитал двадцать латников. Этого бы хватило.
- Каких там латников, - засмеялся Дольф. – Мужичье вшивое и лишь на троих кольчуги. Можно одеть соломенные чучела и дать им дубинки – и то больше страху. Я помню, как служил лорду Росту. На нас напала одна шайка. Большущая. Тогда Гнилой Лон предложил наделать сотню чучел, - начал рассказывать он, как юноша со злостью глянул на него.
- Лучше умереть храбрым, чем жить трусом, - выпалил Девон и вышел вон.
- Чего это он? – растерялся Дольф. – Я же верно говорю. Чучела порой ценнее каких-то там вшивых мужиков. Гнилой Лон подтвердил бы, и лорд Рой, и Мелкий Зуб, и Шепелявый, и Тучный Пузан, и Дон, и Ларис, и Брук, и Гэлл, и Вэнс… да много еще кто, будь они живы.
- Он просто еще юн, - со слабой улыбкой сказал Костлидрэй. – Все в его возрасте думают, что лорды побеждают разбойников всегда. И что рыцарь – верх благочестия.
“Рыцарь должен быть зерцалом благочестия и справедливости. Таких немного, но есть”, - хотел возразить Аггриг, защитив понятие “рыцарь”, но никак не мог вспомнить хотя бы одного подобного. Даже он, желавший быть истинным рыцарем, нарушил свой обет после долгих и тяжких лет такого пути, не выстояв против соблазна. Верно говаривал его наставник: “Рыцарь – такой же наемник, только с ленточками”.
Ночлег они устроили лишь на следующую ночь – удалившись на почтительное расстояние от сгоревшего поместья. Дольф возражал: “Зачем? Железная решетка цела. Люк цел. Они-то нас сумеют сберечь, в отличие от темного леса, в котором так любят прятаться разбойники. Подумаешь, мертвецы! По мне так, отличная компанию. Лучше, чем самому стать мертвецом”. Алин и Миа на это дружно воскликнули: “Нет!” Костлидрэй решил дело: “Спать с мертвецами дано лишь мертвецам, и дурная это примета. Я не готов всю ночь глазеть на остатки своего друга и труп его дочери, помня, как часто он мне говорил: “Вот подрастет моя Нэя, и можешь брать ее замуж”. Нет, не стану. К тому же, эти звери могут вернуться сюда – может, добычу какую забыли - и неизвестно, как они сюда пробрались. Я настаивать не стану: можешь спать здесь, и твоя служба мне будет окончена, или можешь делать то, что велю я, и твоя служба будет окончена по месту прибытия с той наградой, которую я обещал. Ну так как?”
Стояла холодная и темная ночь. Однако разжечь костер значило бы дать понять на целую милю, что неподалеку есть жизнь. Путники спали, тесно прижавшись друг к дружке – особенно тесно прижимался Алин к Мие, любивший петь ей песни о девичей красоте и прекрасных принцессах. А к Алину так же тесно прижимался Костлидрэй – и его кинжал неподалеку. Первую стражу нес Девон, угрюмый и молчавший всю дорогу с самого поместья Престона. Аггриг спал бы себе спокойно, если б не та выходка парня и не жестокие слова Костлидрэя о рыцарях. И он так похож на него самого…
- Чьи это были слова? - тихо спросил Аггриг, подойдя к парню, сидящему на повозке. Девон сердито жевал салат, замоченный в отваре, и смотрел вдаль, словно высматривая кого-то.
- Какие? – растеряно произнес он.
- “Лучше умереть храбрым, чем жить трусом”, - процитировал Аггриг.
- А, эти. Моего наставника. Он много чего говорил, но эти мне понравились больше всех.
“Мой тоже много чего говорил”.
- Кто был твоим наставником? Какой-нибудь наемник, как ты?
- Вообще-то я оруженосец, - смущенно возразил парень.
- Оруженосец?! - удивился Аггриг. Кого-кого, но оруженосца в подобной компании он не ожидал встретить. – Как звали твоего сира?
- Сир Бриэм, - сказал он и, немного подумав, обеспокоенно добавил: - Тебе зачем? Он все равно мертв.
- Люблю слушать истории о рыцарях, - прилгал Аггриг.
- Вы же наемник…
- Да… наемник, - скрепя сердце подтвердил Аггриг. – Когда-то хотел стать рыцарь.
- Я тоже, - угрюмо сказал Девон.
- Так что сталось с твоим сиром? Почему он тебя не посвятил в рыцари?
- Не успел. Видите ли, - замялся парень, - я из простых. Отец мой рыбак, мать ягоды продавала. А наша деревушка затерялась в самой что ни на есть глуши. Рыба, ягоды, орехи; медведи, волки и лисы – кратко о моей деревни. Сам понимаешь, что все занимались одним и тем же многие века. Отец хотел, чтобы я стал рыбаком, как он, или, как дед, ходил за пчелами. Да, к счастью, в нашу глушь занесло раненного пони в боевом облачении. Моя мать его выхаживала, а вся деревня кормила, пока он достаточно не окреп, чтобы стать на ноги. Позже выяснилось, что он рыцарь, и зовут его Бриэм. На его земли напал соперник – сжег дома, мельницу, его деревянную башню, убил мужиков и забрал баб. Он ехал к своему лорду, Гриру, и тут засада – лучники попали ему в спину и плечо. Хорошо хоть в ногу не попали, иначе бы он не добрался до нас. Через две недели сир стал крепок, как старый дуб, и собрался в путь к лорду Гриру. Сир имел благодарность к нам за спасение его жизни, и не знал, чем нам отплатить, поскольку все потерял. Тогда он предложил взять к себе одного мальчишку в воспитанники. Устроили состязание: учебный бой на палках. Винс превзошел всех. Здоровый он был, как сейчас помню, больше быка вымахал – куда остальным до него. Каким счастливым он был в тот день: все уши нам заливал, как они с сиром одолеют того злодея, что ранил его и отобрал земли; как они будут разъезжать по всей Эквестрии и вылавливать разбойников; как убьют негодяя Даоариаса и перебьют его шайку; как сама принцесса Селестия пожалует им огромный замок. Назавтра они оставили деревню.
При словах о Даоариасе Аггриг до боли сжал челюсти, скрипнув зубами. Из-за этого подонка его обвинили в предательстве. В предательстве! В том, что он якобы его убил отравленным клином. Такого подонка! Сколько грехов на его шкуре, скольких он убил просто лишь для того, чтобы убить, - а Аггрига обвинили в предательстве, не смотря на то, что он его не убивал. Сейчас он должен быть уже мертв, насколько помнил Аггриг слова сира Дельвина, хотя будь Даоариас еще жив, он бы исправил это дело с удовольствием.
- Разве не тебя сир Бриэм должен был выбрать? – не понял Аггриг.
Девон мотнул головой.
- Жеребенком я хворый был. В состязании не участвовал, отец не пустил, и мать с ним, против обыкновения, была согласна. “Посмотри на себя: желтый весь, глаза бледные, губы дрожат - того гляди с ног свалишься. Какое тебе состязание?” – сказал отец мне, - объяснил он и выплюнул жвачку на землю. – Через три года сир вернулся, застав деревню в запустении. Отец, мать, Вилман, Мил Зеленый, Дил, Бэн, Годри… почти все померли. Некоторые уехали, некоторые остались. Сир хотел сообщить матери Винса, что ее сын погиб от руки Лина – того, который напал на его земли, - однако в их доме он застал несколько мальчишек и девочку – меня, Грэма и Мирту. “Где ваши родители?” - спросил сир, а мы ответили: “Умерли”. Узнав, что нас никто не захотел взять к себе, сир предложил отправиться с ним. Мы, конечно, согласились. Потом умерла Мирт, когда мы достигли Ржаной мельницы – ее лихорадило еще с деревни, вот она и умерла. Сир хотел отдать нас в сиротский приют, но когда умер и Грэм от лихорадки, передумал и решил взять меня в оруженосцы. Пробыл я в них недолго… и все равно вспоминаю, как сир учил меня чистить кольчугу, ухаживать за сталью, держать меч и владеть им правильно. Наставлял он меня, как священник, строго и благочестиво. Сир Бриэм тоже умер от лихорадки, через год после Грэма. Началось с того, что он начал плохо спать, потом побледнел и сделался желтым. Прошло месяцев восемь и его затрясло; лихорадка не давала ему покоя ни днем, ни ночью, и он все бормотал про какие-то долги себе под нос. Незадолго до того, когда мы проезжали по землям лорда Грира, его разум помутился, и, волей Скитальца, нас вывело к лорду Гриру, едущему с охоты. Сир узнал его и напомнил ему, какой он жлоб, трус и негодяй, что прибрал его земли себе вместо того, чтобы вернуть законному владельцу. Лорд тут же приказал его вздернуть, и меня бы тоже… - Девон поник, опустив голову, словно желая спрятаться. – Мне не следовало покидать своего сира. Лучше бы я умер храбрым, чем жить трусом, вспоминая тот проклятый день, - шепотом закончил он.
Что на это сказать? Аггриг не знал. Сам бы он ни за что не покинул своего наставника. Умер бы, но не оставил в трудный час. Зная, что Каль Рега сам не вступил бы в бой, в котором он мог бы проиграть наверняка, Аггриг все же отдал бы за него жизнь.
- Ты был мальчиком, - попытался утешить его Аггриг, видя перед собой этого самого мальчика.
- Верно, - согласился Девон. – Я уже на целый год старше и.. и… и я убью этого лорда Грира. Обязательно! Отомщу за сира Бриэма!
Девон, воспрянув духом, резко вскочил, будто собрался прямо сейчас идти и мстить за сира Бриэма. “До чего мы похожи”, - подумал Аггриг, наблюдая, как парень спрыгнул с обоза и вынул меч.
- Клянусь на своем мече, клянусь Скитальцем и его дочерями: покуда я жив, мой долг не станет уплачен до того момента, пока голова лорда Грира не слетит с его шеи, - прокричал парень слишком громко. – Клянусь! Клянусь! Клянусь!
Кучка путников заворочалась, и из нее поднялся Костлидрэй. Его мордочка не сулила ничего доброго, не скрывая гнев под ложной улыбкой.
- Парень, - мягко начал он, - мне больше пятидесяти. Я успел повидать и западных грифонов с их высоченными горами, и восточных с их красочными городами, побывал на Крайнем Востоке и лицезрел тамошние сказочные рынки, где продается абсолютно все, даже бывал разок в подводных чертогах Водяного короля. Однако я не дожил бы до седой гривы, коль бы так горланил, когда по лесу рыщут звери. Скажи мне, ты меня ненавидишь и желаешь моей смерти, старому Костлидрэю?
- Н-нет. – Девон оторопел и его меч упал. – Простите меня. Я, честно, не хотел. Просто… воспоминания…
- Я слышал, о чем вы с Аггригом говорили. Сира Бриэма я не знал, зато лорда Грира знавал. Старый, вечно подозревающий своих вассалов в измене, порой добрый, порой злой. Нельзя предугадать, что он выкинет. Однако сильно сомневаюсь, что другой лорд поступил бы иначе, когда его называют негодяем при свите. Сир Бриэм сам виноват.
- Он был благороднейшим рыцарем. Теперь таких больше нет. Лорд Грир сам нарушил закон.
- Лорд Грир как дал сиру Бриэму земли, так и забрал их. Его не в чем упрекать.
- Есть в чем, - вступился за парня Аггриг. – Лорд Грир убил рыцаря. В Эквестрии запрещено убивать без согласия обеих принцесс, самое строгое наказание – изгнание, которое положено лорду Гриру. Если об убийстве рассказать принцессе Селестии, она точно накажет лорда за смертоубийство.
- Накажет? – усмехнулся Костлидрэй. – Наша принцесса Селестия добрая и славная, не спорю, но не полная дура, чтобы изгонять лордов, особенно таких могущественных как Грир. Пожурит его, не боле. Тому и примеры есть: лорд Джеральд, один из знаменосцев лорда Аэтия Блада, повесил тридцать мужиков за то, что они его подворовывали. Принцесса Селестия об этом узнала, и знаешь, что она сделала? – при этих словах он задержал взгляд на Аггриге. Его сердце упало. “Я был в тот день с принцессой. Неужто он меня знает?!” – Принцесса велела снять их и сжечь, с лорда – по серебряному биту за каждого убитого. Мечи стоят куда дороже, если не говорить о совсем уж дешевой стали.
- Да… Но… - Девон, видно, не знал, что еще сказать.
- Я не говорил, что твой сир Бриэм злодей, - я говорю, что только дурак станет оскорблять своего господина. Иди лучше спать, пускай Алин несет стражу. Быть может, недосып станет для него уроком, и он, - Костлидрэй показал на певца, который почти забрался на девушку, - перестанет лезть к Мие. Можешь взять из крайней правой бочки одно сонное яблоко, раз тебя беспокоит прошлое. Не больше, они очень ценные, - предложил он и направился к Алину.
Певец ворочался и, как очень осторожный червь, словно взбирался на девушку. Мия сладко спала, отвернувшись от него, и ее будто не тревожили ворочания Алина. Костлидрэй навис над ним, как палач над насильником.
- Не спится? - грозно произнес он. Алин приоткрыл глаза. – Миа – очень ценна. А ты, мне сдается, собираешься ее попортить. Когда мы тебя встретили на Нижнем Перепутье, ты пообещал, что добавишь нашей компании музыку, если мы тебе разрешим присоединиться к нам. Что теперь? Зачем ты к ней липнешь?
- Что вы, что вы. Я просто спал, - сонно пролепетал певец.
- Ты на нее почти забрался, - не поверил Костлидрэй, подозрительно сощурив глаза.
- Плохо сплю. Те ужасы, что мы видели в поместье Престона, тревожат мое воображение.
- Плохо спишь? – раздраженно повторил Костлидрэй. - Ну так ступай, вторая стража твоя.
- Как моя? Ведь должен Аггриг…
- Неважно. Тебя все равно беспокоят кошмары, так зачем понапрасну тревожить Аггрига? Иди, давай.
Алин что-то проворчал, но перечить больше не стал.
- У меня нет меча, - заметил он.
- Он тебе не нужен: просто разбуди нас, если кого-то заметишь.
- Слышал Костлидрэя, возьми сонное яблоко и ложись спать, - обратился Аггриг к Девону. – Неизвестно, сколько нам еще идти и, возможно, звери нам-таки встретятся и завяжется бой. Лучше всего хорошенько выспаться перед смертью.
- Перед смертью?! – Голос Девона дрогнул.
“Если они перебили всю деревню вместе с лордом и его латниками, то такой мелкий отряд им на зубок”, - подумал Аггриг, но страшить парня после тяжелых воспоминаний не желал, зная толк подобным воспоминаниям, и потому сказал:
- Не бойся. Они наверняка понесли потери после всех нападений на округу – мы их обязательно одолеем. – Аггриг помедлил, обдумывая дальнейшие слова. – Если хочешь, я могу научить тебя мастерству меча.
- Ты же наемник, - усомнился Девон.
- Наемник, - в очередной раз подтвердил Аггриг. Если ему еще раз придется подтвердить, что он наемник, вероятно, он больше не сможет солгать. Рыцари вообще не должны лгать. – Разве наемник не может быть таким же искусным мечником, как рыцарь?
- Нет, - без запинки ответил парень.
Нет? Что бы он сказал, увидев, насколько искусен Каль Рега в мече? Однажды он одолел двух минотавров, огромных и злобных, разом, и Аггриг живо это помнил.
- Там увидим, насколько может быть хорош наемник. Ты согласен, или нет?

"Оригинал, страница 331"

Ну что сказать, времени у меня совсем нет, сессия всё ближе, заранее переведённый текст закончился, хобби начало превращаться в работу (перевод). В общем я как поистине ленивый студент решил взять перерыв... Где-то до января - февраля. Переведённые пять страниц выкладываю (подумал нехорошо просто текст выкладывать), но не думаю, что я их хорошо перевёл, когда вернусь как минимум 332 и 334 я переделаю, 333, возможно, если будет время придумать нормальный текст под ритм (что вряд ли). По секрету: я не очень хороший стихоплёт, а песнесочинитель - ещё хуже.

В общем читайте и ждите, ну или не очень.

Т.к. 332 и 334 страницы были сделаны на отвали (332 так вообще отвратительно на мой взгляд, наверно, не стоило вообще их выкладывать) в ограниченном количестве времени ожидаю отгрести кучу минусов (но я не настаиваю...)

З.Ы. 331, 333, 335 делались без недостатка во времени.
З.З.Ы. Я не смог разобраться, кто такой PF.

страницы 331-335 (гостевые)

Глава восемнадцатая: Души

Порывы сильного ветра качали деревья. Дикое пламя костра высоко взметалось, как зверь ада, пожирая темное небо в свете одинокой луны. Свет и тьма, огонь и холод встречались в смертельной схватке, оживляя какою-нибудь древнюю легенду. Под оглушительный бой барабанов, переливы флейт, песнопение шаманов, топот сапог новобранцев. Совсем юные, с огнями в глазах., со страхом в сердце. Они нехотя подходили к огромному чану, булькающему эссенцией духа, что разливал каждому в дубовую чашу старший жрец. Запах сладкий, с толикой горчинки, как у здешнего фрукта тору, и вкус что молочный апельсин, но обещанное не обязательно будет приятным. Встреча с Фойт, что означает, - любовь, течение жизни, или Бог. А Ему не каждый угоден.
- Фойт! – пророкотал шаман, наполняя такой же серый, как его прямые глаза, мускулистое тело и длинные волосы, горячий густой отвар.
Рагнар решительной кивнул и отошел к своей группе. Девять мальчишек, с которыми он рос и играл. Айк шутил, издавая неприличные звуки, и активно жестикулировал, пародируя, кажется, вождя Тан Гора – как всегда ветер в голове гуляет. Текис, прижавшись к Мереке и крепко сжимая его обнаженную ягодицу, смеялась вместе с ним. Номир, Рагнар Шустрый, младший брат Тан и Чорас переговаривались о предстоящем. Чарод, сидя на мшистом валуне, смотрел в ноги, брат Айка, Мелес, искоса поглядывал на него с приязнью.
- Жизнь Вечна, - говорил Чорас, - но ее полнота зависит от нас. Золото, драгоценные камни, и свободное время, что ты тратишь на девок – Отцу безразличны. Даже больше для таких он использует розги.
- Пекло Ада, - блеснул зубами Текис и впился глубоким поцелуем в Мереку.
- Верно, для пустой души – одно, вечный ужас, - подтвердил Чорас. – Время сильно упущено, однако…
- Так или иначе половина умрет, - подытожил Номир. – Белая Орда живет по диким законам, пусть и не таким, как Дикая. Наша раса давно разделилась и ведет меж собой войну.
- О-о-о! – завыл Айк, обнажив зубы. – Я дикий, ужасный пес, пожиратель Богов – бойтесь, Бессмертные, ибо я – бесконечный ужас. У-у-у, - снова завыл он и кинул маленький камешек в голову Номира.
- Я не хочу этого, - нахмурился он. – Так я хоть неплохую судьбу проживу – в достатке, похоти, прожигая свой мозг сотнями различных веществ – в удовольствии. Понимаю, ваше мнение – Бога без любви не оставят. Гад же давят. Шаман сплюнул на землю, наливая священный напиток мне. Верно, удавил бы меня, не будь от Фойта наказания.
- Мне подмигнул, - улыбался Айк. – И посоветовал книгу “Не - от Мира - Сего”.
- А меня попросил зайти к нему после обряда, - непринужденно рассмеялся Мерек. – Впрочем старик хоть куда. Шестьсот лет – на вид же всего триста! И говорят достоинство… - Текис взял его руку и положил на свой пах. Мерек до того сжал член друга, что тот взвизгнул. – … его ума способно творить чудеса. Тебе Полюк что-то передал? – обратился он к Рагнару.
- Мысль, - произнес он. – “Жизнь – ума мера души. Бог – и каждый, и Одно”.
- Я же говорю… - опять начал гнуть свое Чорас.
- Хватит, - встав, взревел Чарод. – Убедить всех уже не успеет, однако – да, ты прав! Только план не на одно поколения – десятки! Ты готов расстаться с жизнью в двадцать лет?! Что ты успел сделать?! Шлюху трахнуть разок, закончить первый курс школы, да посмеяться и пожрать. Вся твоя жизнь в Вечности! Еще думаешь…
Пощечина прекратила его истерику, оставив темный след.
- Прекрати, - тихо сказал Мелес. – Каждый знает свой выбор, и все в ответе. Не о чем разговаривать, когда решено.
Чарод резко повернулся к бывшему любовнику. Лицо почернело то ли от ярости, то ли от боли. Рот было открылся, но тут же закрылся, и Чарод молча удалился.
- Не надо было, - вмешался Тан. – Он же по-прежнему тебя любит.
- Убийца, - выругался Мелес со слезами на глазах.
Мерек в чувствах прильнул к нему. Щеки Мелес забелел, и он расслабился.
- Если нужны утешения, - держась за член, говорил Текис, - то…
- Я могу их дать тебе, - положил руку ему на плечо Шустрый.
Текис с кривой улыбкой глянул на здорового пса с мощной грудью, как у быка, и огромными ручищами.
- Ну ты же любишь сзади, - добавил Мерек, и друзья рассмеялись.
- Но не когда дерут меня! – не принял шутку он.
- Зато новый опыт. Бог любит таких, - промолвил Айк.
- Я отказался от Его любви, - сказал Терек и обнял Мерека. – Но я люблю тебя! – Тот улыбнулся. Красивый, тонкий, с миндалевидными глазами и широкими бедрами – он был похож на девушку и привлекал многих псов. – И задница у тебя что надо, - шлепнул он по ней.
- Вечно ты все портишь! – оттолкнул Мерек оным местом его. – Если нас вместе поставят? Возьмешься за нож? – серьезно спросил он.
- Ты же знаешь, жребий в любом случае выберет тебя, - ответил он, и пора сошлась поцелуем.
Они еще долго разговаривали о предстоящем, покуда внезапная тишь не огласила начало обряда, пронзив души скорым явлением Бога. К ним подошел шаман со специальным музыкальным инструментом, арой, и без слов загасил костер и начал играть.
Все знали, что делать, и, расположившись соответственно своим местам, выпили отвар духа. Музыка разливалась, словно река в половодье, по священному кругу, отдаваясь в умах ярким солнцем, падающей листвой, созревшим урожаем. Осень – пора жатвы. Нотка скорби в жизни, не более: всего лишь подвод итогов перед новой весной, когда природа наполняется любовью и расцветает в теплое долгое лето. Однако итоги в жизни не всегда положительные: бывает что-то застилается туманом, вянет, гибнет или умирает все. Тогда Фойта подвит черту в жизни, отделяя награду от заслуги.
Душа – как раз-таки та черта, света или тьмы. Стороны дух – любви Бога, крови реки жизни, чей долгий путь исполнен трудностей и подведен единым концом. Встречей с Богом, когда обнажаешь свою суть перед ним. Айоте – священный напиток и ритуал, который обязан дать совет страждущей душе. Вопросов быть может великое множество. Однако первый у всякого Белого пса один: “Какова жизнь?”
Свет луны перешел в солнце, освещая столь ярко, будто настал день. Огромный круг, выстроенный в восемь, приливал, точно море, и лился, как река, что пульсировала в такт музыке. Все псы слились в орду, чувствуя переживая друг друга. Волнение, спокойствие, радость, страх, счастье. Эти же чувства под переходящий аккорд разделили ее на две стороны. Когда же небо осветил ярчайший, словно в близи звезды, белый свет, души разошлись на два потока.
Огромные золотые глаза великана взирали на них неумолимо. Огненные, болотные, отчужденные, но полные жизни – так выглядели псы и вызывали внутри как слезы, так и сильнейшее негодование. В ответ они склабились, обнажая острые клыки, рычали, кидалась, норовились убить, а руки демонов рвали их тела, превращая в настоящих чудовищ, покуда от них не осталось ничего.
Рука исполина простерлась к псам и взяла оных в свои объятья. Жалость сменилась спокойствием. Пять великанов пес, пони, дракон, як и грифон обсуждали свои проблемы друг с другом и с интересом смотрели на большого титана. Он молчал, бездействовал, однако всем казалось, что он хочет дать нечто важное – то, что решит их проблемы. Его взгляд нашел Рагнара. Золотое сердце надувал ветер, словно парус фрегата, за которым выстраивалась флотилия. Десятки, тысячи, миллионы псов шли за ним, напевая эльфийскую песню о Единении. К ним навстречу протягивали руки драконы, пони, яки, и грифоны. Вместе они подняли знамя, заполоскавшееся на теплом ветру, коей перенес его в Королевство.
Король темным, поглощающим взглядом взирал на молодого принца. Кричал, требовал, бил ногой о каменный пол. Сын смотрел прямо, памятуя о бесполезных речах и будущих трагедиях. “Война”, - прокричал король, отвесив ему оплеуху. “Глупец, не имеющий собственного мнения и разума отвергнуть закоснелые убеждения своих родителей. Детей у него больше не будет – я единственный сын. Его власть не признаю, наша – соберет Королевство”, - твердо ответил он псу.
Молодая эльфийка великолепно играла на арфе, описывая природу жизни. Когда к ней подошел человек, она промолвила: “Совершенство есть Начало жизни, и когда Бог творит Его, в Сердце царствует Гармония”. Рагнар почувствовал ее смех, и капля небес плеснулась миром, сотворив единый дых. Он слабо улыбнулся с легкой печалью, и перед ним выросла длинная дорога, по которой впереди шли пришельцы, освещая им путь. Шествие сопровождалось песней под великолепную мелодию, что гармонировала с их шагом в сердцах. Они взлетали. С небес он узрел другую дорогу, похожую на стрелку часов, и она медленно передвигалась в такт им.
Его мысли струились тысячами потоков, каждый из которых нес ответ, что задавала душа. А когда стрелки пересекли в который раз, они достигла Серых Врат. Впереди обнаружился день, расстилающийся золотыми лучами по белому миру.
Музыка по-прежнему переливалась. Рагнар очнулся немногим первее остальных. Голову чуточку кружилась, мир все еще перетекал, словно вода. Айк проснулся даже бодрым, Номир выглядел бледноват и, жестом отдав привет, согнулся к ногам от боли. Все потихоньку вставали, соблюдая тишину, пока не прекратилась музыка, и тут же зашлись в горячих обсуждениях путешествия.
После Айоте накрыли пир, выстроив его кругом. На столах лежали сладкие фрукты, ягоды, соки – ничего тяжелого, однако для тех, чей желудок мог выдержать, дополнили трапезу дымным мясом, ребрышками, вином. Пир подсластили также и приятной, расслабляющей музыкой. Однако не всех она могла успокоить после встречи с Богом, некоторые даже отчалили домой.
- Что с ним такого произошло? – осведомился Рагнар. – Бледный был, как ядовитый гриб. В голове царил ужас. Он с кем-нибудь поделился?
- Мы устроили ад, только и сказал он, - ответил Тан.
- А Бог показал ему наглядно, - с тяжестью добавил Терек. – Сам видел. В Его глазах: Орда – змеи.
- Я видел Дракона, - произнес Чарод. – Он ревел, сотрясая мир – от боли, ужаса, кошмара. Его поглощал огонь – жаркий, как солнце.
- Ты важная птица, - сказал Айк. – Дракон! Уверен, что против Бога пойдешь?
- Дам шанс… Ну его, такой ужас! – вздрогнул он.
- Главное рефлексы, - одобрил Шустрый. – Говорил тебе сразу.
- В чем смысл Орде собирать воинство? – сказал Рагнар.
- Ресурсы, рабы для энергии, - напомнил Чорас.
- Мир принадлежит не им. Когда-нибудь Бог подведет окончательный итог. В чем смысл вообще вести войну из-за ресурсов? В мире и движение будет таковым.
- Все повелось от Фронсиса Большие Штаны, когда он, прикинувшись другом, обернулся дьяволом для многих. Устроил войну, суд над миром, разодрал его на три части. Вот зачем он создал псов, - пояснил Мерек.
- Говорят, я жопа была столь большая, что она не помещалась на троне – вылезала за оба борта – вот и устроил войну за седалище, - рассмеялся Айк.
- Продолжать-то его злорадства зачем? – вопросил Чорас.
- Так повелось, - повторил Мерек.
Солнце сегодня пекло, как никогда – жарко, равнодушно. Пот струился ручьем с обнаженных тел псов, высеченные мускулы блестели, точно сталь. Интендант оценивающе осматривал их, сверяясь с документами, принесенными легионером. Его взгляд упал на Рагнара. Крепкий и серый, словно кремень, излучающий мощную золотую ауру – он был ценен для Орды, однако интендант взирал бесстрастно.
- Номер тридцать три, арена двенадцать, - только и сказал он.
Рагнара сопровождал легионер. Веселый, беззаботный, он тараторил, даже не обращая внимания на его безразличие. Впереди показалась арена – гранитное сооружение в форме черепа пса, похожего на змею. Стражник подвел его к открытой пасти, с красными глазами и клыками, с которых капала кровь. Перед ней стоял эльф с четырьмя крупными псами. Невероятно гибкий, стройный, как песня, и лицом, словно маска Бога. Он был пленником, пока один шаман не заступился и не выкупил за посулы у вождя. Мол, грех, такому Богу пропадать. Фронсис и на деле стал Богом, только об этом напоминал его ум. Взгляд эльф оценивающе, как у того интенданта, оглядел тело Цота.
- А ты хорош, - хищно улыбнулся он и, подплыв, провел пальчик по его груди до низа живота.
- А ты лишен манер, - сказал Рагнар. – И мне интересны больше женщины.
- Ой, правда?! – удивился он, прильнув ближе. Сладкое дыхание щекотало ухо. Он было хотел взять его за руку, однако Рагнар успел среагировать, но эльф ловко отпрянул. – Ха! В постели я лучший.
- Это вся орда знает, - сказал Рагнар, и Фронсис кисло осклабился.
- Лучше тебе все же скрасить ночь со мной – ты мне по вкусу, словно цитадель из кристалла. Она будет не забываема, рот не сможешь заткнуть. В Аду он у всей небыли разрывается от крика, а ваш ум там смешнее всего на свете, - злорадно сказал Фронсис. – Так хоть немного побудешь с Богом!
- Успокой свой благородный ум, - ехидно произнес легионер. – Не всем повезло.
- Ха-ха-ха! – иронично рассмеялся Фронсис. – Как смешно! Это все, на что ты способен?!
- Не будь ты членом орды!..
- Не будь у Бога такой любви ко всем – я бы тебя одно мыслью уничтожил.
- Не мешаю? - встрял второй легионер, подведя следующего новобранца.
Выше Рагнара, крупнее и мускулы, точно валуны. Такому и нож не нужен. Легионеры привязали сзади к их волосом орешки с номерами и вручили острые ножи. Они вместе вошли в рот змеи и тут же разделились по сторонам внутренней стены. Дойдя до середины арены, Рагнар увидел соперника. Тот спокойно шел навстречу ему. Рагнар еще давно решил, как поступить, и все время уделял учениям шамана. Его знали многие, но соперника видел впервые. Дав тому первому взять свой билет, он стоял спокойно с ножом. Соперник не долго думая потянулся за ним, однако на середине пути тот с такой силой и резкостью ударил, что, когда Рагнар увернулся, враг с хрустом пронзил себе сердце. Он с удивлением глянул сначала на него, следом на рукоять и темное пятно под грудью. Вытащив нож, кровь хлынула на траву, делая ее цвета ржавчины. С жалостью глянув на мертвого глупца, Рагнар ушел через нижние врата, второй рот змея, отворившийся милостью небес.
Отбор закончился на закате, и выжившие выстроились в два отряда, наглядно демонстрирую разделение Орды на мертвых и живых. Сотни псов в черных латах с длинными мечами, эфесы которых были сделаны из кристаллов, гордо высились на постаменте, показывая толику силы Белой Орды – десятую часть легиона. Два знамени с золотой звездой трепетались на прохладном ветру позади вождя.
- Жизнь всяка лишена легкости, - громогласно говорил Тан Гора. – Любой путь требует от вас выдержки и совершенства духа, большого ума и такого же сердца. Воин идет стезей смерти, ясно понимая тщетность Пустоты, куда навечно ушла его душа, тем не менее его любовь в Орде столь же необходима, как и шамана, который рискнул жизнью ради бесконечной любви и планов Бога. Обе категории – есть Единый Дух Орды, что работает до идеала ради Нас. Каждый – есть зерцало другого, сердце его ума. Мы – Орда! – прогремел Тан под приветственные крики псов. – Мы – Орда! - разносились тысячи голосов.
Кровавая жатва тоже закончилась пиром, однако его Рагнар вместе с друзьями решили пропустить. Невелика важность: Орда не празднует жатву, только поздравляет выживших. Дом Вождей представлял из себя здание в виде головы рогатого демона, с восемью лицами, что высунули длинные извивающиеся языки. Рубиновые глаза горели битвой и излучи огненную энергию. Пронзительный взгляд у этого демона, словно он ищет слабость в твоей душе, дабы сожрать ее без остатка и утащить в Ад на веки вечные. Они прошли в открытую дверь по агатовой дорожке. Тан Гор восседал на троне черепов разной масти – малых, больших, черных, бордовых, голубых, с пустыми горящими глазницами, кои смотрели на восемь сторон света. Огромный пес с золотой шерсткой, приятным гладким лицом, великанской грудью и плоским гранитным животом. Его взгляд ввергал в ужас, а душа испускала убийственную и повелительную ауру. Командир стоящий перед вождем совсем скукожился со страха, еле выдерживая взор Тана.
- Это тобой третья проигранная битва. По мне ты обычный вояка. Но дам тебе еще шанс, выслужить вновь до сего звания, и сможешь снова повести свой отряд. И все же буде ты проиграешь в четвертый раз – останешься простым воякой до конца времен. Свободен!
Офицер поблагодарил и пошел прочь, не поднимая взгляд от пола. Эльф у стены отделился от яркого света лампы и подбежал к этому слабаку, взяв его под локоть. “Да, ничтожество, зато знаешь, какой у него? Ты тоже можешь заглянуть на огонек. Впятером веселее!” – послал ему мысль Фронсис, и Рагнар сморщился от отвращения.
- Рагнар! – радостно обнял отец и посмотрел на компанию. Текис тесно обнимал Мерек и жался к нему сзади, Айк шутил с Таном, а вот Мелес совсем поникала из-за Чарода. – Не все вернулись. Один стал убийцей, - подчеркнуто сказал Тан. – Богу жаль мертвых. У меня сердце разрывается: нравились мне твои друзья. Не грусти, Мелес, Чарод может прожить неплохую жизнь. Понимаю твое отношение ко мне и прочим убийцам. Гады, пожирающие Бога изнутри – прости уж нас, судьба такова.
- Неправда! – чуть ли не крича ответил он. – Могли все сдаться!
- Нам нужны солдаты, Мелес.
- Идиоты, из-за вас Мир погибнет!
- Да, - подтвердил женский голос.
Вперед вышли офицер в латах и полуобнаженный шаман. Пес с откусанной щекой молча приказал Чароду идти с ним, а женщина расплылась в улыбке. С сердцевидным личиком, высокой грудью и золотыми письменами, доходящими до места деторождения. На шее пульсировал серый кулон.
- Я - Мирта. Буду вашим путеводителем по измерениям Мироздания, - прощебетала она. – Я знаю ваши имена. Прошу вас последовать за мной в Чертоги Знаний, - и Мирта молча пошла, виляя бедрами.
- Ты останься, Рагнар. Потом подойдешь. Вы же не против, Мирта?
- Разумеется.
- Я рад, что ты не будешь гореть в Аду из-за Законов Орды, - снова обнял его отец. – Не стану отнимать у тебя много времени. Хотел сообщить, что Белая Орда, я и другие вожди, единогласно решили дать ответ Миру. Пятьдесят легионов, вооруженный посохами, жезлами, энергетическими мечами, топорами и адскими пушками. Миллион солдат, что дадут весьма пространный ответ Миру за всю ту боль, что причинили нам. – Тан как-то обмяк. – Может, я погибну в этой войне. Хотелось бы запомнить тебя таким, какой есть – сильным в меня и мудрым в мать, а душой – в Бога. Уверен, Создатель даровал тебе великую судьбу. Станешь новым верховным жрецом. Можешь идти, вечером хочу поговорить с тобой о жизни, какой была у меня. Завтра я поведу Орду.
“Погибнешь не только ты и сотни тысяч псов”, - бесстрастно подумал Рагнар. – “Еще и миллионы других видов. А эта река крови станет той чертой, что укажет на среднюю стрелку часов, и колокол пробьет уже по всем душам”.