mlp гору

тут, когда то было тихо

Как же я люблю этот Фандом. Своего рода JoyReactor стал за эти 42 дня мне как родной. тут довольно хорошие люди, которые могут объяснит что то непонятное и помочь. Я рад, что даже после окончание мультфильма здесь продолжает кипеть жизнь, но ведь даже это не вечно. Хах! рано или поздно закончиться и забудется все. Но я надеюсь, что mlp Фандом сможет восстать и снова начать творить как в старые добрые времена. возможно, новое поколение будет не таким уж плохим? к концу этого глупого поста не о чем, хочу лишь пожелать хорошо отпраздновать хелуин. он уж не за горами. mlp forever

Магистр, невеста и проклятая голова.

В старинном доме, в чаще леса,

Где нет для страха с горем места
Живёт Магистр с милою невестой,
Друг друга те любили с детства,

Но сам Магистр нагло лгал
И титул этот он украл,
Пришла пора платиться по счетам,
И наступило время зла.
И вдруг в открытое окно влетела - вот те на!

Без туловища, с рогом, седая голова!

В свете свечи над Магистром летала голова,
Она всё на ушко шептала: "Вставай родной, пора".
Вскочил Магистр со стула, оскалившись сказал:
"Проваливай, а то прибью тебя как муху!" - и тут же он упал.

Свеча потухла,
Шепнула голова: "Спасибо за милейшую услугу."
К его невесте спящей поплыла.

Но та была не просто какой-то там кобылой,
Спала та очень чутко и голову прибила книгой.

Томно и несчастно невеста повздыхала,
Она всю правду знала, но не ожидала,
Что свет свечи застынет в заплаканных глазах,
А дом их в миг сгорит весь и обратится в прах.

Наша страсть.

Всем ещё не скатившимся в содомию клоперам на заметку.

Нас обзывают, ненавидят,

Зверьми клеймят, людей не видят,

На лицах носим в страхе маски,

За ними прячем наши глазки,

А в этих глазках видно сказку,

Мы ради вас снимаем маски,

Но ваши пальцы колют в глазки,

Вам не нужна такая сказка.

Не по душе нам тлен и скука,

Нам бы любви и нежной ласки,

Но нас зовут - кобель и сука,

И требуют - наденьте маски.

Мы вновь скрываем наши лица,

Хотим от горя утопиться,

Но как увидим снова сказку,

То в масках засверкают глазки.

Друзья, пожалуйста, спасите,

Порочный круг остановите,

Мы будем вечно верить в сказку,

Не снимем если надо маску,

Но от того всем только худо,

Когда все в масках нету чуда,

Когда мы в масках ваши глазки

Не разглядят суть жизни в сказке.

Нас вновь клеймят позорной маской

И обрывают связь со сказкой,

Нас хлещут, душат, избивают,

А вам всё мало, не хватает.

Мы строим глазки через слёзы,

Поверить вам желаем в грёзы,

Но огрубели ваши руки

И чинят ныне боль и муки.

P.S. - рисунок не мой и уже был.

Конец рабству и Неупокоенный.

По сути является второй частью Удела Короля, такие дела.

За время своего правления

Я очень много совершил,

В ещё живых сердцах запрятал звенья

И ветры доблестно ловил,

Но здесь я ничего поделать не могу.

Король мой миленький не верь в судьбу,

Тебя я вовсе не сужу,

Ведь в пустоте, средь горя и печали

Ты был и остаёшься с нами.

Я судеб тысячи разрушил молча

И предвкушая каждый раз

Как истерзанный от пыток зодчий

Готов был радовать мне глаз,

Но тут я будто слеп.

И мы слепые, не поверишь,

Но ты хотя бы подавал нам хлеб

Настолько чёрствый, что не откусишь,

И от него был только вред.

Я долго жил в бесстрашии великом,

Но тут все тени мне страшны,

Вернётся память и ударит бликом,

Кошмаров вспомню жуткие шумы,

И забуду всё я вновь.

Ты может и забудешь отголоски слов,

Мольбы и крики осуждённых жертв,

Но на твоих копытах остаётся кровь,

И как все мы ты остаёшься мёртв.

Я верить не хочу, что это всё конец,

Построю новую империю во тьме,

Покой в ней обретут и старец и юнец,

Вина за их страдания лежит на мне.

Не назовём мы этот мир никак,

Останется он без имён,

Никто друг другу здесь не враг,

Тут все равны, мы как один поём.

Однажды наши окрепчают тени,

Запляшут в бездне огоньки,

Я поведу вас к свету и из водной пены

Воскреснете на берегу реки,

А я остался и без вас рыдаю,

Слезами заполняя пустоту,

Как так случилось я не понимаю,

Что Смерть исполнила мою мечту,

Вы живы, значит вновь есть шанс,

Потратил силы все свои на вас,

Исполнит Смерть изящный реверанс,

И растворюсь я в тот же час.

Время в тартаре течёт не как обычно, оно вьётся, кривляется и наворачивает зацикленные круги вновь и вновь тасуя события прошлого в головах узников как карточную колоду. Кто бы мог подумать, что само воплощение вселенского разрушения стало заложником не только цепей, но и своих собственных воспоминаний. Тирек отчаявшийся и окончательно подавленный, изголодавшийся до такой степени, что бросил не только попытки сбежать, а даже подняться на ноги, начинает терять рассудок, и стремительно сходить с ума. Как такое могущественное существо могло встретить свой конец таким бесславным способом? Воистину жалкое зрелище.

Я задуман творцом, как левая чаша весов,

Не существует добра, пока не вымрет всё зло,

Мой брат был точно таким, с такой же сутью внутри,

В конце эпохи пришли, долг пред отцом соблюсти,

Но он чувствам поддался своим и предал

Себя, меня, свою сущность, что бог даровал.

Я вижу кости существ из древних мифов, легенд,

Что навлекали на мир тонны горя и бед,

Все они ныне мертвы, забыты лица, имена,

В останках наших отцов вновь прорастут семена,

Никто не сможет помочь, здесь каждый сам за себя,

И уж подавно не знают, кто такие друзья.

Я в созидание верил, у всего есть конец,

И этим концом меня назначил отец,

Таков был миропорядок, а теперь всё не так,

Мечтавший о вечной жизни в бездну сгинул дурак,

Ну чтож пускай его гложет мысль о том,

Что он построит во тьме для мертвецов новый дом.

Я слышу голос творца, меня он будто зовёт,

И брат с райских небес мне серенаду поёт,

Прости же отче меня, ведь я старался как мог,

Но на самое дно вновь поверженный лёг,

Бороться устал, от всего отрекусь,

И с голодухи как пёс вскоре загнусь.

Мощи меня покидают, а глаза затухают,

Кости ломит, а мышцы как сахар растают,

Выпадает вся шерсть, зубы и борода,

Я так хочу, чтобы меня добила коса.

Я точно скоро умру, но старой нет за спиной,

Похоже души в тартаре не находят покой,

А вечно томятся в костях под землёй.

P.S. - Как обычно рисунки не мои и возможно уже были.

И новое и старое (не дерьмо).

Для начала почему стихи, которые уже публиковались, а точнее выкладывались на Понякторе попали в этот пост.

Во-первых в ночь их выкладывания моча ударила мне не в ту половинку пустой черепушки и я не прикрепил картинки, а на Понякторе, если кто не знает, посты без картинок не востребованы от слова совсем.

Во-вторых по причине той же мочи, но уже ударившей в ту половинку, но не в то время я не поставил никаких тегов, обозначающих содержание стихов.

И в третьих успешно наведённым выстрелом из задницы кого-то маленького пони, у кого по ночам видимо очень копытца чешутся, оба поста с потоком поступающего контента были слиты в анналы истории по причине отсутствия картинок и тегов.

Теперь есть картинки, теперь есть теги и чтобы это не выглядело как попытка кармодроча, самое главное, есть новинка, которую я в любом случае опубликовал бы, просто считайте те два старых стихотворения счастливым шансом для тех, кто к сожалению их не читал, вот и всё, приятного чтения.

Сказка про железных коней.

Жила кобылка, милая и скромная,
Жила с дедулькой, он был старым кузнецом,
И к его внученьке толпа была огромная
Жениться, ну а та не выходила на крыльцо.

Однажды так случилось, влез в их с дедом дом,
В ночи пробрался в комнату к кобылке
Ничейный сын и пьянь, Лиловый Ром
И в ту же ночь дал волю страсти пылкой.

Наутро, что б никто в деревне не прознал
Схватил кузнец безродного коня
И в кузнице своей в железо заковал,
Весь день металлом о металл звеня.

Стоял конь железный в центре деревни,
Гримасой на морде пугал жеребят,
При виде его сдавали всех нервы,
Один лишь кузнец той работой был рад,

А после кобылка сама загуляла,
Грозился кузнец — закуёт женихов,
Сколько дед не пугал, а кобылке всё мало,
И никто не сбегал от железных оков.

Стояли железные кони в деревне,
Штук двадцать, пугали кобыл, жеребят,
Куда-то пропали женихи все и верных
Мужей не осталось, и кузнец был бы рад

Если б внучка от горя его не столкнула
В огонь разгоревшийся в кузнице той,
А сама она вскоре в реке утонула,
А деревня застигнута страшной бедой.

Больше нет жеребцов, одни лишь кобылы
Жили, мучились с горя, пролетал день за днём,
И совсем в один день жизнь в деревне остыла,
Раздавило старуху железным конём,

Вся деревня погибла, проходил караван,
И торговцы коней сколь могли утащили,
И за дорого статуй железных продав
До конца своих дней припеваючи жили.

Сказка о единороге и зачарованном свитке.

(Добрая Лошадь не при чём)

Сказать по правде — я в пророчества не верил,
Пока в копыта не попался ветхий свиток,
Его хозяин бывший очень сильно бредил
И повторял, что буквы все ему в убыток.

Он говорил «клочок бумаги проклят»,
А я не верил и забрал его себе,
Я отвернулся и услышал мерзкий шёпот,
А повернулся, деда не было нигде.

Придя домой я принялся его читать
И удивился — свиток был совсем пустой.
Меня желанием накрыло написать
Один стишок на свитке и другой.

В тумане разума с рассветом
Под елью кровь была пролита,
Холодным днём чужого лета
В болоте вязнут три копыта.

Мелькнула мысль — «Что за бред?»
И лёг я спать с холодным сердцем,
На день на следующий, в обед
В мой милый дом открылась дверца

И на пороге с сумкой толстой
Стоял, печалился лесник,
Меня копьём пронзил взгляд острый,
Его печалью я проник.

Мы сели, выпили немного,
Он встал, собравшись уходить,
Но замер, рявкнув на пороге — 
«Хорош ты с этим злом шутить».

Он вышел, за собою дверь закрыв,
И вспомнил я про свиток странный,
И снова взгляд в него зарыв,
Я убедил себя — «Я главный».

На небе солнышко сверкает,
Слепя случайно нос задравших,
И лихорадочно икает,
В святом саду цветок сорвавший.

Ну вот теперь уже хоть что-то,
Уже какой-то реализм,
А то копыто, три болота,
Ну натуральный дебилизм.

Я лёг в кровать спокойно, тихо,
Вдруг зазвенело в голове,
Настало утро, фельдшер лихо
Пробрался утром в дом ко мне

И говорит — «У нас беда,
Вокруг творится чёрти что»
И что за два последних дня
Здесь не спасли ни одного.

Ну что же, я развёл ногами,
Недоумённо говоря — 
«Быть может были все врагами?»
В себе секретик затая.

Как он ушёл, писал я снова,
О чём то, сам не помню, чём,
Но после каждой буквы, слова,
Мой проклинали милый дом,

И жаловались, будто всё, что я пишу сбывается,
Что за моей спиной нависла тень и злобно улыбается.

А я не видел эту тень, она напала со спины,
И в том, что свиток написал, простите нет моей вины.

Я помню стих последний тот, что напророчил мою смерть,
А предсказания сбылись, ты хочешь верь, а хочешь нет.

Посеявший в посёлке плач,
Казнивший сам себя пером
Пророк, писатель и палач
В одном лице. Сожжённый дом.

Сказка о проклятом театре и любопытной Зебре.

В глубинах города стоит
И чуть шатается порой
Театр, тени так манит
Своей истерзанной судьбой.

Замок разбит, слетели двери,
Всё как на тёмной проходной,
Пройдя чрез них никто не верит,
Что обретёт там свой покой,

А Зебра входит, там концерт
Был сотню лет тому назад.
С собой несла она конверт,
На нём два слова — «Встрече рад!»

На креслах в зале только трупы,
На сцене тоже труп лежит,
У трупа шевелятся руки,
Он что-то тихо говорит.

И Зебра сделала ошибку,
Её походка прервалась,
Копытом наступив на скрипку,
Струна со звоном порвалась,

И трупы резко обернулись,
Пуская в душу гневный взгляд,
Одновременно улыбнулись,
А Зебра пятилась назад.

Заметил, встал и улыбнулся,
Три зуба хищно обнажив
Мертвец, со сцены навернулся,
Он был на самом деле жив.

Живой, ужасно злой кошмар,
Пугали коим жеребят,
За жертвой полз слегка дыша
И повторял, что встрече рад.

И в панике метнулась Зебра,
Кошмар хотелось избежать.
Дверей достигнув самой первой,
Ей захотелось закричать.

Закрыты двери и замок
Цепями ржавыми сплетён,
И Зебра поняла урок,
Что путь её здесь завершён.

Кошмар настиг её у входа,
От страха Зебра замерла,
Неслись перед глазами годы
И так бы Зебра померла,

Но обхватив её руками
Труп ледяной её обнял,
И слёзы всё сказали сами,
Чего мертвец не ожидал,

Что в Зебре смелости найдётся
Покойника в ответ обнять,
Что искренне та улыбнётся,
Споёт ему, уложит спать,

И двери мирно отворились,
Дорогу осветила ночь,
Лучи луны сквозь тень полились,
А Зебра ускакала прочь,

А в зале крепко крепко спит
И улыбается порой,
Письмо держа в руках, лежит
Труп обнимавший как живой.

P.S. - Бесценная принцесса Гвиневер Селестия, вы меня не знаете, а я вас, но есть тут один анон, довольно неплохо, я бы даже сказал хорошо спевший про Вас песенку, ну и про себя тоже, куда же без него, и пусть я рискую косвенно сломать ногу одному анимешнику он вероятно пнёт меня под зад за это, но всё же я считаю, что его здесь должны знать и с хорошей стороны... Ох, точно, картинки не мои и уже были, возможно все.