грустные пони

Время трансляции: с 18:30 по МСК.

Список онлайн-трансляций:

                  1: Эссе для ленивого крупа

         Сидя за столом в своей комнате, Эпплблум застыла над пустым листом бумаги, растерянно поигрывая карандашиком в зубах. Глубоко вздохнув, она неспешно вывела заголовок “Эссе” и вновь приуныла. Выражение мордочки юной кобылки отражало глубокую задумчивость: нахмурив брови, наморщив носик и пронзительно прищурившись. И направлена она была отнюдь не на выполнение домашней работы. Напротив, мыслительный процесс маленькой лошадки был всецело направлен на то, как бы не делать это самое задание. Но всё что ей приходило в голову, это противный вкус пожеванной деревяшки в её рту да мистические тысяча слов на тему “поучительная история”, что ей предстояло написать.

         Идея получить помощь со стороны пришла неожиданно, вместе с вернувшейся с рынка Эпплджек. И пока та распределяла продукты из корзины по полкам, нахмыкивая незатейливый мотив, юная земнопони кубарем слетела по лесенке вниз и застыла на пороге кухни.

         — Сестрюнь, помоги с домашкой? — с ходу законючила она, лихорадочно вспоминая, как Свити Белль корчила свою жалостливо-убедительную мордашку. Эпплджек критически осмотрела представленную ей гримасску и глубоко вздохнула.

         — Эпплблум, в который раз я тебе объясняю, что если я буду помогать тебе с твоим домашним заданием, — она сделала многозначительную паузу, укоризненно глядя на младшую сестру сверху вниз, — то это будет не честно. А я, как элемент честности, просто не могу этого допустить.

         — Да, я знаю, — юная пони пристыженно опустила взгляд. — Просто я подумала, что…

         — Что ты явно не слышала историю про то как кузен Браеберн готовил яблочный пирог? Ну так слушай внимательно, — Эпплджек отставила пустую корзину прочь и прошествовала к диванчику в гостиной, кивнув сестре на местечко рядом. Убедившись что Эпплблум села рядом и навострила ушки, она продолжила. — Так вот кузен Браеберн не всегда был таким языкатым балаболом, словно у него шило в крупе. Когда мы были жеребятами немногим старше тебя, он был ленивее сытого поросенка в жаркий полдень. И всячески норовил увильнуть от работы. 

         — Да ну! — Недоверчиво воскликнула Эпплблум, едва не подпрыгивая на месте от удивления. — Быть не может!

         — Ещё как может. Мы тогда с Бабулей и Биг Маком гостили у них в Эпплузе. И как раз по случаю встречи собирались приготовить легендарный яблочный пирог Эпплов из пяти сортов яблок, — сестры мечтательно сглотнули в унисон, представляя ароматные ломтики на блюдечке, и удовлетворенно вздохнули, словно только что вкусили этого лакомства. После чего Эпплджек продолжила. — Так вот. Как ты знаешь, чтобы пирог получился вкусным, нужно каждому деревцу отдельно петь его любимую песню, чтобы оно в благодарность напитало своими лучшими соками самое спелое яблочко. Только когда оно само упадет тебе в копыта, налившееся сладостью сверх меры, как старый дядя Штрудель под стол на семейном съезде, только тогда оно готово для пирога.

         Эпплблум не очень понимала зачем дядя каждый раз падает под стол и на всякий случай постаралась это запомнить, чтобы спросить у Бабули Смит позже. 

         — По очереди мы пели каждому деревцу. Медуница любит про любовь, да так чтобы всё хорошо в них было. Голди, как и твоя тётушка, что вывела эту породу, обожает заводные мотивы. Клянусь своей шляпой, я сама видела как её листочки движутся в такт! А вот яблочки Гала больше попижонистей, подавай им все эти расфуфыренные вальсы и прочие раз-два-три раз-два-три. Нам с ними обычно местные музыканты подсобляют. Кстати, ты же знала что Бабуля Смит тоже свой сорт вывела? С ним только она одна может договориться, даже петь не нужно, — Эпплджек завистливо прищурилась, поглубже натянув шляпу. — Ну ничего, когда-нибудь она раскроет и эту тайну.

         — Так что там с Браеберном? И какой пятый сорт яблок? — юная кобылка так елозила на месте от нетерпения, что её бантик почти развязался, растрепав гриву.

         — Амброзия, — коротко ответила Эпплджек, требовательно притянула к себе сестру и принялась за её прическу. — Самая привередливая порода. Чуть сфальшивишь и пиши пропало, вместо сладкого яблочка получишь кислятину. Для джема сгодилось бы, но пирог будет испорчен. И как раз кузен Браеберн должен был о них позаботиться. Но этот ленивый прохиндей, солому ему в гриву, убедил Биг Мака поработать вместо него, а сам ускакал валяться в поле на солнышке. Вот и состоялся  дебют твоего братца, говорят даже соседние деревца активнее заплодоносили, да и не только они. А Бабуля всё сразу поняла и когда пирог был готов, каждый получил по кусочку, все кроме Браеберна. “Кто не работает, тот не ест”, — так она сказала.

         У Эпплджек так похоже получилось изобразить скрипучий голос Бабули, что юная кобылка не смогла сдержать смеха. Бантик был успешно завязан и она повернулась к сестре лицом.

         — И ты рассказала мне эту поучительную историю, чтоб я поняла, как это плохо перекладывать свою работу на других и что ничего хорошего из этого не выйдет? — С плохо скрываемой улыбкой спросила Эпплблум, хитро щурясь.

         — Именно так! — Кивнула её сестра. — Ведь если ты поймешь…

         — Спасибо, это именно то что нужно! — В порыве эмоций юная кобылка обняла Эпплджек и, подпрыгивая от радости поспешила в комнату, стараясь ничего не забыть по пути.

         — Я рада что ты уяснила урок, — сказала ей вслед земнопони, самодовольно потирая копыта. Но в ней внезапно зашевелился червячок подозрения. Через несколько секунд Эпплджек гневно вскочила на ноги. — Эпплблу-у-ум!

         Но было уже поздно.

                  20: Один сон на двоих

         Досуг — волшебное и удивительное, иллюзорное время, когда можно посвятить себя всему что только заблагорассудится. Особенно оно иллюзорно для монарших особ, правительниц всея Эквестрии, сестёр аликорнов, Принцессы Селестии и Принцессы Луны. Но если всё же им удаётся выкроить пару часов из своего плотного графика и заняться чем-то отличным от сидения на троне, издания указов, встречи послов и посыла встреч, — мало кто может представить, что же происходит в это время за закрытыми дверьми их личных покоев.

         Но если всё же одним глазком заглянуть туда, можно увидеть, как, например, Принцесса Луна сидит за своим письменным столом в удобном мягком кресле. Рядом парит кружка чего-то горячего и ароматного, подле неё небольшая тарелочка с печеньем. Сама же аликорн, обложившись бумагами, перьями и чернильницами, пребывает в состоянии глубокой задумчивости. На мордочке её блуждает мечтательно-отсутствующее выражение, а полуприкрытые веки создают впечатление, что она просто задремала.

         Но это впечатление ложно. Уже в следующую секунду она вся оживляется, хватает первый попавшийся лист и принимается старательно что-то записывать, попивая горячий кофе и закусывая печеньками. Даже самый хитрый шпион, доведись ему заглянуть в эти записи не смог бы понять ни единой строки, ни одного символа. Потому как это были особые лунные руны, используемые для описания снов. Иногда Принцесса остаётся довольна результатом, а бывает и нещадно комкает лист и отбрасывает его в сторону. И лишь полностью удовлетворившись результатом, Луна одобрительно кивает, скручивает и откладывает законченную снопись в аккуратную стопочку. Ночью они её ещё пригодятся.

         Привычный балкон, знакомый прохладный ветерок и свет луны, только что по велению магии выглянувшей из-за горизонта. Принцесса сделала глубокий вдох и, как много раз до этого, провалилась во тьму мира грёз. Сегодня у неё помимо обычного наблюдения за снами подданных было кое-что особенное. Сгорая от нетерпения, она направилась к одному конкретному пони, как раз уснувшему, судя по едва начавшему зарождаться вокруг него мареву сновидения.

         Луна деловито замахала копытами, отгоняя норовящий проявиться сон. Сегодня у неё на этого пони другие планы. Выудив из гривы листок с рунами, она перечитала их, несколько раз, стараясь запомнить, и приступила к работе. Принцесса закрыла глаза и сконцентрировалась на своих чувствах. Начинать следовало с чего-то простого, скажем, дуновения ветерка, едва ощутимого, мягкого и чуть тёплого, приносящего запах осенней листвы, яблок и чуточку сырости. И в самом деле она ощутила, как этот ветерок щекочет её шёрстку.

         Дальше нужно создать образ. Не открывая глаз перед мысленным взором Луны формировался небольшой осенний подлесок, деревья непознаваемой разновидности, немного кустарника, золотистой опавшей листвы то тут, то там. В просеку виднеется ферма неподалёку и их яблоневый сад, откуда и доносятся чарующие ароматы фруктов. Ещё дальше горная гряда с белоснежными зубьями верхушек.

         Луна открыла глаза: вокруг неё и спящего рядом пони действительно появился именно этот образ. Всё выглядело почти как настоящее, да оно и было в какой-то степени настоящим, если так можно хоть что-то называть в мире грёз. С безграничным плотным мраком вместо неба над головой этот пейзаж выглядел до дрожи не комфортно и пугающе. Сверившись с записями, принцесса продолжила свои снотворческие чудеса. Она чуть прищурилась, словно яркое полуденное солнце светит ей в глаза и оно как по волшебству появилось над горизонтом. 

         Теперь настал черёд самого спящего. Один из стражей, уже немолодой, сильно устающий на службе земнопони. Под взором принцессы он превращался в юного, статного жеребчика, каким был когда-то, если верить архивным фото. В благодарность за службу, за то, что посвятил всю свою жизнь своей работе, Луна хотела сделать для него что-то особенное. Воспоминание о родном доме, о леске рядом, о тех днях когда он был молод и полон сил. Дать ему возможность пережить всё это, пусть и во сне.

         Ещё раз перепроверив, не забыла ли она ничего, Луна покинула зону видимости в этом сновидении, не забыв перед уходом “разбудить” в нём хозяина. Его непонимание, смущение, а затем восторг в глазах были лучшей наградой для Принцессы. То как жеребчик скакал меж деревьев, как с валялся в осенней листве, словно несмышлёный жеребёнок, вовсю наслаждаясь молодостью, с упоением вдыхал ароматы леса и яблок, заливисто хохоча от счастья и бурлящей в нём энергии.

         Луна тоже была довольна, наблюдая за тем, как тот наслаждается её творением. Эта часть самая приятная во всём процессе. Искренние чувства пони как раз то, что мотивировало её и дальше заниматься этим, день за днём тратя те крохи свободного времени, что у неё были на обдумывание идей, изыскание материалов, формирование цельной картины и иногда даже сюжета для сновидения. Не говоря уже про запись мыслеобразов рунами и очень тонкую грань между сном и кошмаром.

         Именно непонимание всей тонкости этой грани как-то раз и сыграло с ней злую шутку. И не только с ней. Под удар судьбы попала также милая и приветливая тихоня-горничная, постоянно наводившая порядок в монаршей опочивальне, показавшаяся Луне идеальной целью для очередного сна в качестве благодарности. Принцесса провела несколько дней подбирая и прочувствуя различные образы и ощущения, чтобы создать идеальный подарок. Это был восхитительный летний луг с душистыми васильками, лютиками и одуванчиками. Он простирался на сколько хватало взгляда, бесконечно зелёный и душистый.

         Луна разбудила кобылку и стала ждать реакции. Вот только то, что произошло следом превзошло все её предположения. Поднявшись, горничная сонно поморгала, протирая глаза копытами, а затем осмотрелась по сторонам. Взгляд её наполнился ужасом, ноги подкосились и она попискивая и завывая от страха уткнулась носом в землю, прикрывая голову копытами. Вдобавок ко всему прочему на шёрстке её стали появляться красные пятна, а сама кобылка принялась неистово чихать, так, что её бросало по всему лугу. Это было воистину ужасающее, прямо кошмарное зрелище. Принцесса поспешила развеять сновидение и погрузила пони в глубокое забытье без каких-либо видений.

         После того случая она ужасно распереживалась и забросила все попытки создания снов. Пока её грустную и подавленную не застала Селестия за распитием третьей кружки чая подряд сидя в одиночестве ночью прямо на замковой кухне.

         — Ну как я могла знать, что у неё агорафобия?! — сокрушалась Луна, жалуясь своей сестре. — Она же никогда не покидала замок! И эти проклятые цветы! Тысячу лет назад никаких аллергий не бывало!

         — У тебя были благие намерения, сестра, — утешительно гладила её по спине Селестия. — Провалы случаются и сделанного не изменить. Но это не значит, что ты должна прекращать свои занятия. Снотворчество поистине удивительное искусство и я глубоко восхищена твоими достижениями на этом поприще.

         — Да какой в этом толк? — Отмахнулась Луна, залпом допивая кружку с чаем и морщась от противной горечи, скопившейся на дне. — Только насоздаю больше кошмаров и травмирую больше ни в чём не повинных пони. Такими темпами мои сны можно будет использовать в качестве к ары для особо злостных преступников.

         — Вполне себе вариант… — задумчиво протянула Селестия, шутливо притворяясь, что её это и правда заинтересовало. Ей пришлось ловить магией не менее шутливо брошенную в неё пустую чашку. Отправив этот импровизированный снаряд в раковину самостоятельно заниматься мытьём, Принцесса предложила: — А что если у тебя будет кто-то проверяющий эти самые сны. Доверенный редактор, который сможет уберечь тебя от ошибки. Кто-то близкий, возможно даже родной, с кем ты сможешь делиться даже самыми сокровенными сновидениями.

         — Звучит замечательно! — воспряла духом Луна, но потом тут же снова показательно поникла. — Вот бы кто нибудь такой был рядом.

         Селестия пожалела, что отправила кружку мыться и не может кинуть её в ответ. Впрочем, по вполне оживившейся Луне было понятно, что идея ей пришлась по душе. Обсудив детали и особенности они довольно ударили по копытам. Так сёстры-аликорны обзавелись своим маленьким общим хобби, что сплотило их ещё больше. Луна занималась сочинением снов, а Селестия подкидывала идеи, предположения о том, что и как образом можно улучшить, чего делать не стоит, а иногда и вовсе выбраковывала целые задумки. Таким образом от кошмаров было спасено изрядное количество пони, а качество сновидений множества счастливчиков значительно выросло. Сны обретали действующие лица, сюжеты и даже складывались в целые истории. Принцессы с трудом сдерживали улыбки, невольно подслушивая как стражники друг другу пересказывают свои удивительные сны.

         Но однажды, когда Селестия пришла к дверям личных покоев сестры, готовая поработать над очередной идеей, Луна её не впустила.

         — Извини, — бормотала она, чуть краснея и опуская взгляд, — сегодня я поработаю без тебя. 

         Несколько обескураженная и даже немного обиженная Принцесса была вынуждена отправиться восвояси, в свою опочивальню. Там она пару часов валялась на кровати, не в силах уснуть, мучительно гадая, что же стало причиной такого странного поведения Луны. В голову лезли самые бредовые мысли, от тайного заговора, до тайного возлюбленного. В конце концов усталость взяла своё и Селестия провалилась в сон.

         Её сестра же в это время не прохлаждалась, а вовсю работала над очередным сновидением. Оно было очень особым и потому она с особым тщанием подошла к нему. Ключевым моментом и главной сложностью было полное отсутствие каких-либо ориентиров. Можно было полагаться лишь на свою память. Так что Луна весь вечер и часть ночи провела глубоко погрузившись в собственные воспоминания, хорошие и плохие, перерывая её в поисках клочков и обрывков различных мыслей и идей, по кусочкам восстанавливая целостную картину в её первозданном виде. Листка для рун уже давно не хватало, так что пришлось перейти на редкие пергаментные манускрипты экстра размера, Твайлайт поделилась контактами своих поставщиков.

         Когда Луна закончила, было уже глубоко за полночь. Чувствуя, что времени совсем не осталось, она почти без подготовки нырнула в мир грёз, как была, прямо с креслом. Отметив про себя, что надо бы не забыть его тут, принцесса поспешила к своей сегодняшней цели. Та как раз только заснула, моргнув в бесконечности мрака новой, необычайно яркой зорькой. В следующий миг Луна была уже рядом, невольно улыбаясь при виде спящей сестры. Слишком уж забавно у неё открывался рот, заставляя всё напускное величие принцессы испариться. По-своему это было очень даже мило.

         Но любоваться времени не было, ещё немного и начнёт формироваться естественное сновидение и придётся тратить время ещё и на его устранение. Луна развернула пергамент, шуршащим водопадом развернувшийся к её копытам. Руна за руной она воскрешала в памяти обрывки воспоминаний, словно шёлковой нитью сплетая канву сновидения, собирая его из различных лоскутков. Постепенно появлялась комната, самая обычная, но такая родная и милая взору. В ней, словно диковинные цветы, распускалась мебель: большая кровать, простенький комод, небольшой торшер, шкаф с игрушками, стул с различной повседневной одеждой. На полу проявилась россыпь безделушек: всяких пуговичек и фигурок, пара игральных кубиков и мячик. 

         Претерпевала изменения и сама Селестия. Уменьшаясь в размерах, она постепенно превратилась в совсем жеребёнка, миленькую белоснежную кобылку, трогательно посапывающую на огромной по сравнению с ней кровати. Нос её чуть подрагивал, почувствовав аромат появившегося на комоде какао в двух больших чашках. Рядом расположилось блюдечко со свежим, только из духовки печеньем.

         Финальным штрихом, прежде чем разбудить сестру, Луна придала себе вид ей подстать. Она почти забыла каково это смотреть на мир глазами жеребёнка, когда всё вокруг кажется удивительным и ужасно интересным. Её шёрстка выглядела куда светлее привычного, а всё тело переполняла небывалая лёгкость и свобода. С трудом вскарабкавшись на довольно высокую кровать, она подползла к спящей Селестии и боднула носом в лоб.

         — Эй, просыпайся! — потребовала она, с удовлетворением отмечая, что голос звучал как надо. — Вставай давай!

         — М-м-м… Что? — маленькая Селестия сонно потянулась, сладко зевая. До неё не сразу дошло осознание ситуации, так что она удивлённо моргала своими огромными глазами жеребёнка, вспоминая эту обстановку, эту кровать, эти игрушки. Тепло и нежность воспоминаний захлестнули принцессу, едва не заставив расплакаться от столь трогательного подарка. Пока её бессовестно не отвлекли.

         — Ты обещала почитать со мной! — капризно топнула ножкой Луна, кивая в сторону лежащей рядом книги сказок. Опустив нос, словно собирается заплакать, она надломленным голосом пожаловалась: — Я даже принесла какао и печенье.

         — Ну в таком случае я с радостью почитаю вместе с тобой, — мягко улыбнулась Селестия, с удовольствием подметив, как просияла её сестра. Уже через минуту они удобно устроились под одеялком, прижавшись друг к другу. В копытах у них было по кружке какао, рядом тарелочка с печеньем, а перед ними открытая книга. Чтение сказок затянулось на всю ночь, но это их нисколько не волновало. 

         У них была впереди целая вечность.