воспоминания солнца

Глава седьмая: Послание

“Королевский клинок” торжественно подплывал к заливу Судьбы, вдающемуся в остров Мира. Раздвоенные паруса, разделенные гордым солнцем и грациозной луной, окруженной десятитысячной свитой, над двумя гарцующими аликорнами, колыхались от сильных порывов ветра. Намедни завершенная трехмачтовая каракка по-настоящему блистала великолепием. На носу у нее могучая, покрытая маленькими железными пластинами, как чешуей, драконья лапа держала огромный меч - футов шесть, не меньше. Косые и прямые паруса сделаны из прочной качественной парусины, корпус выкрашен белой краской, закругленные борта разукрашены сценами мира. Да и мощью “Королевский клинок” не уступал своей красоте: на высоких надстройках, защищенных стальными щитами, находилась многочисленная стража с тяжелыми арбалетами, топорами, мечами и щитами, хорошо обученные маги тоже присутствовали; прочные закругленные и загибающиеся внутрь борта весьма затрудняли абордаж. Каждый видевший этот корабль, надолго засматривался на него, созерцая его мощь и великолепие.

Но он лишь неприглядная девка по сравнению с Вершиной Мира. Этот город столь древен, что когда он был построен, не помнит даже самый старый член Высшего круга, и не в одной из хроник нет упоминания этого момента. Весь остров окружает шестидесяти футовая крепостная стена, с высокими башнями каждые восемьдесят ярдов; в заливе она построена на молу, отделяя внутреннюю гавань от внешней. В самом заливе видно множество самых разных кораблей: восемь каракк, десять коггов, большое количество галей, нагруженных пряности, драгоценными камнями, оружием, провизией и другим, и один приметный галеон с красно-черным корпусом и такого же цветами парусами, на которых была изображена подбитая стрелой ворона. Все королевские корабли обычно сюда приходят с одной целью – за прошением. Что же хочет король восточных грифонов?

“Королевский клинок”, спустив паруса, подходил к пристани, находящейся возле галеона. Корпус красное с черным, на носу голова ворона с рубинами вместо глаз. На мачте развевается флаг с гербом короля восточных грифонов, на корме значится красным на черном “Падальщик”. На палубе множество суетящихся грифонов, но ни одной королевской или значительной особы - может, тогда и не стоит напрягаться.

У причалов скопилось слишком много кораблей, и встать было довольно трудно. Одни галеи разгружали специи, рыбу, мясо, овощи, вино и фрукты, другие сталь, оружие, доспехи, третьи – серебро и золото; каждая галея была хоть чем-то загружена – все это дары Высшим, которые ничего не давали взамен. С нескольких коггов, “Морская пучина” и “Белая роза”, сходили знатные лорды в сопровождении своей свиты, с каракки “Пламя” была так целая занимательная процессия. Во главе шел лорд, одетый в багряный камзол, подпоясанный золотым поясом с железными цепочками, сером волчьем плаще и такого же цвета сапогах и штанах, охраняемый четырьмя молотобойцами по бокам и двумя арбалетчиками позади, сзади плелось не меньше сорока рабов, тащивших сундуки с добром, процессию замыкал небольшой обоз, скрытый черной тканью. По обеим сторонам шествия шагали по двадцать двуногих драконов, держащих знамена с гербом дома, спящий дракон на груде костей. Тэрии… еще одно королевское семейство. 

Слида как ножом пронзили. Четыре королевских дома в один день на острове Мира – хорошего ничего не сулит. Он знал, когда они проходили мимо Тысячи Копий, что сюда идет один из представителей королевства западных грифонов, но что еще будут два других королевских дома – ему было не ведомо. “Что же здесь такое намечается?” спросил он себя, вспоминая, зачем его сюда послали.

К нему, в Старый Лириин, где он проходил обучение красноречию, языкам и письму, неожиданно нагрянул отец вместе с достопочтенным Мароком. Как только они вошли в Красный зал, сразу наступила тишина, хотя до этого шел урок высокого эквестрийского. Отыскав тощего жеребца с небесной гривой, длинными ресницами как у кобылки и двумя серьгами с голубым топазом в ухе, они молча увели его в западное крыло здания, приказали всем покинуть Белый зал, и они остались одни. 

“Нам пришло письмо,  - тихо молвил его отец, рассматривая книгу “Свод законов и правил”, лежащую на мраморном постаменте, который находился в конце зала перед двумя заседательными креслами. – На нем стояла печать Высших…”

“…оно поменяло наши планы, - закончил за него лорд Марок”.

“Значительно, - добавил его отец, открыв середину книги. – Нам нужно твое красноречие и знание языков… и все то, чему научился, сын мой. – Он бегло проходился по страницам толстенной книги, не глядя на собственного сына, которого не видел уже двадцать лет. – Наша дорогая принцесса Селестия выбрала из пятнадцати кандидатов, предложенных мною и лордом Мароком, тебя”.

После этих слов ему было бы впору плясать от радости – он наконец-то использует свои знания на таком важном деле.

Слид хотел тогда что-то сказать, но его отец, на миг оторвавшись от книги, взглянул на него так, что это желание у него быстро пропало.

“Я не рад такому решению. – Эти слова отозвались болью в сердце Слида. – Все отвергнутые кандидаты были не в пример лучше тебя. Взять хотя бы Тэриса из дома Редов: он старше, опытнее, обучался в Запретной башне, хоть и не смог закончить его, был даже на острове Мира. Но слово Селестии – закон. – Его лорд-отец еще раз взглянул на него, но на этот раз с улыбкой. – Не думай, что я тебе не люблю, сын мой, просто ты еще мал и неопытен для такого задания. Однако выбрали именно тебя”.

Марок подошел к нему вплотную, и повел разговор так тихо, что он еле слышал:

“Вы отправитесь в сопровождении небольшого отряда на Алмазный остров, а оттуда - на остров Мира, где должны будите найти вашего родственника, Шада, входящего в Первый круг, и отдать ему письмо. – Марок достал туго скатанное в трубочку послание, запечатанное в небесном воске, и вручил ему. – После чего он вам все сам объяснит”.

“А как.?!” - воскликнул Слид и следом почувствовал неодобрительные взоры.

“Тише, тише – у стен есть уши, как и у нас”, - сказал его лорд-отец, остановившись где-то в конце, после закрыв книгу.

Неримон подошел к сыну.

“Я понимаю твое удивление – Шад же является одним из Высших. И все же тебе лучше об этом не трезвонить: все должны считать, что ты отплываешь в Затопленный город, на поиски нужных для нашей принцессы старых книг, бросив на неопределенное время обучение здесь. На этот счет можешь не беспокоиться, я выплачу указанную в той книге нескромную пеню, и, вернувшись, продолжишь свое обучение”.

“ Но, отец…” – Дальше Слид остановился, увидев суровое выражение морды своего лорда-отца.

Они рассказали, что в письмо говорилось, что лицо с их стороны должно прибыть на остров тайно для обсуждения некого вопроса. Рассказали, что он отправиться на быстроходном когге в направлении Затопленного города, по пути он должен будет встретить карраку “Королевский клинок” и пересесть на нее, а после поплывет по Сестринскому морю, выйдет в Мировые Воды и будет дальше плыть к острову Мира. Там он должен как-то будет сыскать своего дальнего родственника, отдать ему послание, убедить всеми силами помочь и выслушать, что Высшие хотят от них, а после уж выполнить свое задание.

“Ни в коем случае не гневай их, даже если это будет в ущерб нам, - заключил его лорд-отец”, а Марок добавил: “Почитайте “Заартачившегося лорда Небес” на этот случай”.

Слид читал эту книгу, но не верил ей. Лорд, который имел огромное войско, нескончаемое золото, целую империю, охватывавшую треть мира, проиграл дряхлым старикам, у которых меньше тысячи солдат и нет собственных кораблей. Там даже упоминалось, что они никого не звали на помощь, и упоминалось, что они обратило его империю в прах, не потеряв и одного воина. А что еще стоит ожидать от сказочника Белого Бена. Однако в горсте лжи всегда есть щепотка правды, и он это понимал.

Когда матросы принялись закреплять концы и опускать сходни, к нему подошел капитан – с густой оранжевой шерстью, коротко стриженой крашеной гривой, круглой мордой, почти шесть футов ростом – прервав его тревожные мысли. Родился он от какой-то портовой шлюхи, как сам уверял, родителей не видал, поэтому вырос с горячим нравом, жестоким сердцем и с командой обращался сурово. Зато одевается как настоящий лорд, в шелка да бархат.

 - Вы готовы, милорд? - спросил он, поправляя свою широкую красную шляпу с пурпурным пером.

 - Да, готов. Приказывайте вашим матросам спускать наши небогатые дары, скажите моей свите надевать доспехи и готовить оружие. – Здесь хоть и не разрешены драки или свалки, но иногда случаются между враждующими домами.

 - Сколько вы тут пробудите, милорд?

 - Пес его разбери: может день, может два, может три, а может - целый месяц. Те, кто имеет большую власть, чем ты, любят потомить ожиданием.

Капитан, откланявшись, ушел видимо не довольным.

Слид зашел в свою каюту, переоделся из серого хитона в небесный камзол, белые накопытники, небесный плащ на шелковой белой подкладке – цвета своего дома, взял кинжал и послание. Напоследок он открыл выдвижной ящик стола, взял оттуда серебряную цепочку с огромным голубым опалом, подарок своего отца, и одел на шею.

На берегу ждала его свита. Личный стражник его отца, Араз Герзоз из Предельных земель, обучавший его брата Дельвина, единорог Грин Леен и парочка рыцарей Марока, Сод и Даларад. Воины они все как на подбор, но эти двое… Их дом уже давно не ладит с домом Шадоуов. Как его лорд-отец согласился, чтобы его сопровождали эти двое? Таможенники на берегу разглядывали их груз - фрукты, вино, железо и радугу - выражая недовольство.

 - Походу, мы им не угодили, милорд, - пробасил Араз, заметив Слида. – Стоит только посмотреть, что притащили другие - так мы сразу нищие.

 - Верно. Но это все, что мы можем себе позволить, дорогой Араз.

 - Им смертный грех выражать так яро недовольство, милорд, ведь только мы производим радугу, - подметил Грин Леен, старый низкорослый единорог, одетый в пестрое донельзя бесформенное одеяние. Его толстый короткий рог покрывала красная татуировка в виде змеевидного дракона, выдыхающего ядовитое пламя на его конце – знак, что он состоял на службе в Змеином Пламене. - И привезли аж целый бочонок. 

Радуга ценится дороже золота и каких-либо пряностей, а за целый бочонок на восточных невольничьих рынках могут дать полторы тысячи отменных рабов, а если поторговаться могут и две. Но они впервые привезли такие скудные дары. В прошлый раз, как он слышал, ихняя ежегодная дотация включала в себя сотню тысяч золотых, еще больше серебра, сундуки с драгоценными камнями, огромное количество разных трав и радуги было в два раза больше.

 - Так или иначе, мы сюда не за этим прибыли, - отрезал Слид.

Он двинулся к главным воротам, Араз и Грин Леен шли рядом, двое людей Марока, шепчась о чем-то между собой, шли позади. 

Вся внутренняя гавань, напоминающая полумесяц, была все равно что огромной площадью, шумной и яркой даже в ночь. Здесь располагались торговцы в своих палатках, освещенных то пергаменными, то стеклянными цветными фонарями, предлагая заурядный или диковинный товар, рыбники за своими сильно пахнущими лавками, брави с мечом на боку, стоящие в дверях гостиниц. Были здесь и шлюхи разных мастей, и ткачихи, и скоморохи, и кузницы, и свечники, и стеклодувы. Можно было найти и баньки, и трактиры. Высшие предоставляли разрешение на любой вид торговли всем за определенную плату.

Они плелись по длинной дороге, которая вскоре разошлась на три стороны – одна в западную часть, другая в восточную, третья же к их цели. В этой части огромной площади все имело несколько другие краски по сравнению с тем, что они видели в ее начале. Вместо дешевых гниющих трактиров, двухэтажных гостиниц и мелких банек, появились богатые рестораны с внутренними цветущими двориками, четырех, а то и пятиэтажные гостиницы, и крупные бани с мраморными колоннами; брави также были боле прилично одеты, больше не было толпящихся матросов, солдат и гуляк у борделей. Проходя мимо одного из несколько стоящих рядом шелковых шатров, они услышали торговца, предлагающего на ломаном упрощенном эквестрийском кинжал с рукоятью из кости дракона; двое рыцарей сражались на мечах в небольшом дворике, а их лорды между тем мирно беседовали за одним столом, попивая вино. Из публичного дома выбежала нагая шлюха, за которой гнался с кинжалом в руке двуногий дракон.

Когда Слид дошел до центральных ворот, он обомлел. Он, конечно, читал о них, но увидеть их собственными глазами иное дело. Толстенные, из черного камня ворота были ниже стены всего на два фута, шириной где-то пятнадцать, над ними возвышались две каменные драконьи головы с горящими глазами, которые в случае чего способны изрыгать синий магический огонь.

У главных ворот десять стражников несли караул в рифленых доспехах и с длинными копья с тонкими наконечниками, как иглы; грифон, стоящий недалеко от них, в белой рясе с лиловой четырехконечной звездой на груди, скорее всего, был одним из Высших. Он беседовал с каким-то гневающимся молодым лордом. 

 - Нет. Вы не можете пройти через ворота, если вас сюда не приглашали или не являетесь королевской особой – повторяю еще раз.

 - Я из одного самых старейших домов этого мира, а ты, жалкий мозгляк, запрещаешь мне войти с миром. Неужели ты думаешь, что я, Эстор Рейн, что-то украду?

Два грифона, стоящие рядом с ним, положил лапы на эфес меча, стражники у ворот наставили копья. 

 - Нет, я и не мыслил об этом, но вам все равно сюда нельзя. – Высший говорил тихим размеренным голосом. – Когда добудете разрешение или получите его, вы сможете пройти, и токмо тогда. А так, не взыщите, милорд, убирайтесь отсюда, покуда наши доблестные воины не понаделали в вас дырок.

Разъяренный лорденыш шагнул вперед, его солдаты вынули клинки, стражники у ворот двинулись к ним, потрясая копьями.

 - Я являюсь… - было хотел выплеснуть он, как вдруг к горлу его солдат было приставлено по копью, а к его целых три.

Высший вскинул лапу, призывая всех успокоиться.

 - Да, я знаю, кто вы, милорд… уже давно, и не надо это вновь повторять, прошу вас, - как-то грустно вздохнул он. - Вы приходитесь единственным сыном Эстора Рейна, Первого Копья, закадычного друга собственного короля, имеющего достаточно неплохое воинство и неплохие запасы золота, владеющего Каменным Лесом, и я могу навлечь на себя его гнев. Вы это хотели сказать, милорд? – Его губы застыли в подобии улыбки. Морда молодого лорда была в ужасе. – Да, неважно. Я вам советую: уходите подальше от главных ворот в бордель, в трактир… куда вам хочется, главное: подальше от них. А насчет сегодняшнего случая я самолично напишу вашему лорду-отцу. Думаю, ему не понравится ваше непотребство.

Стражники опустили копья, и вскорости молодой Рейн вместе со своей свитой улепетнул неизвестно куда, - наверное, плакаться своему родичу.

 - Тысяча извинений, милорды, за столь дурную комедию, - поклонился старый, сморщенный грифон. – Этот юнец не достоин имени своего отца. – Высший глубоко дохнул. – Помню, как давно я бывал у своего брата, Эстора Рейна, и играл с этим тогда еще мальчонкой. Жаль, что я помню его – а он меня нет. Ну… теперь мне уже не важно, что с ним станет: всякий, кто захочет стать одним из нас, должен отказаться от прежней жизни, какой бы она ни была.

<i>“Отказаться от прежней жизни…”,</i> - повторил Слид и следом понял, что вероятность помощи Шада даже мало-мальски - почти ничтожна. <i>“Надо будет его как-то убедить… или заставить – дело десятое, вот только как попасть к нему без этого пресловутого разрешения?”</i> Ни его лорд-отец, ни лорд Марок ничего про это не упоминали, лишь твердили про просьбу помощи у Шада, даже не сказали, как его найти. 

 - У нас нет этой записульки, - неожиданно бросил Араз. – Той, с помощью которой можно пройти.

“Тогда вам вход закрыт”, - думал услышать Слид, но ответили им совсем другое:

 - А вам и не нужно: мы вас ждали, - улыбнулся им как старым друзьям старый грифон. – Вы же от принцессы Селестии, верно?

<i>“Неужто Скиталец нам все-таки благоволит?”</i>

 - Да, - ответил Слид.

Старый грифон подошел к ним ближе. Сод и Даларад всю дорогу о чем-то шептались, и тут продолжали свое, изредка посмеиваясь. 

 - Можно мне вас сопроводить до ваших размещений?

 - Нет необходимости, мы должны здесь кое с кем встретиться, и, я полагаю, он знает, где они.

 - В таком случае можно мне сопроводить вас к нему, - любезно предложил он. – Я знаю всех в этом городе.

Да, определенно благоволит.

 - Почему бы и нет, - порскнул Слид от такой удачи. <i>Видимо, все пройдет хорошо.</i> – Нам к Высшему Шаду.

Высший, кивнув им, что-то крикнул на истинном языке, и из правой пасти дракона высунулась чья-то голова, крикнула в ответ, и старый грифон хихикнул, а дверь открылась.

Он махнул лапой, и они двинулись за ним.

Нет, это место не великолепно – оно невообразимо. Перед ними открылся сон: два широких и два узких чередующихся хода между рядами аметистовых и изумрудных колонн с яркими фиолетовыми и темно-зелеными стеклянными шарами на черных чугунных цепях. Входом к ним служили белые мраморные арки с изображениями древних легенд; две из них он знал – Отравленный Кубок и Проклятая Любовь. Пошли они по последнему широкому ходу. Высший, идущий впереди всех, молчал, Араз подчас осторожно оглядывался на рыцарей Марока, все также тихо беседующих между собой, Грин Леен калякал со Слидом, но потом вдруг спросил:

 - Как вы думаете, что Высшие затеяли? - вопросил он. – Зачем мы им все понадобились? Вы сами видели, что сюда прибыли из всех уголков мира. 

 - То, что усилит их могущество и влияние еще сильнее, - прошелестел он, но ему показалось, что старый грифон его услышал, а если и так, то не подал виду.

 - Надеюсь, вы ошибаетесь.

<i>“Я тоже на это надеюсь”. </i>

У выходной арки они увидели две статуи, Нэрии и Скитальца, поломанные и покрытые кровью, под ними было с два десятка трупов: грифон, сжимающий клинок в своем глазу, единорог, двуногий дракон, запустивший руки в свои кишки, еще один грифон, а остальные были слишком изуродованы для опознания. Сплошное месиво. Однако ясно было одно: все из Высших.

 - Что здесь произошло? – сдерживая страх, спросил Слид.

Араз достал свою секиру, Сод и Даларад – кинжалы. Грин Леен оставался спокойным.

 - Спрячьте оружие, прошу вас, - помедлив, проговорил старый грифон. – Вы сами все скоро узнаете. И, буде вас это успокоит, пока вам ничего не угрожает, - а ваше оружие лишь усложнит нам путь.

 - Откуда нам знать, что вы глаголете истину? – трепетно продышал Слид.

Рыцари Марока уже спрятали оружие, но Араз все был наперевес с секирой, готовый пустить ее в дело.

 - Тут месиво из ваших дохляков, а ты хочешь, чтобы я убрал почти единственную защиту моего лорда?! – побагровел Араз, грозно шагнув к старому грифону, хотел было занести секиру для вида, но пред ним стал Грин Леен, широко улыбаясь.

 - Тише, мой друг, коли они б желали нам смерти – сдохли бы еще у ворот, превратившись в угольки. Нам лучше послушаться благородного грифона, - предостерег он, потрепав копытом по его массивной шее. – Поверь.

 - Ты что, веришь этой подлюге, - ощетинился Араз. – Как только мы выйдем из этого прохода…

Верно, если их задумка состояла в простом убийстве, то они сдохли бы еще у самых ворот, а вернее будет – у самой пристани, да и что Высшие с этого получили бы – войну, только и всего. Значит, их возьмут в плен?

 - Убери! – скомандовал Селгоро.

И взятие в плен им тоже не выгодно: навлекут на себя мечи всего мира. Так что же тогда… а зачем вообще об этом думать – ни один из этих мертвецов не является гостем, значит, и угрозы для них нет.

Араз, угрожающе глянув на старого грифона, неохотно убрал секиру в ножны.

 - Если ты лжешь, дохляк, я снесу твою головенку.

<i>“… то мы трупы”,</i> - мысленно поправил его Слид.

 - Пойдемте, - ступил дальше старый грифон, словно ничего и не слышал.

За выходной аркой перед ними предстал именитый город Высших, Ар-то-Зар, Начало и Конец. Сын и наследник, как говорится во многих хрониках, самого Мироздания. Беспощадный, жестокий - милостивый, добрый, родина свершений и нитей судьбы; вотчина Создателя, вотчина Ренгзро и Орзгнер и вотчина других богов, старых и новых, - здесь существует всякая религия и ни одна из них здесь не правит, она есть - и ее нет. И здесь существует вся магия мира, существует магия Мироздания. Здесь смерть граничит с жизнью так тонко, что порой едва можно различить одно от другого. Ар-то-Зар – Начало и Конец.

<i>“Начало смерти и конец жизни”.</i>

Огромная площадь с огромным бьющим до самого неба фонтаном из белого камня, в середине которого парит сгусток чистой голубой энергии. В ее конце должна была начинаться бьющая ключом жизнь, но старые дома из дерева, камня и ткани мироздания были пусты (или казались такими), и дальше не доносилось хоть какого-либо звука. Была пуста и эта площадь, если не брать в счет их самих и двух стражей, охраняющих четыре входа в древний город. Великие, футов одиннадцать, сотворенные из камня и алого метала, с массивными ручищами, древние, как сам город, стражи – големы.

“… Когда же Мироздание сей мир сотворило из магии и ткани своей, населило разумной жизнью и оставило его на тысячу лет, узрело оно всю злобу, всю жестоко и безумство детей своих. И тогда же волей своей, решило оно, уберечь их от их же безумства, через жестокость и злобу, которую они сами и породили. И были сотворены из слез магии, холодного твердого камня и горячего алого метала - големы”, - процитировал Грин Леен по памяти. – “Магия Мироздания” том второй.

 -  Древняя… жестокая магия, - кратко сказал Селгоро и почувствовал на себе чей-то холодный взор. Глазницы у големов пусты, но он почему-то думал, что они именно только на него и смотрят. – Я тоже читал о них. Но что с их глазницами. В книге у них были серые бесчувственные глаза.

 - Книги тоже порой лгут, - усмехнулся старый грифон. – А глаза у них на самом деле чистые, как слезы только что родившейся жизни, и лишь чистые душой могут их узреть, - по крайней мере так написано во втором томе “Магии Мироздания”. Однако я их тоже не вижу.

Араз подошел к одному из стражей, легонько стукнул об него копытом.

 - Они точно живые? - усомнился он, стукнув посильнее.

 - Достань свое оружие, вот тогда и узнаешь - живы ли они. 

 - А если это сделаете вы? – заинтересовался Слид. – Что тогда?

 - Я этого не сделаю.

 - А если все же…

 - Нет. Ни в жизнь, - отрезал Высший. – Любого, кто подымет оружие на другого, кто возжелает чьей-то крови - ждет участь пострашнее обычной смерти от обычного клинка, - продолжил старый грифон. – Того, кто осквернит обитель Мироздания, ждут вечные страдания… после того, как его размажут стражи. – Высший лукаво улыбнулся. – Однако давайте не будем думать о плохом: еще никто не осмелился сделать это.

 - А, так те покойнички ими и не являются, - насмешливо подал голос Сод. – Я не мыслил, что можно быть в полном здравии с кишками наружу.

 - А я скажу больше, что быть живым, когда твое тело похоже на массу красного дерьма – вот настоящая магия.

Рыцари Марока дружно заржали, Араз их поддержал, но остальные смолчали.

 - То место входа, а не сама обитель, - пояснил Высший. – И убили их не големы.

 - А кто? – осведомился Селгоро в надежде услышать ответ, но в ответ получил лишь натянутую улыбку.

Луна освещала дорогу. В конце площади Высший неожиданно завел разговор.

 - Пока мы еще не пришли, я хотел бы скрасить время, поведав вам немного о столь легендарном городе. Начну я, пожалуй, с входа. Он делиться на два широких и два узких хода, каждый из которых является портал в ту или иную часть города. Мы пошли по четвертому, о трех других вам не стоит думать. Каждая часть Ар-то-Зар – это город. Четвертый ведет в Арглазар, или на вашем языке в… суд, решение. – Он усмехнулся. - Думаю, вы о таком не читали. 

 - Нет, - согласился Слид. – В эти части города вы никого не пускаете?

 - И да, и нет. Для каждой части Ар-то-Зар – свой посетитель.

<i>“И какие же посетители для трех других?”,</i> - мысленно спросил он себя, но сказать не решился.

Они шли по широкой дороге, выложенной из гладкого камня и сверкающего алмаза, под каменным мостом, соединяющим верхний город.

 - Миновав вход, вы оказываетесь на одной из шести площадей, на площади Ар. От нее можно попасть на площадь Гламон и в лавку чародейства.

 - Вы разрешаете торговлю в самом городе?

 - Да… но лишь немногим, и плата совсем другая. 

Фрейм #17

Предыдущий

Я решила сменить тему. 

-Так значит, ты не можешь сейчас сменить облик?

-Нет. И еще не скоро смогу. Твое присутствие рядом восполняет потерянные силы, но, к сожалению, ты не влюблена в кого-либо, а остальные эмоции далеко не так полезны в энергетическом плане. -он немного помялся. -Извини, что подпитываюсь от тебя. Это непроизвольный процесс.

-Да ладно. Вроде, ничего необычного с мной не происходит. И все же, что ты собираешься делать? Не торчать же в лесу месяц, пока ты восстановишься. Может, тебя замаскировать как-то?

Чейнджлинг пожал плечами, всем видом показывая, что я могу попробовать. Вокруг были лишь листья и трава, которые и пошли в дело. Закреплять их на нем было нелегкой задачей, так что в течении следующего часа все мое внимание было сосредоточенно именно на этом. Когда же я закончила и взглянула на дело копыт своих, меня разобрал смех. Не знаю, на что я рассчитывала, и почему он терпел все это время, но из чейнджлинга вышел отличный куст. Который не мог ходить, иначе бы вся маскировка осыпалась. В общем, я потерпела неудачу. 

Карапакс стряхнул с себя все мои старания, и немного насмешливо сказал:

-Я лежал прикованный к стене в абсолютной темноте несколько недель. И все, что я мог делать, это придумывать план побега, и что я буду делать после. Так что с восстановлением магических сил проблем не должно возникнуть. Нам просто надо добраться до ближайшего поселения, и ночью я подпитаюсь от спящих жителей. - заметив мой недовольный взгляд, он поспешил добавить. -Не волнуйся, они даже не заметят этого. От каждого я возьму понемногу, не навредив спящим горожанам. 

На этом и порешили. У нас обоих была цель добраться до города, так что имело смысл двигаться вместе. Впрочем, я все равно не собиралась бросать его здесь одного. Хотя, по его словам, те подонки не станут его искать, ибо ничего кроме раздражения у них он не вызывал, все же мало ли, что может произойти, а у него нет сил даже идти. Мы решили переночевать в этих кустах, а с утра двинуться в сторону города, по дуге обогнув заброшенную шахту. 

Фрейм #13

Предыдущий

Новая функция артефакта

Змею решено было оставить с Жвачкой.

Конечно же, змея мне не ответила. На что я вообще рассчитывала, задавая ей вопросы? Поучвствовав себя глупо, я раздраженно фыркнула и пошла дальше. Если отвлекаться на всяких пресмыкающихся преследователей, то точно не успею до темноты выбраться из леса, а еще одна ночевка тут не входила в мои планы. 

Я шла до самого обеда, в безмолвном сопровождении змеи. Только было собралась подкрепиться обильно растущей в округе травой, как из-за кустов донеслось чье-то бормотание.  Замерев с пучком травы во рту, я прислушалась. Определенно, чей-то неразборчивый голос, явно недовольный. Осторожно выглянув из-за зарослей какой-то дикой ягоды, увидела жеребца коричневой масти, с грязной серой гривой и шрамом на глазу. Я прислушалась к его речи.

-Ленивые скоты. Сегодня была не моя очередь тащиться сюда и кормить её. Гребанный Тандерхув.

Жеребец шел в сторону холма, в котором была дверь, толи в шахту, толи в погреб. Откинув запор, он скрылся внутри. Я осталась незамеченной, и смогла выдохнуть с облегчением. Только привстав из своего укрытия, я заметила змею, которая подобралась ко мне вплотную, и внимательно смотрела на меня. Если бы она хотела напасть, то у неё был для этого прекрасный шанс, однако она им не воспользовалась.

Если в цвете выглядит слишком вырвиглазно, скажите. В таком случае вернусь к монохромной окраске задников. 

На голосование сутки.

Поэма о Брони.

Автор стихов.

Оригинал поста на Табуне.

Как нам Лорен завещала
Жить во славу, торжеству
Дружбомагии сериала,
Воспоем же стих тому

Часть 1. Вступление.

Прозревая горизонты, меж степей и гор ходил,
Познавал когда и слушал и когда мне свет слепил:
Сквозь кристальную аллею через арку из стекла
Проливался лучик солнца, озаряя зеркала.

Продвигаясь по пустыням, дождь, бывало, застигал,
Постремившись побыстрее, зонт от ветра убегал.
По заросшим стенам замков, позаброшенных давно,
Всё скитались буквы, мысли, а за ними шло перо.

Сам же я, прочуяв силу, встал с неведомого дна,
Бесконечной паутиной вновь заросшего, но да:
Осмотрел мои пожитки, порезвился мой плакат
С нарисованной поняшкой. Выводя сама цитат,

Как по магии, как чудо, заболтала мой портрет
Про свою страну родную, про битсы, про этикет.
О прекрас любви болтала, жили что во всю в сердцах,
И кого не посещала, тот ответил ей лишь: «Ах!»

Там и стены пошатнулись, пораскинулся ковёр,
Засветили свечи дружно, трескать начал здесь костёр.
Прочь во страшные туннели отправляясь с головой,
Захлестнуло коридоры той залы, что надо мной...

Часть 2. Открытие.

К просветлению, открытью был всегда мой чан открыт,
Заливаясь холодами, мраком, чем везде покрыт
Был сначала путь мой славный, заслоняя весь пейзаж.
Под ногами, что копыта, ощущался злой массаж,

Прерывавший наслаждением добрый, долгий, странный вид,
Так далекий с полу-метра, так отторгнутых обид.
Так приближен с километра этот райский уголок,
И достать его копытцем можно в жизни не разок!

Ощутить мордашкой свежий, зачарованный поток:
Эквестрийский, охвалённый и волшебный ветерок,
Навсегда застыть на месте, простояв хоть пять секунд,
Подавить на время в теле продолжающийся бунт.

Остекленными очами, с просветленной головой,
Заслонёнными слезами, мир увидеть непростой,
В окружении услышать звуков дивных чудеса
И пройтись по галереям Кантерлотского дворца.

Поглазеть на Вандерболтов в их божественном пике,
Подойти на вечеринку, что для новенькой, извне,
Пробежать с подругой, другом листопадный марафон,
Перерезать лёд на речке… телефонный старый фон

Пони, по небу летевшей, вдруг послышится в ушах,
Пробивающий пространство; разрушающийся в крах
Приведёный к совершенству необычной уголок…
Вновь откроется воронка, вновь зажгётся костерок.

Часть 3. Исследование.

Протянул рукой за ручку, прилегающей к двери,
Что лежит на поле прочно, где летают мотыльки,
Где спускается на землю лунный, ровный, ясный свет,
И вода течет здесь смирно: воли ветра бурной нет.

Здесь сверчки свою симфонью исполняют в тихий час.
В этом месте обитают лишь спокойствие. Сейчас,
Прикоснувшись на мгновенье к тем загадочным вратам,
Внутрь сила невесомая затягивает, там…

В бесконечных отраженьях разноцветных пузырьков,
Как играются на солнце группа малых жеребцов,
Преподносит дарованье вида милого мыльца,
Заключённого с водою тесной связью до конца.

То поняшкам на потеху развлекает Дитзи Ду,
(Дерпи Хувс зовут иначе, но идея не к тому)
Проливает лучик света в жизни маленьких понят,
А еще левее где-то затесался целый ряд:

На спине Царицы Роя распрекрасно восседав, 
Всё язык наружу лезет у кобылки Флаффл Пафф.
Чуть поодале от пары, распрямив сильнее хвост,
Две ругаются поняши, что же лучше мир иль холст?

«Что же лучше, вдаль стремиться, не узнав совсем о них?
Или стоит поделиться, что людей я знаю, их!»-
Лира спорит всё с подружкой, та готовит ей обед;
В Кантерлоте на концерте происходит пара бед,

А в соседнем доме кружки моет музыкой Диджей,
Гром гремит, земля трясётся до последних этажей.
Где-то в местном караоке распевала Берри Панч,
Предварительно отведав свой вишневый жидкий ланч.

… С громким грохотом вернулся на полянку через дверь…
Ничего вокруг не стало, здесь ничто вокруг теперь.
Всё осталось в тихом прошлом, но теперь моя стезя —

Покоренье мира дружбы!.. и исчезла дверь моя.

Часть 4. Творение.

А вокруг лишь чистый листик: стены белые везде,
Потолка совсем не видно, пола тоже нет нигде.
Существует лишь раздолье — белоснежные холсты,
Что лежат повсюду в мире, мысли где и только ты.

Подышав прохладой свежей, набежавшей изо рта,
Я направил взгляд прозренья на приборы рюкзака:
На бинокль, на блокнотик, на фломастер, телефон,
На рассказик, что был в книжке, на перо и микрофон.

По дорогам новой жизни, нарисованной самим,
Растекались краски дивно, всё залив пятном большим,
А по этому болоту, проходя случайно вдоль,
Карандашики чертили пруд намерений большой.

Там деревья рассадили мысли добрые мои,
Что в плодах своих дарили дружбы радостной мостки,
Рядом поле зародилось, после зацвела трава
Той зеленой краской милой, что не видел никогда.

И почувствовав вновь силу, я поднялся до конца.
Крылья, данные от неба, душу подняли творца.
И с небес смотрел на землю, где цветут плоды труда,
Где господствует творенье и культура, чудеса:

Вот Кикетка пишет «ФОЭ», вот «Грехи» пришли в наш мир,
И Томбстоун, Мандопони открывают песен пир,
На бесчисленных плакатах распрекрасен каждый арт,
Даже много игроделов. Все творенья — судьбам фарт!.. 

Я взглянул на все поэмы, что оставил за собой,
На стихи поняшкам, оды, на сумбурный разнобой
Всех тех тем, что я затронул. Возгорел огонь в груди:
Ты, мой друг, всё вечно тих был, но теперь во всю гори!

С ярым пламенем на сердце, с ясной бодрой головой,
С теплым, дружным, добрым сердцем осознал я свой настрой:
Я вознёсся выше к звёздам, где видна была земля,
По которой проскиталась, пронеслась душа моя.

Часть 5. Послание.

Я отправил луч надежды через арку из стекла,
Прорезая им сомненья, чем являлись облака.
Я обоими крылами подтолкнул людей к пути,
Ветром тёплым и ненастным, чтобы дальше смог вести.

Я принёс народу мысли, дабы целью наделить
И отправил в дар творенье, арт с поняшкой поносить.
Я принял в свои объятия всех своих и так друзей,
Но теперь, с моей поддержкой, дружных магией броней.

Предстоит ещё им много повидать на их быту,
Но всегда помогут точно им найти свою судьбу
Среди доблестных, отважных и талантливых людей
Те, что плюсы ставят точно новичкам, дают идей:

На досуге поразмыслить над Эквестрией-страной,
Оказаться в этом месте телом всем, да и душой.
Вот и я хочу посланье наперед произнести
Тем, что после времён многих будут здесь еще идти:

«Брони, если ты читаешь, осмотрись сейчас вокруг:
Что ты видишь искушает разум твой, любимый друг?
Чем является доселе мультик этот для тебя?
Мультиком зовешь сие чудо или чем-то окромя?

Сколько видел ты фанатов на дороге на расцвет,
На своем открытье мира? Скольким ты сказал „привет“?
Отправляясь в это чудо под названьем „МЛП“,
Пронеси моё посланье за собою и в конце;

Просмотрев еще раз, снова, этот милый сериал,
Прочитав историй много с кучей жалоб и похвал,
Прогремев на всю округу даром творчества, приди
На простую землю, счастье ты другому подари!»

Несколько слов уже от меня: Не забывайте, кто вы такие. Творите, исследуйте, дарите счастье и поступайте так, как велит вам понячье сердце, а не человеческий мозг.

Для особо одарённых обитателей Поняктора: Не надо тут устраивать дискуссию на тему нетортизма сериала, идите в другое место, здесь это не нужно.