Приветствую! А что всё на моих рисунках последнее время одни кобылки, да кобылки... Не то, чтобы мне они надоели, но разнообразия ради - почему бы и нет. Вот работа с содержанием жеребца, хах! Скажу сразу, что на следующей публикации содержания оных будет ещё больше. Ну и немного тематики мэйнхэттенских полицейских. Взяться за рисунки на эту тему меня надоумил Rarity, захотев увидеть одну поняшу-офицера. Впрочем, и она скоро будет. А сейчас вот это...
Крутой полицейский: ожидания
Ап Тиллдон стал выпускником Полицейской Академии Мэйнхэттена совсем недавно, и в личине настоящего полицейского, а не курсанта, ещё только осваивается. Ох, как же долго жеребец ждал поступления на настоящую службу! И вот дождался, наконец, получения хоть каких-то полномочий. Да, он всего лишь рядовой. Но уже полицейский! Да и, важное уточнение, он пока рядовой. Теперь все дороги открыты этому земному пони. Ап всегда считал, что каждый полицейский должен выглядеть круто! Прямо как на тех самых постерах!
А что для этого нужно? Правильно! Как минимум солнцезащитные очки! Чем темнее - тем лучше. А какие-нибудь затонированные наглухо - самое то! Правда и сам в таких - будто в потёмках, но это не важно... Главное, чтоб уж точно собеседнику не был виден взгляд полицейского. А иначе какой-нибудь злоумышленник сможет прочитать во взгляде служащего что-то, что поможет ему в корыстных целях. Ведь взгляд может многое рассказать - это Ап понял ещё во время обучения, когда одна кобылка-офицер читала его намерения по глазам буквально так, будто он ей всё голосом рассказывал. Так что, скрыть взгляд за крутыми очками, и вперёд, на патрулирование! Вон, кобылка идёт, почему бы не проверить у неё документы? Нужно непременно выглядеть не только круто, но и угрожающе, внушительно! Тогда эффект страха перед служащим обеспечен на подсознании. Ап никакой не "Большой добряк", он может выглядеть круто!
Продолжение следует...
Колеса - захватили всю планету!
Похоже от колес - спасенья нету...
Но Trixie несмотря на страх - всегда останется в Тузах!
Предмет, что создан для вращенья, достоин только отвращенья!
И знанием истинным своим - немедля поделись с другим.
И правда, что за извращенье - колесам придавать вращенье.
Не лучше ль в солнечный денек,
Телегой бороздить песок?
Прощаюсь с вами на часок,
Веселый - автор этих строк.
На улицах нету огней,
Погас последний фонарь,
Везде разрастается тень
И кроет наши дома.
Такая тихая, мирная ночь,
Её не может никто побороть
И лишь двое ребят всё гуляют по сайту,
Очереднярой и Джагурой кличут
Тех пареньков, что не спят по ночам,
И если один со свечой что-то ищет,
Другой рожки наставит спящим друзьям.
Часа так в два ночи от страха подпрыгнут,
Что за шум нарастает за дверью в их дом?
Это Хавел идёт и гордо несёт
Дерпи Хувс и Блэкджек на спине,
Они вас дурачков искали во мгле.
Хлопают парни глазами не веря
И зашли за порог гости толпой,
Хлопнув скрипучею дверью.
"А ну ка ложись дружочек мой спать,
Ведь лучше намного с рассветом вставать,
А не ложиться в бессилии пьяном."
"Вы молоды, себя не бережёте,
Мы желаем вам только благ,
Но уж если хотите одни быть в полёте,
Чтож в руки вам радужный флаг!"
Дерпи из сумки достала своей
Четыре аппетитных куска пирога
И виски Рыбка тут же взяла,
По кружкам разлила и выпить дала,
Беспокойные пареньки
Поели кексов, виски попили,
Заиграла музыка, Блэкджек рог вдруг запел,
А Дерпи мило подпевала
И колыбельку их качала,
И нежно крыльями махала,
Свежий воздух нагоняла.
Всем пони тоже нужно спать,
Легли милашки к ним в кровать,
Лежат и спят теперь они,
Покой никто не потревожит,
Стоит ведь Хавел у двери,
"Спите, спите, дядя сторожит."
P.S. - Рисунок не мой.
Список онлайн-трансляций:
Brony State
World of Equestria
BronyTV
HasbroMLP
Otaku Ascended
Brony Network
CMC Clubhouse
Cutie Mark Crusaders
Mahlibalazs
Одно из самых замечательных приключений для молодой кобылки или жеребчика это поездка в летний лагерь. Так много подруг и приятелей, разнообразных игр и приключений, мероприятий и соревнований, конкурсов и других способов провести время на свежем воздухе. Каждый пони рад провести там недельку-другую, а то и на целый месяц задержаться, и Эпплджек не была исключением. И пусть она тосковала по яблочной ферме, скучать ей было некогда. Присматривавшая за ними Мисс Вожатая была немолодой кобылкой с довольно своеобразным взглядом на досуг жеребят. Игры на свежем воздухе чередовались с утомительными физическими упражнениями, а хоровое пение в кругу сменялось внеочередной генеральной уборкой. И упаси Селестия если в в личных вещах будет беспорядок. Даже у привычной к работе на ферме земнопони зачастую к концу дня сил оставалось лишь на то, чтобы добраться до кровати. Но даже тогда сон не спешил приходить, давая жеребятам насладиться минутами покоя, перед тем как отправиться в мир грёз.
Прохлада летней ночи приятно холодила шерстку, а слегка поскрипывающие на ветру петли форточки наигрывали своеобразную колыбельную. Свет полной луны окрашивал комнату причудливыми серебристыми полутонами, играя с воображением Эпплджек злую шутку. Висящее на спинке стула полотенце выглядело как призрачная летучая мышь, тщательно вслушивающаяся в каждый шорох, издаваемый пони. Или стоящая на полу сумка, словно крадущийся во тьме монстр, двигающийся только если на него не смотреть. Но краем глаза кобылка словно бы замечала, как он приближается, медленно и неумолимо. А вот эта тень, внезапно свесившаяся со второго этажа кровати, напоминала перевернутую вверх ногами Колоратуру.
— Эй, ты не спишь? — шепотом спросила тень.
— ...н-нет, — с шумом втянув воздух, выдавила из себя Эпплджек, старательно делая вид, что не испугалась. — Чегось случилось?
— Случилось, — эхом отозвалась подруга, переворачиваясь и спрыгивая на пол. — Я совсем не могу уснуть.
— И-и-и? — Эпплджек вопросительно подняла бровь.
— Давай поиграем? — Колоратура с улыбкой заискивающе посмотрела в глаза подруги, копытом возвращая её бровь на место. — Знаешь, в лагере есть такая традиция. “Испытание храбрости”. Мне старшие пони про это рассказывали. Ты же не боишься, Эпплджек?
— Конечно нет! — поспешно заверила та, поднимаясь на ноги. Ветер с улицы дунул чуть сильнее, и петли форточки скрипнули обрывисто и пронзительно, словно чьи-то острые зубы прервали зарождающийся крик несчастной жертвы. Ушки юной Эпплджек непроизвольно прижались к голове. Разумеется из-за неприятного звука, а ни в коем случае не из-за страха.
— Отлично, тогда пошли скорее! — нетерпеливо переступила с ноги на ногу Колоратура и развернулась на месте, мазнув хвостом по носу подруги.
— Иду я, иду, — поморщившись, чтобы не чихнуть, Эпплджек поспешила за юркнувшей в дверной проход тенью, стараясь ступать как можно тише. Но как бы она не старалась, стук копыт и скрип половиц были просто оглушительными. Кобылке казалось что ещё немного и все в здании проснуться, включая строгую и суровую мисс Вожатую. Её имя никто так и не смог запомнить, но кое-что в ней по настоящему поражало. Каждое утро жеребят будили звуки самой настоящей трубы, пронзительные и мелодичные, радующие ухо и дарящие бодрость. В эти минуты хмурая и строгая Вожатая исчезала, уступая место скромно улыбающейся почти молодой кобылке, жмурящейся от удовольствия. Зато в любое другое время не было спасения от её строгого и тяжелого взгляда, а скорое на расправу копыто, тянущееся к опасливо прижатым ушам, каждый ощутил на себе не раз. Всего единожды её видели в гневе и это было совсем не то, что хотелось бы испытать снова.
— Сюда, давай быстрее! — шепот раздавался откуда-то со стороны умывален. Земнопони поспешила туда, стараясь смотреть себе под ноги, а не на пестрящий пугающими силуэтами коридор. Длинноногие пауки канделябров выскакивали то слева то справа, преследуемые шкафом-великаном и зияющей пастью комода-пониглота. Коварный свет луны, проникая через окно, превращал каждую неровность, каждую складку истоптанного за много лет ковра в тянущееся к кобылке тёмное щупальце тению. Крепко зажмурившись, Эпплджек решительно рванула в спасительные объятия виднеющегося впереди прохода, где скрылась подруга. Неизвестно как далеко она бы ускакала, если бы её не подхватила пара заботливых копыт.
— Тише, мы уж на месте, гляди, — Колоратура указала на большое зеркало, висящее над парой умывальников. Лунный свет был и тут, просачиваясь через большое окно и заливая всё мертвенно бледной призрачной пеленой. Пара кобылок, отразившаяся в зеркале больше напоминала духов пони, чем обычных жеребят.
— И что надо делать? — наигранно храбро спросила Эпплджек, украдкой нервно осматриваясь.
— Всё что тебе надо сделать, это подойти, — Колоратура подпихнула подругу ближе к зеркалу.
— Так, — юная пони с фермы нервно сглотнула.
— Внимательно вглядеться в своё отражение, — игривая улыбка промелькнула на мордочке кобылки, глаза её хитро прищурились. — И произнести Её имя три раза.
— Её? — Эпплджек недоуменно повернула голову, её бровь опять начала подниматься.
— Именно Её, — Колоратура вновь копытцем вернула бровь на место, кивнув в сторону диска луны. На грязновато-белой поверхности темнел силуэт. Её силуэт.
— О, я поняла. Ух, ладно, поехали. Л-лунная… — земнопони собралась с духом и строго уставилась на своё отражение. — Пони.
— Отлично, ещё два раза, — подбадривала её подруга, медленно пятясь назад.
— Лунная пони, — не давая себе опомниться и испугаться поспешно повторила Эпплджек. Сделав глубокий вдох, она подавила нахлынувшую панику и, переходя на крик, продолжила. — Лунная пони!
Ничего не произошло. Звенящее эхо её голоса еще гуляло по комнате, пока кобылки настороженно и выжидательно оглядывались по сторонам. В какой-то момент стала им очевидна глупость всей ситуации. Эпплджек начала тихо посмеиваться. Над своими страхами, над тем как ночи посреди ночи торчат тут и занимаются глупостями. Колоратура к ней присоединилась, тихо хихикая, прикрыв рот копытцем.
И в этот момент диск луны скрылся за тучей. В умывальне сразу стало темно, будто всё светлое и хорошее безвозвратно покинуло этот мир. Это была особая тьма, вязкая, засасывающая, сковывающая движения. Кобылкам почудилось, что они тут не одни. В испуге, они прижались друг к другу, слыша, как издалека приближается что-то шелестящее, грохочущее, что-то большое и страшное. Парализованные страхом, Эпплджек и Колоратура вжались друг в друга, зажмурились, прячась от окружающей мглы в спасительной темноте закрытых век, но было совершенно неясно открыты глаза или нет.
И в этот момент сверкнула молния. Ослепительно яркая вспышка высветила у входа большую темную фигуру пони. Грянувший гром будто спустил натянутую до предела пружину, отправляя жеребят навстречу панике. Дружно завопив что есть сил, кобылки бросили к выходу, намереваясь проскочить по обе стороны от кошмарной фигуры. Одним неуловимым движением фигура сместилась перегородив им путь. Колоратура ощутила, как её копыта отрываются от земли, как неведомая сила тянет её куда-то.
— Нет, пожалуйста, не ешь меня! — кричала она пытаясь вырваться.
— Прочь от неё, монстр! — внезапно разъярилась Эпплджек, готовясь лягаться и кусаться до последнего. — Отпусти мою подругу!
— Монстр? — спокойно произнесла фигура. Очередная вспышка молнии бушующей снаружи грозы отразилась в холодно сверкнувших глазах. Голос показался жеребятам до ужаса знакомым. Замолкнув, они воззрились на своего пленителя, начиная сожалеть, что это не сама Лунная Пони.
— М-мисс Вожатая? — заикаясь от ужаса пролепетали кобылки. — А п-почему вы здесь?
— Меня больше интересует почему Вы здесь, — всё так же холодно произнёс монстр, нависая над пойманными жертвами. — Почему вы нарушаете порядок? Зачем шумите и мешаете спать другим пони? И скажите, я что, правда для вас монстр?
Тут только присмиревшие жеребята увидели, что глаза Вожатой блестели не от холодной ярости, а от выступивших слез. Виновато потупившись, Эпплджек ковырнула носком копыта кафельный пол.
— Ну мы просто… играли тут. Звали Лунную пони, — ушки кобылки понуро опустились. — А тут вы.
— Мы не хотели, — высвободившаяся от захвата Колоратура стала рядом с подругой. — Просто испугались, правда.
— Вы конечно строгая и требовательная, — честно призналась Эпплджек, игнорируя легкий тычок в бок, — но всё равно добрая и хорошая.
— И не станете сильно наказывать заигравшихся жеребят, правда? — с надеждой в голосе заискивающе спросила Колоратура.
— Я… нет, не стану, — голос Вожатой слегка надломился, звуча с хрипотцой. — Знаете, я вас просто…
Она замерла на миг, выдерживая паузу. Жеребята, чья участь решалась в этот момент невольно подались вперед, опасаясь услышать, что-нибудь вроде внепланового дежурства на кухне или ещё чего похуже.
— Я вас просто… Съем! — внезапно рявкнула Вожатая, звучно клацнув зубами прямо перед носом у подруг. Сверкнувшая молния и последовавший за этим гром дополнили картину. В ужасе отпрянув, жеребята непроизвольно кувыркнулись через себя и, перебирая скользящими по кафелю копытами в панике бросились наутёк. Всё это не издав ни единого звука, настолько велик был страх. Они даже не заметили как преодолели темный длинный коридор до комнаты и опомнились лишь когда оказались в своих кроватях с головой спрятавшись под одеялом. Лишь тогда они позволили себе нервно рассмеяться над своими страхами.
— ..Хих, съест, — трясясь от разрывающего её смеха прошептала Колоратура.
— ..хах, и не подавится, — вторила ей Эпплджек, высовывая нос из под одеялка, чтобы вдохнуть свежего воздуха. А то там становилось слишком душно. — И всё же она хорошая.
— Ага, — ответила подруга сверху, свесив копытце. Оранжевая кобылка легонько тюкнула его своим.
— Весело было. Но страшно.
— Но весело, — сверху раздался глубокий и протяжный зевок. — Спокойной ночи, Эпплджек.
— Сладких снов, Рара, — ответила та. — Пусть ночью тебя никто не кусает.
Подруги вновь захихикали, постепенно засыпая под шум проливного дождя.
Напоминаю, что эту и остальные бесполезные работы можно найти на ponyfiction'e
- Скоро выходить, - молвил с едва заметным гневом его старший брат, Олив. Невысокий ростом, тучный, малосильный, с мелким рогом, будто иголка изо лба выглядывает, да с бельмом на глазу. – Собирай все необходимое да сам переодевайся поживее. - Его брат, и без того скорый на гнев, гневался пуще прежнего – ему не очень пришелся по вкусу приказ принцессы Селестии, провести обряд смерти для одного лиходея.
Самого же его также звали Олив, но на родного брата он даже мало-мальски не походил: стройное тело, на две головы выше, не сказать чтобы красивая мордочка, но довольно приятная, и ко всему этому длинные сильные ноги. Если его брат никому не доверяет, не гнушается оскорблять богов, то сам он – наоборот, ни разу такого не было, чтоб он как-то плохо отозвался о каком-нибудь боге, и чужие слова захватывают его разум быстро, встречая на своем пути всего-то защиту ребенка. Один Олив старше другого на полных восемь лет.
Олив младший горячо любит своего брата и с тем, что мерзавец Даоариас не заслуживает обряда смерти, - согласен - не каждый благородный лорд может себе позволить такое, а убийце и насильнику предоставили за счет государства. Его брат поначалу не хотел браться за подобного, проклятого всеми пони и богами, покойника, однако, когда светлейшая принцесса навестила их лично, у него не осталось другого выбора, кроме как согласиться. Откажись он, всю их семью – Олив старший и младший и старый больной отец – могли бы угодить в темницу, день и ночь работать в шахте в ближайшие десять лет; принцесса Селестия ласковая правительница, любящая своих подданных, но под этой красивой маской может оказаться суровая и жестокая государыня, могущая наказать за отказ своей принцессе – особливо в данный момент. В момент, когда Эквестрия начала сомневаться в ее искренности и доброте. Времена изменились.
Все же, пусть они и нехотя идут на такое, им заплатят сполна, вдвое больше, чем обычно. Им, надо бы, сиять от счастья, что обратились именно к ним, а не к другим жрецам - Бледному Брату, Бра Светочу, Трем Братьям Неба, Олу и другим малоизвестным жрецам. Так что это - словно ниспослание свыше. В золоте и серебре нуждается каждый, каждый жаждет стать богаче, - чем же они хуже?
Открыв ставни, он посмотрел на ночное небо. Луны не видно вовсе, холод, как только ставни открылись, нагло заглянул к нему, еще и тишина вокруг, пугающая, настораживающая. Неудачная ночь для обряда, будто сами боги говорят: “Подонок не заслужил возвышения. Не смейте!” Так оно и есть: не заслужил он его.
А что поделать: воля их принцессы.
Он развязал грязный мешок, взял связку травы “Странник”, открыл широкий шкаф и взял зуб - длиной в полтора фута, белый и острый донельзя - бледного змея-дракона, забрал из потайного местечка под полом высокий сосуд с ярко-желтой жидкостью, пару магических свечей, три разной величины камня с древними знаками, еще несколько трав, листок “Провидца” и мелкие приспособления - все это положил в переносную сумку. <em>Вроде ничего не забыл.</em>
Он сменил облачение быстро насколько мог. Легкая рубашка и свободные бриджи поменялись местами с туникой, поверх которой была белая со светло-голубым мантия, по бокам расшиты образы жизни, и простыми облегающими штанишками. Левое ухо он заколол серьгой из темно-серого сплава металлов, выдающейся каждому жрецу по итогам обучения, убрал гриву, дабы ни одна волосинка не упала во время происходящего. <em>“Глупо”,</em> - сказал он себе, взглянув на свое отражение в зеркале, - <em>“излишне напыщенно”.</em> И зачем только каждый жрец приукрашает обряд такими дурацкими одеяниями. Всем, что ли, обыкновенный наряд показался каким-то заурядным, без всякой напыщенности – черно-белая мантия без украшений, серьга из специального сплава - и все.
Обряд смерти существовал еще до появления Скитальца и других богов, им издревле провожали мертвых в царство забвения, где они блаженствовали в своих мечтах. Но сама церемония требует усилий, редких ингредиентов, огромное количество магии; провести ее, разумеется, были способны лишь единороги, но далеко не каждый отважится совершить нечто подобное – если сил у проводящего не хватит, он погибнет, - обряд будет продолжать требовать энергии и заберет ее у сил жизни. Потому-то и жрецов в каждой эре не превышает и двадцати, потому-то и стоит оно немалых монет.
В этой эпохе каких-то шесть групп жрецов, десять их самих, один глава ордена, в подчинении которого и Белые Сестры. Шесть, однако каждая хочет выделиться: вот предыдущий глава и дал разрешение, не обязательное, на отличительные признаки, но в саму церемонию ничего добавлять нельзя. Из всех жрецов один Ола оставил все как прежде.
Мантия, безусловно, красивая и внушающая важность в глаза наблюдателей, и пусть так, его брат перестарался все равно. Олив младший ни в коем случае не скажет любимому брату такое, не станет расстраивать его сердце. Не чаще раза в год это приходится терпеть – не стоят три часа огорчения дорогого сердцу брата.
Проверив содержимое сумки, Олив вспомнил, что забыл не достающую часть, маленький фолиант, в котором записано все необходимое на любой из возможных случаев. Он прикрепил его тонкой короткой цепью на другой бок, вновь посмотрел на свое отражение и добавил про себя: <em>“Чрезмерная важность. Как глупо”,</em> и захватил с собой сумку.
Одетый в такое же, но серого цвета мантию, Олив старший ожидал среди деревьев, высматривая что-то или кого-то в ночном небе. Заметив своего брата, он нахмурился.<br />
- Долго. У нас мало времени, а ты собираешься, будто какая-то знатная девка. – Старший взглянул на небо еще раз, и его морда исказилась в гневе. – Скажи мне: кому мы служим?<br />
- Одним лишь богам, - гордо ответил Олив младший.<br />
- Нет, - грубо покачал головой старший. – Разве боги допустили бы такое? Мы служим теням былых богов, занявших их место. Те, кого мы призываем забрать тлеющую душу, давно мертвы, их величественные троны заняты, бразды власти перешли к иным, ключ к вратам Грез достался им же. Боги уже не слышат наш зов.<br />
- Брат, будь осторожнее со словами. Они…<br />
- Псы, - договорил за него старший. – Я не стал бы служить в этом ордене, зная истину раньше, однако дал присягу и от слов своих не отступлю. Боги есть боги, пусть эти и не дотягивают до прежних. – Олив старший двинулся в глубь леса. – Пошли. Уже скоро настанет час.
Место совершения обряда было заранее заготовлено в Вечнодикому лесу, не далеко от их дома. Лес, верно, обладающий дурной реноме, - и несправедливо оно. Здесь много опасностей: дикие звери, опасные травы, источающие смертельный яд своими иглами, сам лес затуманивает разум, однако – множество редких ингредиентов, нет лиц мешающих подготовлению к главному, само место пропитано магией, что облегчает ритуал. Множество пони сгинуло здесь лишь по своей глупости, думающее, что опасность их обойдет стороной, что прекрасный цветок не может быть ядовитым, что звери не станут нападать. За долгие тысячелетия Вечнодикий лес сгубил тысячи таких глупцов, пока у них не сформировалось определенное мнение, которым они заразили и головы других.
И лучше так, чем бы они сновали около домов здешних жителей, нарушая их безмятежное одиночество, сновали по лесу, погибая от падений, ядов, клыков, магии, от своей глупости. В Вечнодиком обосновались четверо, на приличном друг от друга расстоянии – и боле не нужно.<br />
- Тебе не кажется, что сегодня неподходящая ночь? – спросил Олив младший, когда они вышли на узкую еле заметную тропу, скрытую от посторонних глаз в густой траве. Ночь продолжала свое безмолвие, брат, как будто муху проглотил – тревога закрадывалась в его голову.<br />
- Подходящая она или нет – не имеет значения. Обряд надлежит исполнить спустя седмицу после смерти и за три часа успеть начать. Помнишь ли ты, что произойдет с проводящим, коли он не соблюдет эти простые правила?<br />
- Помню: в большинстве случаев магическая энергия тратилась мгновенно, и проводящий падал в сон на целые сутки, в редких – до трех суток. – Он остановился. Его дрожащий и в меру спокойный голос его брата нарушали мертвую тишину, не давая ей окончательно установить здесь свои права. – Не лучше ли нам повернуть назад? Принцессе Селестии скажем, что мы отказываемся, вернем деньги и добавим сверху за невыполненное обязательство. Сегодня явно боги не в духе.<br />
- Нет, - издал невеселый смешок старший. – Разве мы можем? У нас и до этого не было выбора, а если мы вдруг откажемся сейчас, то темницы и рудники нам покажутся не столь уж страшными.
Олив старший не останавливался, продолжая идти к намеченной цели, и младшему скрепя сердце пришлось послушаться брата. Остаться одну посреди необузданного леса в молчаливую ночь не хотелось более, чем разгневать богов.
“Теней былых богов”, - как сказал его брат. Боги мертвы и их тени возжелали могущества своих хозяев. Старые были горделивы, грозны, не знали жалости, но были справедливы – никто не страдал, если никто и не совершал тяжкого греха, где лишь одни боги могли разобраться. Но они изгибли, по словам его брата, и неизвестно когда – скорее всего одну или две эпохи назад – значит, что все уже давно живут по законам новых богов. Остается надеяться, что новые милосерднее старых.
Сам-то он не верит в смерть тех, кому служит с юношеских лет, сопровождает лордов на ихний суд, однако слова брата неволей заставляют задуматься. В хрониках немного написано о древних временах – о каждой предыдущей эпохе все меньше, вплоть до пары строчек – и этого достаточно, чтобы понять, что эпохи стали течь совсем по-другому; в легендах больше информации о тех временах, даже о заре времен найдется легенды три, но в достоверность ее приходится сомневаться. И кому же верить: своей душе или любимому брату?
Нет, глупости: боги не могут умереть – они бессмертны. Ни меч, ни стрела, ни яд, ни магия – ни что не может причинить вред истинным богам. Боги вечны, пока в умах горит вера в них.
Они вышли на почти идеально круглую прогалину, в центре которой находился ритуальный каменный помост, с выдолбленными потертыми за долгое время знаками одного из забытых языков, подле него каменная подставка. Поляна окружена кривыми деревьями, злобно смотрящими на нарушителей законов ихних господ; злобнее всех, как никогда прежде, чувствовался глаз луны, скрытый за рвущейся пеленой облаков.<br />
<em>“Боги против,</em> - напомнил себе он, - <em>и нас ждет кара за непослушание. Нас ждет кара, так или иначе – либо принцесса Селестия, либо боги, - да покарают”.</em><br />
- Принцессы еще нет, - заметил старший. – Опаздывает – хорошо, успеем подготовиться. – Он подошел к каменному алтарю, поманил к себе брата. – После завершения, коли пройдет все гладко, мы выполним свой контракт и принцессе ничего не будем должны. Брат, - любяще молвил старший, - ты еще молод, а каждый выполненный заказ отнимает силы… годы жизни. Наш род прервется, и история нашей семьи канет в лету. – Повседневный гнев сошел с его морды, как снег летом. – Я не допущу этого. Пусть наш род не относится к тем, что у лордов, но я не желаю, чтобы наша семья не оставила хоть какой-то след в истории.
- Я… не совсем понимаю, к чему ты клонишь?
С чего любимый брат так огорчен?<br />
- Взгляни на меня. С такой внешностью мне трудно найти себе кобылку, притом я еще до тебя проводил обряды – на мой счету четырнадцать. – Его голос обрел прежнюю силу. – Мы испиваем проклятую воду для уменьшения нагрузки на организм как только пройдем обучение, тем не менее обряд отнимает огромные запасы магии, почти до суха, и с этим дрянным проклятьем. Мы приносим клятву не отрекаться от своей ноши… я сам тебя притащил в орден, - я и виноват. – Голос милого брата стал тише, стыдясь своих слов. – У нас вдоволь монет для твоего отдыха на три-четыре года. Я смогу справиться один, ты же обязан найти себе пару и продолжить род в это время. А там уж и вернешься к своим обязанностям.
Продолжить род! Безусловно, это очень важно, особенно, когда несешь такую службу. Необходимо минимум год для восстановления магии: когда она исчерпана, единороги не могут размножаться; со временем репродуктивность становится невозможной и жрецы погибают, не оставив после себя ничего. А еще вероятна смерть во время самой церемонии. Смериться со смертью – первый урок от их наставника.
“Обряд смерти сопряжен с опасностью, - говорил в первый день их наставник, один из жрецов, долговязый старик, - что-то пойдет не так, что-то вы забудете, не восстановите силы, будете сомневаться, исполняя обряд – мигом станете похожи на высушенных мертвецов. Так же возможны покушения на ваши жизни: не все согласны с этим – их боги требуют своей церемонии, а эту считают самым тяжким грехом. У нас свои боги, безыменные, они же имена богов выдумали, взяли из мифов и легенд. Но в конечном итоге у нас боги одни”.
На втором году обучения количество предметов из трех выросло до пяти – добавились “хроника Жрецов Смерти” и “разновидности и свойства трав”.
“В эпоху Доблести и Скверны начались гонения жрецов Смерти – переломный момент в нашей истории. Разыскивали жрецов по всей земле, кроме дальнего востока и Севера; скрывающим, поддерживающим и использующим услуги наших собратьев выносили смертных приговор… - Их наставник проводил занятия с незаурядным увлечением и школяры не смели и шума произвести, заслушиваясь им . – В итоге жрецов Смерти поубавилось изрядна, покуда не подошел конец этой сомнительной эпохи… Помните: в случае притеснения или нападения на вас, немедленно сообщайте об этом главе нашего ордена или государству. Вы – под защитой принцессы”.
Закончив семилетнее обучение, они принесли долгожданную клятву: “Я – слово богов, я – препроводитель на суд Последнего Часа, я – препроводитель и оберег мертвых к вратам Грез. Я тот - кто несет волю и благословение богов. Я клянусь не сворачивать со своего пути, данного мне свыше. Я – жрец Смерти. Моя служба не окончится, пока боги не даруют мне вечный покой”. “Встаньте и испейте из черного пруда, - провозглашал наставник. – Отныне и до конца ваших дней вы – жрецы Смерти. – Тогда он улыбался от всей души, как сейчас помнил Олив младший. – Не забывайте моих наставлений. Не забывайте, что вы под защитой государства. Показывайте дорогу живым, мертвым – заветное счастье. Да благословят вас боги”.
Олив младший – жрец, и им останется до своей смерти. Смерть его не стращала – они идут по одной дороге, а вот смерти любимого брата он не вынесет. Бросив его одного, на него обрушится испытание в полную силу. У брата огромный запас магии, несмотря на его скомороший рог, больше, чем у магистров магии, больше, чем у младшего; и все же он не сумеет пройти через него: не зря же у него и до этого был напарник, ныне почивший, компенсирующий недостатки. Монета: решка – продолжение рода, орел – брат останется живехоньким.<br />
- Прими я твое предложение…<br />
- Это не предложение, ты сделаешь, как я сказал.
Разговор прервал стук колес, раздающийся по тихому лесу.<br />
- Не близко, но и не далеко, как хотелось бы. Потом поговорим. А в данный момент поспешим с приготовлением.
Спешно пролистав фолиант, он взял небольшое глубокое блюдце, достал травы – “Странник”, “Алию”, “Язык дракона”, “Атачу” и лепестки “Красы Солнца” – наполнил ими блюдце и вылил в него половину сосуда ярко-желтой жидкости. Травы растворились мгновенно, и жидкость стала черной, как вороново крыло. . Поставил по краям каменной подставки две дымные свечи, черные, низенькие и толщиной в два копыта взрослого земнопони, зажег – и поляна наполнилась ярким, запаха переспевших ягод благовонием дыма. Жидкость вскоре настоялось и в нее плюхнулись камни с рунами. Цвет она не изменила, зато запашек пробудил бы и мертвеца. Эта жижа способна растворить что угодно, но блюдцу она не сможет причинить вреда – оно защищено магией.
Скрип колес стал совсем близко – чуток, и придется принять на себя гнев богов. Олив старший возводил барьер на всю прогалину – ни что не должно вырваться отсюда, нельзя допустить, чтобы кто-то пострадал.
Олив младший заглянул в фолиант, проверяя правильность подготовки. <em>“Вторая часть выполнена успешно”,</em> - заключил он, когда они наложили чары на зуб змее-дракона, очищающего от чужих остатков магии.
Крытая повозка, управляемая парой гвардейцев и сопровождаемая четырьмя Белыми сестрами, следовала за принцессой, охраняемой одним гвардейцем. Въехав на поляну, Белые сестры, полностью в белых рясах, без узоров, без пятна от грязи, вытащили огромный силуэт пони, обернутый саваном; медленно, превозмогая тяжесть, положили эту здоровенную тушу на каменный алтарь. Он достаточно большой, чтобы уместить двух взрослых пони, но эта туша не влезла и голова чуть свисла книзу. Саван осторожно убрали. Подонок открылся для вида.
Белые сестры поработали на славу: истощенная морда Даоариаса была спокойна и расслаблена, даже намека на крылья не было, сухое тело покрыто маслянистым веществом, скрывающим от глаз ранения, язвы и прочую гадость, делающим тело мертвого чуточку живее и избавляющим от разложения.<br />
- Свободны, - обратилась принцесса Селестия к гвардейцам. Черное платье с многослойной юбкой и черный жемчуг в гриве не были ей под стать, они выделяли изъяны в ее красоте; в то же время такой наряд отражал суть ее сердца. – Вернетесь наутро.
Гвардейцы и сестры пошли прочь. Олив старший, дождавшись пока те выйдут за пределы поляны, закончил барьер – изнутри он не пробиваем, а снаружи пробить такую защиту не каждый сумеет. Принцессе Селестии сейчас дозволено немногое – смотреть, слушать, оплакивать и молить богов о прощении этого ублюдка.<br />
- Принцесса, - поклонились они.<br />
- Все готово? – спросила она, не удостоив их вниманием. Не дождавшись ответа, она спросила вновь: - Думаете, ему даруют прощение? Он долго страдал и заплатил сполна за все своей болью.<br />
- Не могу знать, ваше высочество, - ответил старший. – Будет суд. На нем и решат чего достоин… сир Даоариас. - Последние слова ему дались с трудом.
Луна тем временем открывала свой глаз, желая узреть, запомнить и наказать в скором будущем грешников.<br />
- Поскольку вы не являетесь ему родственником, от вас ничего не потребуется. Можете наблюдать, если хотите, или уйти домой. Я ослаблю барьер ненадолго, и вы сможете выйти - во время обряда этого не удастся сделать.<br />
- Я останусь.<br />
- Как пожелаете, ваше высочество.
Список онлайн-трансляций:
Brony Network
20: Один сон на двоих
Досуг — волшебное и удивительное, иллюзорное время, когда можно посвятить себя всему что только заблагорассудится. Особенно оно иллюзорно для монарших особ, правительниц всея Эквестрии, сестёр аликорнов, Принцессы Селестии и Принцессы Луны. Но если всё же им удаётся выкроить пару часов из своего плотного графика и заняться чем-то отличным от сидения на троне, издания указов, встречи послов и посыла встреч, — мало кто может представить, что же происходит в это время за закрытыми дверьми их личных покоев.
Но если всё же одним глазком заглянуть туда, можно увидеть, как, например, Принцесса Луна сидит за своим письменным столом в удобном мягком кресле. Рядом парит кружка чего-то горячего и ароматного, подле неё небольшая тарелочка с печеньем. Сама же аликорн, обложившись бумагами, перьями и чернильницами, пребывает в состоянии глубокой задумчивости. На мордочке её блуждает мечтательно-отсутствующее выражение, а полуприкрытые веки создают впечатление, что она просто задремала.
Но это впечатление ложно. Уже в следующую секунду она вся оживляется, хватает первый попавшийся лист и принимается старательно что-то записывать, попивая горячий кофе и закусывая печеньками. Даже самый хитрый шпион, доведись ему заглянуть в эти записи не смог бы понять ни единой строки, ни одного символа. Потому как это были особые лунные руны, используемые для описания снов. Иногда Принцесса остаётся довольна результатом, а бывает и нещадно комкает лист и отбрасывает его в сторону. И лишь полностью удовлетворившись результатом, Луна одобрительно кивает, скручивает и откладывает законченную снопись в аккуратную стопочку. Ночью они её ещё пригодятся.
Привычный балкон, знакомый прохладный ветерок и свет луны, только что по велению магии выглянувшей из-за горизонта. Принцесса сделала глубокий вдох и, как много раз до этого, провалилась во тьму мира грёз. Сегодня у неё помимо обычного наблюдения за снами подданных было кое-что особенное. Сгорая от нетерпения, она направилась к одному конкретному пони, как раз уснувшему, судя по едва начавшему зарождаться вокруг него мареву сновидения.
Луна деловито замахала копытами, отгоняя норовящий проявиться сон. Сегодня у неё на этого пони другие планы. Выудив из гривы листок с рунами, она перечитала их, несколько раз, стараясь запомнить, и приступила к работе. Принцесса закрыла глаза и сконцентрировалась на своих чувствах. Начинать следовало с чего-то простого, скажем, дуновения ветерка, едва ощутимого, мягкого и чуть тёплого, приносящего запах осенней листвы, яблок и чуточку сырости. И в самом деле она ощутила, как этот ветерок щекочет её шёрстку.
Дальше нужно создать образ. Не открывая глаз перед мысленным взором Луны формировался небольшой осенний подлесок, деревья непознаваемой разновидности, немного кустарника, золотистой опавшей листвы то тут, то там. В просеку виднеется ферма неподалёку и их яблоневый сад, откуда и доносятся чарующие ароматы фруктов. Ещё дальше горная гряда с белоснежными зубьями верхушек.
Луна открыла глаза: вокруг неё и спящего рядом пони действительно появился именно этот образ. Всё выглядело почти как настоящее, да оно и было в какой-то степени настоящим, если так можно хоть что-то называть в мире грёз. С безграничным плотным мраком вместо неба над головой этот пейзаж выглядел до дрожи не комфортно и пугающе. Сверившись с записями, принцесса продолжила свои снотворческие чудеса. Она чуть прищурилась, словно яркое полуденное солнце светит ей в глаза и оно как по волшебству появилось над горизонтом.
Теперь настал черёд самого спящего. Один из стражей, уже немолодой, сильно устающий на службе земнопони. Под взором принцессы он превращался в юного, статного жеребчика, каким был когда-то, если верить архивным фото. В благодарность за службу, за то, что посвятил всю свою жизнь своей работе, Луна хотела сделать для него что-то особенное. Воспоминание о родном доме, о леске рядом, о тех днях когда он был молод и полон сил. Дать ему возможность пережить всё это, пусть и во сне.
Ещё раз перепроверив, не забыла ли она ничего, Луна покинула зону видимости в этом сновидении, не забыв перед уходом “разбудить” в нём хозяина. Его непонимание, смущение, а затем восторг в глазах были лучшей наградой для Принцессы. То как жеребчик скакал меж деревьев, как с валялся в осенней листве, словно несмышлёный жеребёнок, вовсю наслаждаясь молодостью, с упоением вдыхал ароматы леса и яблок, заливисто хохоча от счастья и бурлящей в нём энергии.
Луна тоже была довольна, наблюдая за тем, как тот наслаждается её творением. Эта часть самая приятная во всём процессе. Искренние чувства пони как раз то, что мотивировало её и дальше заниматься этим, день за днём тратя те крохи свободного времени, что у неё были на обдумывание идей, изыскание материалов, формирование цельной картины и иногда даже сюжета для сновидения. Не говоря уже про запись мыслеобразов рунами и очень тонкую грань между сном и кошмаром.
Именно непонимание всей тонкости этой грани как-то раз и сыграло с ней злую шутку. И не только с ней. Под удар судьбы попала также милая и приветливая тихоня-горничная, постоянно наводившая порядок в монаршей опочивальне, показавшаяся Луне идеальной целью для очередного сна в качестве благодарности. Принцесса провела несколько дней подбирая и прочувствуя различные образы и ощущения, чтобы создать идеальный подарок. Это был восхитительный летний луг с душистыми васильками, лютиками и одуванчиками. Он простирался на сколько хватало взгляда, бесконечно зелёный и душистый.
Луна разбудила кобылку и стала ждать реакции. Вот только то, что произошло следом превзошло все её предположения. Поднявшись, горничная сонно поморгала, протирая глаза копытами, а затем осмотрелась по сторонам. Взгляд её наполнился ужасом, ноги подкосились и она попискивая и завывая от страха уткнулась носом в землю, прикрывая голову копытами. Вдобавок ко всему прочему на шёрстке её стали появляться красные пятна, а сама кобылка принялась неистово чихать, так, что её бросало по всему лугу. Это было воистину ужасающее, прямо кошмарное зрелище. Принцесса поспешила развеять сновидение и погрузила пони в глубокое забытье без каких-либо видений.
После того случая она ужасно распереживалась и забросила все попытки создания снов. Пока её грустную и подавленную не застала Селестия за распитием третьей кружки чая подряд сидя в одиночестве ночью прямо на замковой кухне.
— Ну как я могла знать, что у неё агорафобия?! — сокрушалась Луна, жалуясь своей сестре. — Она же никогда не покидала замок! И эти проклятые цветы! Тысячу лет назад никаких аллергий не бывало!
— У тебя были благие намерения, сестра, — утешительно гладила её по спине Селестия. — Провалы случаются и сделанного не изменить. Но это не значит, что ты должна прекращать свои занятия. Снотворчество поистине удивительное искусство и я глубоко восхищена твоими достижениями на этом поприще.
— Да какой в этом толк? — Отмахнулась Луна, залпом допивая кружку с чаем и морщась от противной горечи, скопившейся на дне. — Только насоздаю больше кошмаров и травмирую больше ни в чём не повинных пони. Такими темпами мои сны можно будет использовать в качестве к ары для особо злостных преступников.
— Вполне себе вариант… — задумчиво протянула Селестия, шутливо притворяясь, что её это и правда заинтересовало. Ей пришлось ловить магией не менее шутливо брошенную в неё пустую чашку. Отправив этот импровизированный снаряд в раковину самостоятельно заниматься мытьём, Принцесса предложила: — А что если у тебя будет кто-то проверяющий эти самые сны. Доверенный редактор, который сможет уберечь тебя от ошибки. Кто-то близкий, возможно даже родной, с кем ты сможешь делиться даже самыми сокровенными сновидениями.
— Звучит замечательно! — воспряла духом Луна, но потом тут же снова показательно поникла. — Вот бы кто нибудь такой был рядом.
Селестия пожалела, что отправила кружку мыться и не может кинуть её в ответ. Впрочем, по вполне оживившейся Луне было понятно, что идея ей пришлась по душе. Обсудив детали и особенности они довольно ударили по копытам. Так сёстры-аликорны обзавелись своим маленьким общим хобби, что сплотило их ещё больше. Луна занималась сочинением снов, а Селестия подкидывала идеи, предположения о том, что и как образом можно улучшить, чего делать не стоит, а иногда и вовсе выбраковывала целые задумки. Таким образом от кошмаров было спасено изрядное количество пони, а качество сновидений множества счастливчиков значительно выросло. Сны обретали действующие лица, сюжеты и даже складывались в целые истории. Принцессы с трудом сдерживали улыбки, невольно подслушивая как стражники друг другу пересказывают свои удивительные сны.
Но однажды, когда Селестия пришла к дверям личных покоев сестры, готовая поработать над очередной идеей, Луна её не впустила.
— Извини, — бормотала она, чуть краснея и опуская взгляд, — сегодня я поработаю без тебя.
Несколько обескураженная и даже немного обиженная Принцесса была вынуждена отправиться восвояси, в свою опочивальню. Там она пару часов валялась на кровати, не в силах уснуть, мучительно гадая, что же стало причиной такого странного поведения Луны. В голову лезли самые бредовые мысли, от тайного заговора, до тайного возлюбленного. В конце концов усталость взяла своё и Селестия провалилась в сон.
Её сестра же в это время не прохлаждалась, а вовсю работала над очередным сновидением. Оно было очень особым и потому она с особым тщанием подошла к нему. Ключевым моментом и главной сложностью было полное отсутствие каких-либо ориентиров. Можно было полагаться лишь на свою память. Так что Луна весь вечер и часть ночи провела глубоко погрузившись в собственные воспоминания, хорошие и плохие, перерывая её в поисках клочков и обрывков различных мыслей и идей, по кусочкам восстанавливая целостную картину в её первозданном виде. Листка для рун уже давно не хватало, так что пришлось перейти на редкие пергаментные манускрипты экстра размера, Твайлайт поделилась контактами своих поставщиков.
Когда Луна закончила, было уже глубоко за полночь. Чувствуя, что времени совсем не осталось, она почти без подготовки нырнула в мир грёз, как была, прямо с креслом. Отметив про себя, что надо бы не забыть его тут, принцесса поспешила к своей сегодняшней цели. Та как раз только заснула, моргнув в бесконечности мрака новой, необычайно яркой зорькой. В следующий миг Луна была уже рядом, невольно улыбаясь при виде спящей сестры. Слишком уж забавно у неё открывался рот, заставляя всё напускное величие принцессы испариться. По-своему это было очень даже мило.
Но любоваться времени не было, ещё немного и начнёт формироваться естественное сновидение и придётся тратить время ещё и на его устранение. Луна развернула пергамент, шуршащим водопадом развернувшийся к её копытам. Руна за руной она воскрешала в памяти обрывки воспоминаний, словно шёлковой нитью сплетая канву сновидения, собирая его из различных лоскутков. Постепенно появлялась комната, самая обычная, но такая родная и милая взору. В ней, словно диковинные цветы, распускалась мебель: большая кровать, простенький комод, небольшой торшер, шкаф с игрушками, стул с различной повседневной одеждой. На полу проявилась россыпь безделушек: всяких пуговичек и фигурок, пара игральных кубиков и мячик.
Претерпевала изменения и сама Селестия. Уменьшаясь в размерах, она постепенно превратилась в совсем жеребёнка, миленькую белоснежную кобылку, трогательно посапывающую на огромной по сравнению с ней кровати. Нос её чуть подрагивал, почувствовав аромат появившегося на комоде какао в двух больших чашках. Рядом расположилось блюдечко со свежим, только из духовки печеньем.
Финальным штрихом, прежде чем разбудить сестру, Луна придала себе вид ей подстать. Она почти забыла каково это смотреть на мир глазами жеребёнка, когда всё вокруг кажется удивительным и ужасно интересным. Её шёрстка выглядела куда светлее привычного, а всё тело переполняла небывалая лёгкость и свобода. С трудом вскарабкавшись на довольно высокую кровать, она подползла к спящей Селестии и боднула носом в лоб.
— Эй, просыпайся! — потребовала она, с удовлетворением отмечая, что голос звучал как надо. — Вставай давай!
— М-м-м… Что? — маленькая Селестия сонно потянулась, сладко зевая. До неё не сразу дошло осознание ситуации, так что она удивлённо моргала своими огромными глазами жеребёнка, вспоминая эту обстановку, эту кровать, эти игрушки. Тепло и нежность воспоминаний захлестнули принцессу, едва не заставив расплакаться от столь трогательного подарка. Пока её бессовестно не отвлекли.
— Ты обещала почитать со мной! — капризно топнула ножкой Луна, кивая в сторону лежащей рядом книги сказок. Опустив нос, словно собирается заплакать, она надломленным голосом пожаловалась: — Я даже принесла какао и печенье.
— Ну в таком случае я с радостью почитаю вместе с тобой, — мягко улыбнулась Селестия, с удовольствием подметив, как просияла её сестра. Уже через минуту они удобно устроились под одеялком, прижавшись друг к другу. В копытах у них было по кружке какао, рядом тарелочка с печеньем, а перед ними открытая книга. Чтение сказок затянулось на всю ночь, но это их нисколько не волновало.
У них была впереди целая вечность.
А ещё хороший друг Stink нарисовал иллюстрацию к рассказу. Спасибо ему большое!
 | Nightmare MoonПодписчиков: +2 |
 | SilverstreamПодписчиков: +1 |
 | ASSTПодписчиков: +1 |
 | mlp OC Подписчиков: +1 |
 | DaybreakerПодписчиков: +1 |
 | mane 6Рейтинг: 525,568.6 |
 | minorРейтинг: 512,819.2 |
 | royalРейтинг: 215,735.1 |
| mlp OC Рейтинг: 198,340.3 |
 | mlp anthroРейтинг: 182,920.3 |
 | mlp crossoverРейтинг: 49,157.9 |
 | mlp милитаризмРейтинг: 48,658.2 |
 | mlp хуманизацияРейтинг: 46,034.2 |
 | mlp песочницаРейтинг: 39,922.8 |
 | Equestria girlsРейтинг: 36,486.2 |
