секс голубой

Глава четвертая: Тернистый вопрос

Она стояла нагая перед золотым зеркалом, когда дверь тихонько отворилась.

 - Принцесса… - раздался мелодичный голосок.

 - Да-да, заходи, дорогая Глори. Поможешь мне выбрать на сегодня платье?

 - Да, конечно, принцесса, - улыбнулась кобылка, и тут же тяжко вздохнула. – Сир Дельвин просил вам передать, что он сожалеет, но в скором времени должно начаться заседание Белого Совета, вечером. Это, разумеется, не так уж скоро, но… у вас есть на сегодня и другие неотложные дела. Принцесса.

Заседание Белого Совета. Она отложила его уже и так на два дня и третий, возможно, будет лишним – члены совета ее излишне долго ждут. Хотя она б охотно отложила его еще на две, три недели, но она осознавала, да и сир Дельвин уверял, что лучше покончить с этим пораньше, чем то и дело переносить.

 - Ах, я помню, дорогая. Ты мне лучше скажи, как там чувствует себя мой капитан. – После того, как сир Аггриг угодил в темницу, некому было боле сменить сира Дельвина нести стражу у ее покоев. Вот он ее и несет четвертые сутки подряд.

 - С ним все в порядке, видно глазу, ваше высочество, но я думаю, что шестые сутки он вряд ли сможет продержаться – его глаза уже не такие бодрые как прежде.

 - Ох, бедный мой капитан - горько ж приходиться ему, неся это постоянное бдение, - вздохнула она. – Ну, тем лучше нам поторопиться, дабы хоть как-то облегчить страдания сира.

Она подошла к гардеробу, открыла его и выложила несколько платьев. Одно было вперемежку с цветом морской волны бархатом, голубым атласом и небесным шелком, покроям на лифе вышиты золотом нити, другое было не менее простое – белое атласное платье с лиловым корсажем, украшенное золотыми нитями и мелким изумрудами на рукавах. Да и третье не уступало обоим: легкий белый шелк сказочных восточных земель, с короткими рукавами и широкими слоеными юбками. Однако ж четвертое особенно выделялось среди остальных: серебристое парчовое платье с прорезями и множеством разных малюсеньких камешков: жемчугом, опалом, топазом, белым бериллом. 

 - Какое, по-твоему мнению, подобает надеть?

 - Мне кажется более подходящим с корсажем, только… 

 - Если поглубже вдохнуть то, тогда, я думаю, налезет на меня, - улыбнулась она. Глори бросилась в краску, а Селестия издала легкий смешок. – Ах, не красней так, я и сама тогда чувствую себя неловко.

 - Хорошо. Может, вон-то, первое, платье, принцесса… или то, с юбками. Оно бы смотрелось на вас очень красиво, даже много лучше, чем с корсажем. И в гриву можно воткнуть белую розу, да еще немного жемчуга…

Принцесса лишь улыбнулась такому воображению.

 - А как насчет парчового…

 - Эта зело тяжелая ноша, - перебила ее кобылка. – А… простите меня, ваше величество, я не хотела, просто немного увлеклась, совсем чуть-чуть, я, - как могла быстро выпалила она.

 - Да ничего такого, дорогая, я не в обиде, не сержусь. Я ажно рада такому воображению.

Остановились они все же на втором платье, откинув тяжелое парчовое, разнородное и с широкими слоеными юбками. Селестия была права: это платье на нее налезло с большим трудом, как на какую-нибудь толстуху, но не только права оказалась она, а и Глори тоже – оно смотрелось на ней просто чудесно. Оно идеально подчеркивало ее формы и фигуру.

 - Как там поживает твоя матерь, леди Лорианна? – расслаблено вопросила Селестия, отдаваясь в размеренные движения своей фрейлины, которая ласково расчесывала ее гриву у зеркала. – С ней все в порядке? А то… как я помню, ты мне неделю назад поведала, что она упала и расшибла бедро.

Кобылка немного замялась, наверно думает, рассказать все или так, в общих чертах. 

 - Ей стало лучше, однако, она все еще хромает и у нее иногда бывает горячка, - вероятно, это из-за того, что она недавно подхватила простуду. Я приводила лекаря домой, и он сказал, что все с ней будет хорошо, побольше отдыха и поменьше нагрузок. И пред тем как уйти, он дал нам какую-то настойку и сонное вино. – Кобылка ненадолго приостановилась. - Я надеюсь, они помогут моей матушки.

 - Это хорошо, что ей стало лучше. Но коли ей станет худо, обратись ко мне – у меня есть придворный врач, - любезно предложила Селестия. – Согласна?

 - Да, принцесса, спасибо.

<em>Как же прекрасно получается у нее расчесывать гриву,</em> подумала Селестия, и закрыла глаза от наслаждения, погружаясь в сон.

Ей снилось излюбленное место отдыха, Вишневый пруд. 

Она спокойно лежала на узорчатой мягкой ткани, слушая балладу “Кубок вина” и тихонько попивая чуть подогретое вино со специями. Солнце игралось, посылая теплые лучи ей прямо в глаза и стражу вокруг нее – от их полированных доспехов отражались лучи, посылая их еще куда-то дальше. Допив последние капли вина, она позвала слугу, чтобы тот наполнил ее бокал. Серый земнопони в пестром одеянии незамедлительно явился. Его штоф наклонился, и от туда полилась жидкость багряного цвета. Она пригубила ее - и тотчас отбросила бокал. Багровая жижа разлилась, впитываясь в землю. <em>Кровь. Эта была кровь,</em> мелькнуло у нее.

Она было хотела что-то сказать слуге, но он как в воду канул, только штоф и остался от него. Штоф полный крови.

 - Капитан, что тут происходит? Куда пропал мой слуга? – резко спросила она, вперившись в капитана, но он молчал. Все молчали, кроме нее. – Что делает кровь в штофе, капитан? – вновь задала она вопрос, но он опять продолжал быть безмолвным. – Вы будете отвечать на мои вопросы, сир Аггриг, али вам язык отрезали?.. – Дальше она умолкла, вспомнив, что тот находится в темнице закованный в цепях, а сейчас рядом с ней, сир Дельвин. – Ох, простите меня, сир, я забылась.

Безмолвный капитан издал грубый смешок.

 - Что тут смешного? - недоуменно  спросила Селестия. Тот в ответ только сызнова издал этот смешок, повернувшись к ней. Доспехи были на нем не сильно массивные, но они его закрывали с ног до головы, а забрало шлема было схоже с лицом умиротворенного стража. На заднем бедре висел меч. – Сир?

Тот взревел ужасающим хохотом, долгим и мрачным. 

Что с ним происходит, с ее капитаном… или, быть может, это кто-то иной?

 - Сир, с вами все в порядке? – Она поднялась на ноги. - Умом не лишены? А то я погляжу… - В следующий миг она почувствовала удар, угодивший ей в мордочку, кровь потекла из разбитой губы. От удара она не упала, однако опешила – ее ударил собственный капитан, взявший на себя обязанности двоих. Может, он обезумел из-за длительного бессонья?

Он двинул ей снова, разразившись смехом. Потом еще. И еще. И еще. Она валялась на земле, мордочка была вся в крови; а тот мрачный леденящий смех, будто эхом разносился повсюду. Магию использовать она пыталась, да только толку с этого не было – она боле ее даже не чувствовала. Когда она ощутила резкую боль в животе – ее вырвало, то ли вином, то ли кровью. Затем все прекратилось: ее перестали избивать. И тогда она попыталась встать. Ей это удалось. С большим трудом – колени подкашивались, голова гудела, а живот зверски болел. Она была вымазана грязью, вином, кровью, да и запах от нее был не самый лучший, как от какого-нибудь бродяги без бита в кармане.

Обезумевший капитан тихо стоял, уставившись на нее своим жестоким безумным взглядом. На его доспехах виднелись следы крови.

 - Стража, схватить его, - приказала она, осознавая, что ее слова лишены смысла – стража осталась слепа к произошедшему. Повторив ее еще раз, эту фразу, умалишенный гаркнул “нет” и закатился от смеха.

 - Нет! Нет! – пытался все что-то сказать тот, еле сдерживая смех. – Нет. Они станут этого делать. Они не твои воины, больше не твои, они – мои.

Дальше он замолк. Стража расступилась, образовав проем для выхода. Но выхода не было - была только плаха. Ее взору открылся помост, на котором была большая деревянная конструкция с выемкой для головы и двумя держателями для крыльев, на которых болтались цепи. Внутри у нее что-то сжалось.

 - Нет! Вы не посмеете! Я же ваша принцесса, - только и успела взмолиться она, как на ее голову обрушилось нечто тяжелое от чего она пала. 

Она ощущала, как ее волокут по земле, однако она не противилась: все равно в том или ином случае ее ожидает смерть. Когда ж ее подняли и бросили на эшафот, ей помогли встать, и тут она узрела - помост уже был в крови, и на нем лежала корзина, прикрытая окровавленной тряпкой. <em>Это, наверно, чья-то голова,</em> тошно подумалось ей. 

Следом ее подвели к деревянной конструкции и резким движением двинули ее голову к выемке; удар оказался столь сильным, что у нее перехватило дыхание, но, благо, оно вернулось через несколько секунд. Вслед за этим она ощутила острую сталь на крыльях и через миг пронзающую ее крылья боль, она вскрикнула, подняв голову и услышав, пред тем как почувствовать вновь боль в горле, позвякивание натягивающихся цепей. Перед ее взором предстала предательская и жестокая картина: почти вся ее личная гвардия и тысячи разночинных жителей Эквестрии стояли и, вылупив глаза, наблюдали за происходящим беззаконьем. Вы же любили меня, ваше Солнце, все хотелось ей  крикнуть им, чтобы они вспомнили, как она была добра к ним. Но завидев их ухмылки, отбросила эту безрассудную мысль.

В толпе изменников поднялся гомон. Вскоре оттуда, расталкивая толпу, показался единорог в красно-черном богатом одеянии и красной шляпой с пером. Он, натянув улыбку до ушей, стал пред людом и достал пергамент из кожаной сумочки, накинутой чрез шею.

 - Лорды и леди, лесники, рыбаки и жены их, да все прочие, - мерно возвышал голос глашатай, - эта осквернительница, наша бывшая принцесса солнца, посеяла раздор и хаос во вся Эквестрии. Сгубила принцессу Луну, сестру ее, погубила не одну жизней тысячу она да боле. Уморила ажно капитанов своих, осквернительница эта и убийца. А засим приговариваем ее мы, жители Эквестии, смертью, через такую ж злобную казнь, как и деяния ее.

Осквернительница? Убила свою любимую сестру? Посеяла хаос? Вы что дураки? Она бы никогда этого не совершила, даже не допустила бы.

Его слова в скопище изменников вызвали одобрительные возгласы.

 - Да, убейте эту суку, - крикнул чей-то бас, и возгласы усилились.

Вперед вышла кобылка и кинула камень в нее. 

 - Я из-за нее сына потеряла, - прорыдала она и бросила еще один. – Отрубите голову этой суке!

 - Долой принцессу-суку! Долой ее! Долой! – все не унималась толпа. Но вскоре она притихла, а когда заговорил умалишенный капитан, стоящий по правую сторону от нее, и вовсе затихла.

 - Я знаю ваше недовольство, я же решу его. – Недовольные вслушивались в каждое его слово. – Она будет страдать так же как вы. Тем не мене она знатного рода и правила Эквестрией долго и разумно, до недавнего времени, и ей будет даровано последнее слово. Или небольшое одолжение. – Изменники зароптали, а капитан повернулся в ее сторону, не обращая на это никакого внимания. – Ну что ж, принцесса, твое слово.

Какой смысл от этих пустых слов, когда она потеряла ровно все – жизнь они ей не даруют и ложные деяния не исправят, а больше и нечего просить. Хотя…

 - Как погибла моя сестра. – Хоть узнать, быстра ли у нее была смерть. – Быстро?

Тот только посмеялся от ее вопроса.

 - А я-то думал ты попросишь меня отыметь тебя напоследок, - зубоскалил капитан, - у тебя ж давненько никого не было, вся течешь, поди. Ничего: после казни у тебя дырка еще будет достаточно горяча, вот я и развлекусь. – Он вновь рассмеялся. -  Ну да черт с тобой. Твою сестру нашли с перерезанным горлом и вспоротым животом, придерживающей собственные кишки рядом с каким-то жеребцом. Что ж. - Он снял шлем. Длинное лицо, небольшие красивые кобальтовые глаза, длинная серебреная грива с небольшой примесью железа, особенно мускулистая жилистая шея – сир Аггриг, поняла она. И оторопела. – Пора привести казнь в исполнение. Сир Даларад Риз и сир Глевинтон Блад, займите свои позиции. – Двое гвардейцев в золоченной стальной броне с мечами в зубах подошли к ней сзади и стали каждый у крыла. <em>Что они собираются сделать!?</em> – Исполняйте! – громыхнул он без единой улыбки.

Она направила свой взор на яркое палящее солнце, догадываясь, что ей придется испытать; оно ее слепило, и это хоть как-то уводило мрачные мысли. <em>Я должна стерпеть боль,</em> пообещала она себе, однако, когда она ощутила снова острую сталь на крыльях, она вскрикнула, воздев голову к небесам. Услышав позвякивание цепей и громкое “хлоп”, она почувствовала сызнова сталь на левом крыле, потом еще и крыло наконец-то отсеклось. Она рыдала, орошая помост слезами и кровью. Толпа же ликовала. 

 - Рубите в следующий раз сильнее, сир Даларад!

 - Да, капитан, - ответил молодой голос.

Он, подвинув ее голову, нежно погладил по гриве. 

 - Я тебя любил, а ты же унизила меня. Но я тебя прощаю, любовь моя, - ласково прошептал он ей на ухо. Он и тогда сказал “моя любовь”, но он же давал обеты, ему нельзя, запрещено! А сейчас это и вовсе похоже на издевку. – Всего-то ответь мне на один единственный вопрос: ты любила меня?

 - Сир, вы ж обеты давали, - хлюпая носом, прорыдала она. 

 - Обеты… да, давал. Но разве они запрещают хотя бы любить… да. – Он улыбнулся. – Мы могли бы никому не говорить о нашей любви. Жаль, что уже поздно. – Повторив еще раз, что он ее любит, сир Аггирг занес слабо мерцающий клинок. На его устах играла улыбка, жилы на шее надулись, в одном глазу стояла слеза – от радости, наверно. 

Она крепко закрыла глаза, ожидая очередного прикосновения холодной стали, но в этот раз последнего прикосновения. Спустя долю мгновения изменники заторжествовали, а она ощутила во рту смесь двух вкусов – крови и яблок.

 - Принцесса… принцесса, - тихо шептал голос. – Ваше высочество, прошу прощения, я не хотела вас будить, но я закончила. Да и день уже начался, ваши обязанности… 

Селестия протяжно зевнула, прикрыв рот копытцем.

 - День! – ахнула она. – Так скоро! Неужели я могла так долго почивать. – Она принюхалась. – Что это за запах, яблоки?

 - Служанка принесла вам завтрак, запеченные яблоки с орехами и сладкую наливку. Изволите покушать?

 - Нет, я не голодна. – После такого сна в нее даже вино не залезет. – Тем паче у меня больше нет времени на завтрак и кое-какие мелкие дела. Думаю, и сир Дельвин уже заждался. – Она присмотрелась в зеркало, и встала со стула. – Жемчуг у меня в гриве смотрится довольно красиво, спасибо, дорогая.

 - Я просто подумала, что он подойдет вам. Простите за мою наглость, принцесса.

 - Ах, перестань извиняться за каждую глупость, - махнула копытцем Селестия. - Ты помогаешь мне собираться уже не первый год, так что, я думаю, ты достаточно осведомлена о моих предпочтениях.

Она подошла к двери.

 - Ну что, пойдем.

 - Да, принцесса. 

За дверью стоял ее капитан, сир Дельвин Маллорион. На нем были красивые рифленые доспехи без шлема, небесно-голубой парчовый плащ, скрепленный эмблемой его дома, голова в рыцарском шлеме с белой розой в зубах. Дельвин очень красив: смазливая прямая мордочка, большие бледные глаза, поджарое тело, но он в разы хуже как воин, чем Аггирг. На это место он попал, не столько по воинскому мастерству, сколько по его благородному сильному дому. Он лучше остальных гвардейцев, но все же…

 - Здравствуйте, сир Дельвин. Вы хорошо себя чувствуйте? - осведомилась она, видя, что он еле стоит на ногах и его глаза чуть ли не смыкаются. – А то вам сегодня предстоит побывать на заседании Белого Совета, высказать свои суждения по различным вопросам.

 - Да, ваше высочество, со мной все хорошо, - почти тотчас ответил он. - Я готов и дальше нести бдение, пока вы не решите… капитанский вопрос.

<em>Лучше бы вы не напоминали об этом,</em> мысленно сказала она, а вслух ответила:

 - Я постараюсь его решить на сегодняшнем же заседании. А пока я прошу вас сопроводить меня до королевской приемной, сир.

Капитан молча кивнул.

В приемной царила тишина, если не считать крики толпы, доносящиеся сквозь толщу стен снизу, хотя они тут едва ли слышны, – но за две недели опостылели напрочь. Какой-то дурень распустил слухи, что Селестия, родная сестра любимой Луны, заточила ее в каком-то тайном месте. Эквестрийцы поначалу не верили, покуда один из мелких лордов не заявил, что это истина и он сам видел, будто ее ночью силком тащили закованной в цепях. А когда этого зачинщика лишили лордства, но разрешили оставить некоторое достояние и остаться не изгнанным, простонародье и еще несколько лордов вознегодовали и начали открыто проявлять крамолу. Она решила лучше не препятствовать им, дабы не усугубить положение еще сильнее, но штраф за разжигание розни она ввела; вскоре толпа поутихла, казна пополнилась, но самые бойкие остались – а их немало. Они все требуют освободить Луну, даже после того как она им лично сказала, что сама не ведает где та. Не верят собственной принцессе, что сказать, глупцы.

Рядом с ее золотым троном стоял капитан, сомкнувший глаза – и больше никого. Вскоре сюда должны привести посла, а лишние уши ни к чему, пусть это даже будут ее личные гвардейцы. Полностью довериться можно лишь капитанам – они отдадут за нее жизнь. Даже Аггриг, ослушавшейся ее.

Прошло не больше десяти минут, когда раздался звук отворяющихся дверей. Дельвин мигом открыл глаза и уставился на грифона. Посол был высок, но согнут, с большим толстым клювом и ореховыми крыльями, в красном просторном одеянии с широкими рукавами. Он представился как Резвирзон Носоро. И без промедления начал рассказывать на высоком языке с ужаснейшим произношением, что он прибыл из Восточного Королевства грифонов, что его государь случайным образом узнал, что Даоариас находится на ее земле, и просит нам его выдать за сотню тысяч монет. И так же он желал бы лично познакомится с прекрасной Селестией. Произношение посла было столь ужасно, что ей приходилось вслушиваться в каждый писк, издаваемый им, и то, она поняла лишь половину сказанного.

 - Я польщена, - сказала Селестия, как только тот закончил. – Однако ж я не могу отдать вам этого убийцу, прошу прощения у вашего короля.

Посол ее явно не понял, и она повторила это отчетливо.

 - Мой государь это предвидел: он вам даст втрое больше, если вы отдадите этого душегуба нам. – <em>Как же ужасна его речь, пусть смилуется надо мной Скиталец!</em>

 - Я благодарна столь щедрому предложению, тем не менее, я вынуждена и эту отказать.

Но посол все не унимался:

 - Мой король сказал, коль вы и это предложение отвергните, тогда он даст еще вдвое больше монет и четыре сундука лучших драгоценностей вдобавок к этому.

 - Простите, но, ответ останется тот же.

Посол пришел в явное замешательство.

 - В-ваше высочество, вы не можете…

 - Могу: Даоариас находится при смерти, его крыло чернее тучи, как и большая часть правой стороны его тела, он вопит днем и ночью, не смолкая ни на секунду. Над ним хлопочут лучшие лекари Эквестрии, однако, он вряд ли выживет.

 - Но… мой король желал лично воздеть его голову на пику…

 - Еще раз прошу прощения у ваше короля, - ввернула она. – Даже ежели бы он был в добром здравии, самое большое наказание для него было б – изгнание. Остальные противоречат нашим законам.

Посол посмел бросить на нее дерзкий взгляд.

 - Вы можете, хотя б отдать нам его голову, когда он умрет?

 - Нет: я нашла его, он умер на моей земле – мне и следует отдать его Высшим. 

 - Ваше величество, - гневно выпалил он. 

 - Прости меня и наши законы. Аудиенция окончена. – Как он мог вообще так дерзко разговаривать с ней? – Проводите доброго посла, сир Дельвин, и возвращаетесь поскорее, нам нужно успеть на совет, уже близится вечер.

Она успела уже принять горячую ванну с благовониями и пообедать, когда раздался стук в дверь. За ней оказался Дельвин.

 - Прошу извинить меня, моя принцесса, за столь долгую задержку, - поклонился капитан. - Посол все не хотел уходить, пришлось силой выпроводить его за городские ворота. И переодеться.

 - Я надеюсь, с ним все хорошо. Вы не причинили ему никакого вреда? – Она смерила его взглядом. На его белом фраке слабо виднелись небольшие следы грязи. – Капитан? – Она привстала. По ней бежала вода.

 - Э… Да, ваше высочество, - заерзал на месте он. – Он в полном здравии. Вот только…

 - Только что? – Неужто он пострадал? Это весьма усложнит отношения с восточным королевством. Они и так не самые лучшее. – Сир, если это то, о чем я мыслю, то ваша капитанская должность перейдет более подходящему кандидату, - с полным намерением пообещала она. – Вы же не запамятовали, что капитан избирается не только по воинскому мастерству, а и по богатому складу ума.

 - Когда мы его выпроводили за ворота, он сказал, что его государь, как он считает, наверняка примет ваши извинения, однако, только от вас лично. – Дельвин тряхнул своей небесно-голубой гривой. <em>До чего во же он красив,</em> подумала она. – Но я думаю это ложь. Некие слухи дошли до моего уха, что Даоариас изнасиловал его малолетнюю дочь - а потом размозжил ее голову копытом. 

Селестия помрачнела.

 - Даоариас… - Она выбралась из ванны. – Я нашла его в Вишневом пруду, и отдала благородному сиру Аэтию. – Поначалу она очень хотела оставить себе это чудо – он был намного крупнее других жеребят. Но в те времена, после изгнания Найтмер мун, ее жизнь то и дело подвергалась опасности, и она не желала, чтобы этакое чудо пострадало – или вовсе погибло. Поэтому она стала изыскивать какого-нибудь рыцаря, на которого бы вряд ли напали и который смог бы научить уму-разуму, и ее выбор пал на старого Аэтия, благородного и могучего, из дома Бладов. Тот охотно принял его под свое крыло.

Она тайно приставила к ним шептуна. Он доносил ей, что рыцарь относиться к нему с отцовской любовью, но чрезмерно твердо. Требует очень много, и часто почти недостижимого. Спустя десять лет, она убрала доносчика, убедившись, что так будет лучше, однако частенько захаживала к ним. Но зря. Через малое время они развеялись, как дым. И только спустя долгое время вернулся один лишь Даоариас. Уже не тот.

Она откинула печальные мысли, не желая больше думать об этом.

 - Не мог столь знатный муж воспитать выродка. Это все россказни, не более. – Она подошла к гардеробу. – Ладно, хватит об этом. Изволите помочь мне одеться, сир, а то моя фрейлина где-то запропастилась?

 - Да, моя принцесса.
...

Двадцать вторая серия восьмого сезона

Ладно, прекращаю болеть, хандрить и пропускать недели. Сегодня суббота и новая серия уже давно вышедшего и всеми посмотренного сезона. Серьезно, неужели остался хоть кто-то еще не ознакомившийся с австралийскими сливами? Говорят спелые и сочные, на коалье-кенгурячьем-то удобрении. Короче неважно. Тоскливо не чесать тентакли неделями, поэтому я продолжу =Р

Время трансляции: с 18:30 по МСК.

Список онлайн-трансляций:
Brony State
World of Equestria
BronyTV
HasbroMLP
Otaku Ascended
Brony Network
CMC Clubhouse
Cutie Mark Crusaders 
Mahlibalazs

Otaku Alt

Бяки шматок:

         — Я рада, что могу наконец-то остановиться у тебя, Биг Мак, — с волнением в голосе пролепетала Шугар Белль, как бы невзначай касаясь боком большого красного жеребца.

         — Агась, — покраснев, кивнул тот, поправляя несколько сумок на спине. Парочка как раз закончила подниматься по лестнице на второй этаж дома Эпплов и остановилась у двери с изображением большого зеленого яблока.

         — Наконец-то я увижу твою комнату, — закусив губу, хитро прищурилась кобылка, нажимая на ручку двери. Биг Мак нервно сглотнул, с содроганием вспоминая, не забыл ли убрать что-нибудь компрометирующее.

         Комната умиляла своей простотой. Посреди стояла массивная крепкая кровать, способная выдержать вес большого мускулистого жеребца. На ней всё еще видны были разводы от массивных копыт, ранее старательно разгладивших шерстяное покрывало. Остальное убранство тоже не впечатляло изяществом: простенький комод для вещей, приземистая тумбочка у кровати да крюк в стене с характерным округлым следом от ярма. В комнате витала та неописуемо уютная атмосфера, что появляется только в том доме, где тебе рады. И кровать выглядит привлекательно мягкой, вызывая острое желание плюхнуться на неё прямо сейчас, и простота убранства кажется милой и незатейливой, наполняя комнату простором, свежестью и запахом яблок, несмотря на скромные размеры. Торчащие из-под подушки ноги плюшевой игрушки вносили последний штрих в эту идиллическую картину.

         — Какая прелесть! — умиленно прошептала Шугар Белль, извлекая серый комочек на свет. Им оказалась маленькая кудрявая лошадка с глазками-пуговками, в милом голубом  комбинезончике в горошек. — Как её зовут?

         — С-смарти Пэнтс, — стыдливо опустив голову пробормотал Биг Мак. — Мне она… досталась.

         — Вот оно как, — игриво улыбнулась единорожка, сажая плюшевую игрушку на комод. — Думаю, она не будет нам мешать.

         — Ох, я в этом даже не сомневаюсь, — внезапно раздался сзади скрипучий голос. Обернувшись, парочка увидела стоящую в дверях Бабулю Смит. — И потому сегодня и завтра этот юный прохиндей будет спать в амбаре. А как только твой домик в Понивиле доведут до ума, там уж не моего ума дело. Но пока вы под моей крышей, извольте соблюдать порядок и приличие.

         Старая кобыла подалась вперед, обдав единорожку запахом сушеных яблок. Не смотря на то, что Бабуля была ниже, создавалось стойкое впечатление, что она нависла над кобылкой. Грозно выдержав паузу, Бабуля Смит потребовала ответа:

         — Тебе всё понятно, юная мисс?

         — Так точно! — невольно отрапортовала Шугар Белль, разве что не приложив копыто к виску.

         — Отличненько, — тут же мило улыбнулась старушка. Черты ее мордочки сразу разгладились и приобрели добродушный вид. Теперь она лучилась доброжелательностью и благодушием. Ловко вытолкав сбивчиво извиняющегося и вяло упирающегося жеребца прочь, Бабуля пожелала гостье спокойной ночи и закрыла за собой дверь. Шугар Белль осталась одна.

         День выдался долгий и утомительный, вещи разбирать желания у единорожки не было никакого, поэтому она ограничилась лишь стаканом воды на прикроватной тумбочке да любимым уютным пледом, так по домашнему пахнущем выпечкой. Смешиваясь с терпким яблочным ароматом комнаты, он порождал удивительную смесь, заставляющую кобылку  глупо хихикать. Донельзя счастливая, она расстелила кровать, едва слышно похрустывающую свеженакрахмаленным бельем и, укутавшись с головой, нырнула в это царство мягкого блаженства с намерением хорошенько выспаться.

         Но что-то пошло не так. Поняла это Шугар Белль проснувшись посреди ночи. Деревенский мрак особенно славится своей непроглядностью и насыщенностью какими-то потусторонними звуками. Вот и кобылка, неясно чем разбуженная тихонько лежала, прислушиваясь. За окном едва слышно шелестел ветками яблоневый сад, слегка поскрипывал деревянный дом, жук древоточец монотонно творил своё жучье дело, нимало не заботясь о сне кобылки. Всё тихо и спокойно.

         Шугар Белль пожала плечами. “Это всё переживания и новое место,” — решила она для себя и повернулась к стакану воды. Стекло окутало магическое сияние, слегка осветив комнату. Тени и разводы заплясали по стенам и потолку, красивыми и чарующими узорами. Единорожка сделала пару глотков и уже левитировала стакан обратно на тумбочку, когда заметила что-то странное. Смарти Пэнтс не было на месте. Внутри у кобылки похолодело.

         Подсвечивая себе левитируемым стаканом, она в панике осмотрелась по сторонам. “Может она упала на пол?” Нет, её там не оказалось. “Может за тумбочку?” Нет, он стоял вплотную. Глупая мелочь всерьез взволновала Шугар Белль. Она бы встала с кровати и принялась досконально осматривать комнату, если бы не услышала странный, неестественно неприятный звук в ногах кровати. Словно два куска ткани с силой трут друг об друга. Направив туда стакан, единорожка не смогла сдержать испуганного вскрика: там стояла Смарти Пэнтс. Именно стояла, как самая настоящая пони. Глаза-пуговицы словно буравили кобылку взглядом. Там, где у настоящих пони рот, пролегла глубокая складка, едва заметно шевелящаяся в неровном магическом свете. Плюшевая голова чуть дернулась и повернулась.

         В панике, Шугар Белль не придумала ничего лучше кроме как метнуть стакан в плюшевую игрушку. Звук бьющегося стекла кобыла услышала уже из-под пледа, которым укуталась с головой. Сердце её лихорадочно колотилось, в голове проносились мысли одна за другой. “Что это? Как такое возможно? Чего она хочет?” Единорожка навострила уши, услышав новые звуки. Что-то быстро пробежалось по комнате, топоча, словно большая крыса, обутая в мягкие носочки. Послышался лязг осколков стекла и вновь шуршаще-шипящие звуки ткани. С ужасом для себя, Шугар Белль начала узнавать в них смех. Мерзенькое хихиканье и почти неразборчивые слова. Плед мешал слышать лучше, да и воздуха становилось всё меньше. Ранее приятный запах яблочной выпечки стал почти тошнотворным.

         Чувствуя, что больше не может терпеть, единорожка высунула мордочку из-под одеяла. Неожиданно для себя она ткнулась во что-то мягкое и прежде чем она успела подсветить себе рогом, что-то острое впилось ей в щеку. Встрепенувшись, кобылка отбросила плюшевую игрушку прочь, зажимая небольшую рану. Смех возобновился, перемещаясь по комнате. В свете рога то и дело мелькая маленькая фигурка. Но если раньше она перебирала ногами почти беззвучно топоча по деревянному полу, но теперь этот звук напоминал цокание крохотной лошадки. Ощутив, как что-то твердое колет щеку, Шугар Белль с удивлением извлекла из раны крошечный осколок стекла.

         — Ну хватит! — совсем не веря в свою храбрость заявила кобылка. — Немедленно покажись?

         — А то что? — выглядывая из-за комода, прошуршала кукла, шкрябая по деревянному полу новообретённым стеклянным когтем. Под светом рога в темном провале рта блеснула россыпь зубов-осколков. — Что ты сделаешь, а?

         — Я тебя разорву! — неуверенно пригрозила единорожка, глубже кутаясь в плед. Дребезжащий смех был ей ответом. Прежде чем она успела среагировать, кукла метнулась через всю комнату и попыталась вцепиться ей в ногу. Взвизгнув, Шугар Белль отбросила прочь мелкую куклу, но та ловко вскочила на ноги и вновь бросилась в атаку. Паникуя, кобылка рванула к двери, но, не рассчитав, запуталась ногами в пледе и упала на пол. От удара она потеряла концентрацию и свет на ей роге погас.

         В тот же миг на голову ей накинулся плед, а сверху уселась Смарти Пэнтс, нещадно колотя своими маленькими копытами, усеянными острыми стеклянными осколками, стараясь добраться до глаз. Мотая головой из стороны в сторону и брыкаясь, единорожка отчаянно жмурилась и отмахивалась, чувствуя всё новые и новые порезы. В один особо  размашистый прыжок она со всего размаху врезалась в угол тумбочки, едва не потеряв сознание от боли под скрежещущий хохот куклы. 

         Наконец сорвав с себя плед, Шугар Белль смахнула алую влагу, застилающую ей глаза и вновь зажгла свет. Медленно пятясь к двери, она внимательно осматривалась вокруг, готовясь отразить нападение мерзкого маленького чудовища.

         — Что тебе нужно? — спросила кобылка, надеясь, что тварь выдаст себя ответом. Однако раздавшийся казалось отовсюду сразу смех лишь ещё больше напугал.

         — Он мой, — прошипело откуда-то, — только мой и ничей больше! Я не отдам его тебе! Если ты исчезнешь, он всегда будет моим!

         Шугар Белль спиной уперлась в дверь и, облегченно вздохнув, попыталась её открыть. Словно только того и ждав, кукла упала сверху на её загривок. Острые зубы впились в холку кобылки, заставив её взвизгнуть от боли. Не имея решительно никаких шансов дотянуться до коварной твари, единорожка упала навзничь и принялась кататься по полу в тщетной надежде придавить тварь. Но плюшевой игрушке было всё нипочем. Боль становилась всё невыносимее, пелена застилала глаза кобылке, движения становились всё более вялыми и неуверенными. Сквозь полузабытье она услышала возню за дверью и, преисполнившись решимости и надежды, собрав всю волю воедино одним кратким магическим жестом повернула ручку.

         Смарти Пэнтс замерла, словно прикидываясь куклой. Шум за дверью стих. С протяжным скрипом, словно тысячи маленьких волков продирают глотку на тысячу маленьких лун, дверь открылась и с порога на Шугар Бэлль воззрилась пара жеребят, освещенных пламенем свечи.

         — Яблочки-цветочки, ты в порядке? — подскочила к единорожке Эпплблум, помогая подняться. Обернувшись ко второй ночной гостье, она гневно прорычала: — Ты же сказала это только напугает её! Какого сена, Коузи!?

         — С-следи… за языком, — едва слышно выдавила единорожка, с помощью младшей из семейства Эпплов добираясь до кровати. Сил бороться больше не было и забытье накатывало на неё тяжелой мутной тенью.

         — Простите меня, пожалуйста, — испуганно пролепетала второй жеребенок, встряхнув кудряшками. Тень от свечи скользнула по её мордочке. — Я взяла артефакт вдохновения жизни у Твайлайт, думая, что получится забавный розыгрыш. Мне и в голову не могло прийти что всё так обернётся.

         — Извинениями тут делу не поможешь, нужна помощь! — огрызнулась Эппблум, хлопоча над отключившейся Шугар Белль.

         — Я пойду позову кого-нибудь, — решила Кози Глоу, и, затрепетав крылышками, умчалась прочь.

         К счастью, единорожка выздоровела достаточно быстро, чему немало поспособствовал денно и нощно дежуривший у её постели Биг Мак, наплевавший на все запреты Бабули. Кроме милого, едва заметного шрамика на щеке и некоторой боязни кукол, в целом первая ночевка в его спальне прошла без последствий. Разве что куклу так и не смогли найти...

«10 лет за распространение имитации и хентая» единогласно принято во втором чтении"

Перевод в комментах.Оригинал. Блог во вселенной — «Пёсик Спайк»: Часть 1, Часть 2, Часть 3