Результаты поиска по запросу «
продолжение в комментариях Molestia
»
Silverlay Applejack Twilight Sparkle Apple Bloom CMC minor mlp комиксы EStories mlp шиппинг продолжение в комментах my little pony фэндомы mlp OC mane 6
A[pple]fection
Выкладываю сиквел "Seeds of Darkness", который уже давно должен быть здесь, но никто не хотел его выкладывать.
Переводчики: Super_Surprise, MLP3, Phoenix Feather Team
Часть 1, страницы № 1-13
mlp песочница mlp фанфик Время любви продолжение в комментариях my little pony фэндомы
Глава пятнадцатая: Наемник
“Осталось лиг десять, и я наконец-то смогу покинуть Костлидрэя”, - мог бы сказать Аггриг. Но вид остова сгоревшей гостиницы жестоко портил его планы. Трупов не было, зато кровь была повсюду.
- Что здесь могло случиться? – обратившись к Костлидрэю, спросил Аггриг.
- Эти земли под защитой лорда Клайда – старого, богобоязненного грифона, - нахмурившись, ответил он. – Не думаю, что это он сжег гостиницу. И о войне не слышно. Разбойники… или волки.
- А трупы где? - осматривая гостиницу, недоумевал Девон. – Тут только горелые деревяшки. Еще кровь.
- Ее слишком много, и нет даже обглоданной косточки – если говорить о волках. Очень голодных и очень свирепых волках. Да и где это видано, чтоб волки огнем дышали, - добавил Дольф.
- Что за разбойники такие? Они могут убить и ограбить, даже искалечить, но чтобы такое зверство… - ужаснулся Алин.
- А что за гостиница-то была? – подала голос Миа, испуганная до дрожи.
- “Кривая Эвет”. Раньше называлась “Прекрасная Эвет”, в честь возлюбленной лорда Эрика, - пояснил Костлидрэй. – Этот Эрик считался лордом здешних земель. Но во времена Века Скорби принял не ту сторону и потерял все земли, доходы и голову. А вот его бастард, один из всей сотни, принял нужную. С тех пор назло своему отцу бастард переименовал все земли и владения, напоминавшие о нем. Давайте лучше выдвигаться: помочь мы никому не сможем, а те, что сожгли гостиницу и убили хозяев, найти нас могут.
Отправились они из “Белой и Черной Утехи” две недели назад - спустя два дня, как Аггриг повстречал Костлидрэя. Эти самые два дня, лучшие после гибели его сестры, ушли на подготовку. Костлидрэй постоянно торчал на третьем этаже: договаривался с хозяйкой, как позже выяснялось, они обсуждали продажу Мии. “Рабство запрещено на всем Западе”, - упрекнул его Аггриг, уже готовый вынуть меч. “Я не в рабство ее продаю. Здесь обучают лучших жриц любви, и я ее везу сыну лорда Эстора Рейна– он купил ее в пользование, через год вернется. “Мой сын подрастает. Ему нужен достойный опыт в одном любовном деле”, - так писал его лорд-отец”. Купец занимался этим да поиском наемников для сопровождения.
Аггригу же выпала (для него) нелегкая доля. В первую ночь в той гостинице к нему заглянула незваная Малютка Лия. Как он ее ни упрашивал, она не собиралась уходить – только улыбалась, смотря прямо в глаза Аггригу. “Вы обо мне не спрашивали”, - в ту ночь возмущенно упрекнула его она, юркнув к нему под меха. И даже в тот момент, когда она возбудила его своим ловким язычком, он все говорил: “Нет. Мне не положено. Прошу тебя, уйди”. “Вы первый, кто просит меня уйти из его постели”, - в ответ рассмеялась Лия и оседлала его. В ней было так жарко и мокро, что Аггриг не продержался и трех секунд. Но Лия не слезла с него, - а осталась в нем, и как только его член вновь поднялся, продолжила страстно двигаться на нем. Он извергся в нее раз шесть, и только тогда она успокоилась. Лежа с ним в постели, она крепко прижалась к нему, зарывшись в его гриву серебра и стали. “Вы какой-нибудь опальный лорд? У вас такая красивая грива”. “Не лорд”, - с трудом проговорил Аггриг, еле сдерживая гнев и грусть. Как он мог нарушить свой обет?! Он, капитан королевской гвардии. Теперь ему действительно положена казнь на Алом озере, месте предателей.
Утром Лия была еще с ним. Лишь в тот момент он разглядел, как она красива: шерстка у нее очень мягкая и белая, как облако, с четырьмя черными полосами на шее, язык длинный даже для грифонов, глаза широкие, но смотрят они с улыбкой, талия тонкая и сама она маленькая и гибкая. Когда Лия спит, она словно обнимает какого-то. “Вы проснулись раньше меня”, - сонно промурлыкала она, увидев Аггрига, пристально разглядывающего ее. Он вообще не спал – какой добрый сон предателю, лишь кошмары, - однако кивнул.
Весь тот день он провел в размышлениях, часто кляня себя. “Ты нарушил обет. Ты предал свою принцессу. Теперь ты больше не можешь ее любить. Ты обесчестил девушку, нарушив с ней свои слова. Ты… Твое место на Алом озере, предатель”. Он так часто клял себя, что Стиодэф уж наверняка оставил на нем свою метку. Ну и что? Предатели недостойны жизни. А он – один из них.
Когда наступила ночь и гости разошлись по комнатам, Лия пришла к нему снова, в черном тонком шелке. Его мужское естество сразу напряглось, и она не преминула на это указать. Во вторую ночь Лия ему роздыху не давала, страстно целуя его губы и ублажая член. В ту ночь она была такой бойкой, что ее следовало прозвать Тигрицей, а не Малюткой. Солнце их застало соединенными вместе. “Вы вернетесь за мной? Нам нельзя покидать этот дом… Но... Брианна поймет, какой вы хороший. Я ей все расскажу. Она не станет нас разделять, когда все поймет”, - шептала она ему настолько тихо, словно боясь быть услышанной. Аггриг не ответил, и Лия повторила: “Обещайте вернуться за мной. Обещайте…” Он остался глухим к ее мольбам, к ее поцелуям, к ее желанию любить. Лия не смогла выдержать этого и заплакала. Видя ее слезы, Аггригу хотелось обнять Лию, поцеловать, сказать, как он ее любит… Но все это ложь. Аггриг любит одну женщину: Селестию.
Тем же утром приготовления были закончены. Повозку нагрузили травами, купленными в том же борделе, съестными припасами и одной жрицей любви, Мией. Глядя на нее у всякого мужчины невольно сжималось бы сердце: голубая, как чистый лед, в тон глазам, с высокой грудью, большими ястребиными крыльями и хищной мордочкой. Она считалась незаконной дочерью Линмирна, короля восточных грифонов, и цена за нее была королевской. Что бы сказал король Линмирн, узнав, что его дочь, пусть и незаконная, ложится под западных грифонов? Что бы сделал? Король западных грифонов уж точно хохочет, сидя на троне с золотыми орлами. И голос его отдается от Заоблачного Пика, уходя на восток.
Аггриг не стал смеяться, услышав эту новость от Костлидрэя, видя, что в сопровождение пойдут всего трое. Дольф – тощий, облезлый грифон в ярком, можно сказать, шутовском камзоле, до того потертом, что невозможно было точно определить, сколько сотен владельцев его носило, с острым мечом на правом боку и кинжалом на левом; молодой земнопони, Девон, с россыпью красных, в контраст его зеленой шерстки, прыщей на мордочке тоже не вызывал одобрительной улыбки. И сам Аггриг: не то предательский капитан гвардии, не то безземельный рыцарь, не то наемник. Все они, как один, не внушают ни доверия, ни защиты. Прям шутовской эскорт для толстого с янтарем в носу торговца. Самое смешное, что заметил это сам торговец. “Наемник, шут, прислужник, молодая дева и толстяк. Напоминает начало чьей-то шутки”, - сказал он и рассмеялся.
Провожать их вышли несколько девиц в черных одеяниях и сама Брианна. Немолодая женщина с пергаментной кожей и таким же оперением, но в ней еще сохранились и грация, и красота. Пока девушки в черных шелках перешучивались с Мией, облаченной в белое, и Брианна обсуждала дела с Костлидрэем, Аггриг на прощание взглянул на знаменитый бордель, каменное сооружение с трехэтажной пристройкой к белой пятиэтажной башне. Его взгляд упал на его комнату с окном. Случайно ли, волей сердца ли, волей богов ли это случилось – знать никому не дано, - однако он до сих пор сожалеет, что посмел посмотреть в ту сторону. Лия, вся в слезах, смотрела прямо ему в глаза, точно так же, когда они занимались любовью. Услышав свое имя, Аггриг отвернулся и ступил вперед, больше не смея обернуться назад.
В двух дневных переходах им встретилось пепелище покрупнее. Четырехугольная башня с обвалившейся деревянной надстройкой какого-то мелкого лорда стояла в сердце пепла, обгорелых камней, грязи и трупов. Целой кучи трупов.“Скиталец, как же их много”, - гневно подумал Аггриг, оглядывая сгоревшую деревушку. Сгоревших было мало, в основном зарубленные, заколотые, с отрубленными конечностями и без, попадались такие, словно их загрыз какой-то дикий, безумный зверь. В башне лорда нашлись солдаты в доспехах, несколько слуг, двое ребятишек, дочка и сам лорд. Ему отрубили каждую конечность, а голову так изгрызли, что она походила на сплошное кровавое месиво.
- Старый трус! – выругался Девон, пнув голову лорда, и она разлетелась на кровавые ошметки. – Заперся в своей каменной башне вместе со всем гарнизоном, а деревню без защиты оставил.
- Теперь не поймешь, был ли он старым, - сказал Дольф. – Звери сделали свое дело. Убили и его народ, который он должен был защищать, и его домочадцев, и его самого, и даже его малых детей. Ты посмотри, что они сделали с его дочуркой, - шут указал на отрубленную верхнюю половину трупа. – Забрали только нужное.
- Но как они сюда пробрались? – недоумевал Аггриг. – Железную решетку топорами не пробьешь, и крыша заперта железным люком.
- Наверное, один из латников решил, что если он сдаст своего лорда, то его пощадят, - рассудил Девон. – Или просто желал ему смерти, судя по его трусости.
- Не трусость тому была причина, - горько сказал Костлидрэй. – Дочь – все, ради чего он жил. Я знал старого Престона: он бы не бросил жителей деревни, будь его дочь в другом хорошо защищенном месте.
- Все равно, - храбрился Девон, - он мог бы попытаться организовать оборону.
- Это когда же? – уставился на него Аггриг. – Разбойники не возвещают о своем приближении. Только лорды со своими огромными армиями трубят в трубы и бьют в барабаны. Да и то, когда о них уже известно. Я с тобой согласен: как лорд, он был обязан защитить свой народ, однако он был еще и отцом – и когда вступал в брак, давал такой же обет “защищать”.
Как бы поступил сам Аггриг? Вышел бы и защитил граждан города, или остался бы со своей принцессой? Глупый вопрос. Принцесса Селестия не оставила бы свой народ никогда, и Аггригу выбирать не придется.
- Он мог бы выйти и сразиться с ними, - упорствовал юноша. – Я насчитал двадцать латников. Этого бы хватило.
- Каких там латников, - засмеялся Дольф. – Мужичье вшивое и лишь на троих кольчуги. Можно одеть соломенные чучела и дать им дубинки – и то больше страху. Я помню, как служил лорду Росту. На нас напала одна шайка. Большущая. Тогда Гнилой Лон предложил наделать сотню чучел, - начал рассказывать он, как юноша со злостью глянул на него.
- Лучше умереть храбрым, чем жить трусом, - выпалил Девон и вышел вон.
- Чего это он? – растерялся Дольф. – Я же верно говорю. Чучела порой ценнее каких-то там вшивых мужиков. Гнилой Лон подтвердил бы, и лорд Рой, и Мелкий Зуб, и Шепелявый, и Тучный Пузан, и Дон, и Ларис, и Брук, и Гэлл, и Вэнс… да много еще кто, будь они живы.
- Он просто еще юн, - со слабой улыбкой сказал Костлидрэй. – Все в его возрасте думают, что лорды побеждают разбойников всегда. И что рыцарь – верх благочестия.
“Рыцарь должен быть зерцалом благочестия и справедливости. Таких немного, но есть”, - хотел возразить Аггриг, защитив понятие “рыцарь”, но никак не мог вспомнить хотя бы одного подобного. Даже он, желавший быть истинным рыцарем, нарушил свой обет после долгих и тяжких лет такого пути, не выстояв против соблазна. Верно говаривал его наставник: “Рыцарь – такой же наемник, только с ленточками”.
Ночлег они устроили лишь на следующую ночь – удалившись на почтительное расстояние от сгоревшего поместья. Дольф возражал: “Зачем? Железная решетка цела. Люк цел. Они-то нас сумеют сберечь, в отличие от темного леса, в котором так любят прятаться разбойники. Подумаешь, мертвецы! По мне так, отличная компанию. Лучше, чем самому стать мертвецом”. Алин и Миа на это дружно воскликнули: “Нет!” Костлидрэй решил дело: “Спать с мертвецами дано лишь мертвецам, и дурная это примета. Я не готов всю ночь глазеть на остатки своего друга и труп его дочери, помня, как часто он мне говорил: “Вот подрастет моя Нэя, и можешь брать ее замуж”. Нет, не стану. К тому же, эти звери могут вернуться сюда – может, добычу какую забыли - и неизвестно, как они сюда пробрались. Я настаивать не стану: можешь спать здесь, и твоя служба мне будет окончена, или можешь делать то, что велю я, и твоя служба будет окончена по месту прибытия с той наградой, которую я обещал. Ну так как?”
Стояла холодная и темная ночь. Однако разжечь костер значило бы дать понять на целую милю, что неподалеку есть жизнь. Путники спали, тесно прижавшись друг к дружке – особенно тесно прижимался Алин к Мие, любивший петь ей песни о девичей красоте и прекрасных принцессах. А к Алину так же тесно прижимался Костлидрэй – и его кинжал неподалеку. Первую стражу нес Девон, угрюмый и молчавший всю дорогу с самого поместья Престона. Аггриг спал бы себе спокойно, если б не та выходка парня и не жестокие слова Костлидрэя о рыцарях. И он так похож на него самого…
- Чьи это были слова? - тихо спросил Аггриг, подойдя к парню, сидящему на повозке. Девон сердито жевал салат, замоченный в отваре, и смотрел вдаль, словно высматривая кого-то.
- Какие? – растеряно произнес он.
- “Лучше умереть храбрым, чем жить трусом”, - процитировал Аггриг.
- А, эти. Моего наставника. Он много чего говорил, но эти мне понравились больше всех.
“Мой тоже много чего говорил”.
- Кто был твоим наставником? Какой-нибудь наемник, как ты?
- Вообще-то я оруженосец, - смущенно возразил парень.
- Оруженосец?! - удивился Аггриг. Кого-кого, но оруженосца в подобной компании он не ожидал встретить. – Как звали твоего сира?
- Сир Бриэм, - сказал он и, немного подумав, обеспокоенно добавил: - Тебе зачем? Он все равно мертв.
- Люблю слушать истории о рыцарях, - прилгал Аггриг.
- Вы же наемник…
- Да… наемник, - скрепя сердце подтвердил Аггриг. – Когда-то хотел стать рыцарь.
- Я тоже, - угрюмо сказал Девон.
- Так что сталось с твоим сиром? Почему он тебя не посвятил в рыцари?
- Не успел. Видите ли, - замялся парень, - я из простых. Отец мой рыбак, мать ягоды продавала. А наша деревушка затерялась в самой что ни на есть глуши. Рыба, ягоды, орехи; медведи, волки и лисы – кратко о моей деревни. Сам понимаешь, что все занимались одним и тем же многие века. Отец хотел, чтобы я стал рыбаком, как он, или, как дед, ходил за пчелами. Да, к счастью, в нашу глушь занесло раненного пони в боевом облачении. Моя мать его выхаживала, а вся деревня кормила, пока он достаточно не окреп, чтобы стать на ноги. Позже выяснилось, что он рыцарь, и зовут его Бриэм. На его земли напал соперник – сжег дома, мельницу, его деревянную башню, убил мужиков и забрал баб. Он ехал к своему лорду, Гриру, и тут засада – лучники попали ему в спину и плечо. Хорошо хоть в ногу не попали, иначе бы он не добрался до нас. Через две недели сир стал крепок, как старый дуб, и собрался в путь к лорду Гриру. Сир имел благодарность к нам за спасение его жизни, и не знал, чем нам отплатить, поскольку все потерял. Тогда он предложил взять к себе одного мальчишку в воспитанники. Устроили состязание: учебный бой на палках. Винс превзошел всех. Здоровый он был, как сейчас помню, больше быка вымахал – куда остальным до него. Каким счастливым он был в тот день: все уши нам заливал, как они с сиром одолеют того злодея, что ранил его и отобрал земли; как они будут разъезжать по всей Эквестрии и вылавливать разбойников; как убьют негодяя Даоариаса и перебьют его шайку; как сама принцесса Селестия пожалует им огромный замок. Назавтра они оставили деревню.
При словах о Даоариасе Аггриг до боли сжал челюсти, скрипнув зубами. Из-за этого подонка его обвинили в предательстве. В предательстве! В том, что он якобы его убил отравленным клином. Такого подонка! Сколько грехов на его шкуре, скольких он убил просто лишь для того, чтобы убить, - а Аггрига обвинили в предательстве, не смотря на то, что он его не убивал. Сейчас он должен быть уже мертв, насколько помнил Аггриг слова сира Дельвина, хотя будь Даоариас еще жив, он бы исправил это дело с удовольствием.
- Разве не тебя сир Бриэм должен был выбрать? – не понял Аггриг.
Девон мотнул головой.
- Жеребенком я хворый был. В состязании не участвовал, отец не пустил, и мать с ним, против обыкновения, была согласна. “Посмотри на себя: желтый весь, глаза бледные, губы дрожат - того гляди с ног свалишься. Какое тебе состязание?” – сказал отец мне, - объяснил он и выплюнул жвачку на землю. – Через три года сир вернулся, застав деревню в запустении. Отец, мать, Вилман, Мил Зеленый, Дил, Бэн, Годри… почти все померли. Некоторые уехали, некоторые остались. Сир хотел сообщить матери Винса, что ее сын погиб от руки Лина – того, который напал на его земли, - однако в их доме он застал несколько мальчишек и девочку – меня, Грэма и Мирту. “Где ваши родители?” - спросил сир, а мы ответили: “Умерли”. Узнав, что нас никто не захотел взять к себе, сир предложил отправиться с ним. Мы, конечно, согласились. Потом умерла Мирт, когда мы достигли Ржаной мельницы – ее лихорадило еще с деревни, вот она и умерла. Сир хотел отдать нас в сиротский приют, но когда умер и Грэм от лихорадки, передумал и решил взять меня в оруженосцы. Пробыл я в них недолго… и все равно вспоминаю, как сир учил меня чистить кольчугу, ухаживать за сталью, держать меч и владеть им правильно. Наставлял он меня, как священник, строго и благочестиво. Сир Бриэм тоже умер от лихорадки, через год после Грэма. Началось с того, что он начал плохо спать, потом побледнел и сделался желтым. Прошло месяцев восемь и его затрясло; лихорадка не давала ему покоя ни днем, ни ночью, и он все бормотал про какие-то долги себе под нос. Незадолго до того, когда мы проезжали по землям лорда Грира, его разум помутился, и, волей Скитальца, нас вывело к лорду Гриру, едущему с охоты. Сир узнал его и напомнил ему, какой он жлоб, трус и негодяй, что прибрал его земли себе вместо того, чтобы вернуть законному владельцу. Лорд тут же приказал его вздернуть, и меня бы тоже… - Девон поник, опустив голову, словно желая спрятаться. – Мне не следовало покидать своего сира. Лучше бы я умер храбрым, чем жить трусом, вспоминая тот проклятый день, - шепотом закончил он.
Что на это сказать? Аггриг не знал. Сам бы он ни за что не покинул своего наставника. Умер бы, но не оставил в трудный час. Зная, что Каль Рега сам не вступил бы в бой, в котором он мог бы проиграть наверняка, Аггриг все же отдал бы за него жизнь.
- Ты был мальчиком, - попытался утешить его Аггриг, видя перед собой этого самого мальчика.
- Верно, - согласился Девон. – Я уже на целый год старше и.. и… и я убью этого лорда Грира. Обязательно! Отомщу за сира Бриэма!
Девон, воспрянув духом, резко вскочил, будто собрался прямо сейчас идти и мстить за сира Бриэма. “До чего мы похожи”, - подумал Аггриг, наблюдая, как парень спрыгнул с обоза и вынул меч.
- Клянусь на своем мече, клянусь Скитальцем и его дочерями: покуда я жив, мой долг не станет уплачен до того момента, пока голова лорда Грира не слетит с его шеи, - прокричал парень слишком громко. – Клянусь! Клянусь! Клянусь!
Кучка путников заворочалась, и из нее поднялся Костлидрэй. Его мордочка не сулила ничего доброго, не скрывая гнев под ложной улыбкой.
- Парень, - мягко начал он, - мне больше пятидесяти. Я успел повидать и западных грифонов с их высоченными горами, и восточных с их красочными городами, побывал на Крайнем Востоке и лицезрел тамошние сказочные рынки, где продается абсолютно все, даже бывал разок в подводных чертогах Водяного короля. Однако я не дожил бы до седой гривы, коль бы так горланил, когда по лесу рыщут звери. Скажи мне, ты меня ненавидишь и желаешь моей смерти, старому Костлидрэю?
- Н-нет. – Девон оторопел и его меч упал. – Простите меня. Я, честно, не хотел. Просто… воспоминания…
- Я слышал, о чем вы с Аггригом говорили. Сира Бриэма я не знал, зато лорда Грира знавал. Старый, вечно подозревающий своих вассалов в измене, порой добрый, порой злой. Нельзя предугадать, что он выкинет. Однако сильно сомневаюсь, что другой лорд поступил бы иначе, когда его называют негодяем при свите. Сир Бриэм сам виноват.
- Он был благороднейшим рыцарем. Теперь таких больше нет. Лорд Грир сам нарушил закон.
- Лорд Грир как дал сиру Бриэму земли, так и забрал их. Его не в чем упрекать.
- Есть в чем, - вступился за парня Аггриг. – Лорд Грир убил рыцаря. В Эквестрии запрещено убивать без согласия обеих принцесс, самое строгое наказание – изгнание, которое положено лорду Гриру. Если об убийстве рассказать принцессе Селестии, она точно накажет лорда за смертоубийство.
- Накажет? – усмехнулся Костлидрэй. – Наша принцесса Селестия добрая и славная, не спорю, но не полная дура, чтобы изгонять лордов, особенно таких могущественных как Грир. Пожурит его, не боле. Тому и примеры есть: лорд Джеральд, один из знаменосцев лорда Аэтия Блада, повесил тридцать мужиков за то, что они его подворовывали. Принцесса Селестия об этом узнала, и знаешь, что она сделала? – при этих словах он задержал взгляд на Аггриге. Его сердце упало. “Я был в тот день с принцессой. Неужто он меня знает?!” – Принцесса велела снять их и сжечь, с лорда – по серебряному биту за каждого убитого. Мечи стоят куда дороже, если не говорить о совсем уж дешевой стали.
- Да… Но… - Девон, видно, не знал, что еще сказать.
- Я не говорил, что твой сир Бриэм злодей, - я говорю, что только дурак станет оскорблять своего господина. Иди лучше спать, пускай Алин несет стражу. Быть может, недосып станет для него уроком, и он, - Костлидрэй показал на певца, который почти забрался на девушку, - перестанет лезть к Мие. Можешь взять из крайней правой бочки одно сонное яблоко, раз тебя беспокоит прошлое. Не больше, они очень ценные, - предложил он и направился к Алину.
Певец ворочался и, как очень осторожный червь, словно взбирался на девушку. Мия сладко спала, отвернувшись от него, и ее будто не тревожили ворочания Алина. Костлидрэй навис над ним, как палач над насильником.
- Не спится? - грозно произнес он. Алин приоткрыл глаза. – Миа – очень ценна. А ты, мне сдается, собираешься ее попортить. Когда мы тебя встретили на Нижнем Перепутье, ты пообещал, что добавишь нашей компании музыку, если мы тебе разрешим присоединиться к нам. Что теперь? Зачем ты к ней липнешь?
- Что вы, что вы. Я просто спал, - сонно пролепетал певец.
- Ты на нее почти забрался, - не поверил Костлидрэй, подозрительно сощурив глаза.
- Плохо сплю. Те ужасы, что мы видели в поместье Престона, тревожат мое воображение.
- Плохо спишь? – раздраженно повторил Костлидрэй. - Ну так ступай, вторая стража твоя.
- Как моя? Ведь должен Аггриг…
- Неважно. Тебя все равно беспокоят кошмары, так зачем понапрасну тревожить Аггрига? Иди, давай.
Алин что-то проворчал, но перечить больше не стал.
- У меня нет меча, - заметил он.
- Он тебе не нужен: просто разбуди нас, если кого-то заметишь.
- Слышал Костлидрэя, возьми сонное яблоко и ложись спать, - обратился Аггриг к Девону. – Неизвестно, сколько нам еще идти и, возможно, звери нам-таки встретятся и завяжется бой. Лучше всего хорошенько выспаться перед смертью.
- Перед смертью?! – Голос Девона дрогнул.
“Если они перебили всю деревню вместе с лордом и его латниками, то такой мелкий отряд им на зубок”, - подумал Аггриг, но страшить парня после тяжелых воспоминаний не желал, зная толк подобным воспоминаниям, и потому сказал:
- Не бойся. Они наверняка понесли потери после всех нападений на округу – мы их обязательно одолеем. – Аггриг помедлил, обдумывая дальнейшие слова. – Если хочешь, я могу научить тебя мастерству меча.
- Ты же наемник, - усомнился Девон.
- Наемник, - в очередной раз подтвердил Аггриг. Если ему еще раз придется подтвердить, что он наемник, вероятно, он больше не сможет солгать. Рыцари вообще не должны лгать. – Разве наемник не может быть таким же искусным мечником, как рыцарь?
- Нет, - без запинки ответил парень.
Нет? Что бы он сказал, увидев, насколько искусен Каль Рега в мече? Однажды он одолел двух минотавров, огромных и злобных, разом, и Аггриг живо это помнил.
- Там увидим, насколько может быть хорош наемник. Ты согласен, или нет?
mlp песочница mlp фанфик Princess Celestia royal Время любви продолжение в комментариях my little pony фэндомы
Глава четвертая: Тернистый вопрос
Она стояла нагая перед золотым зеркалом, когда дверь тихонько отворилась.
- Принцесса… - раздался мелодичный голосок.
- Да-да, заходи, дорогая Глори. Поможешь мне выбрать на сегодня платье?
- Да, конечно, принцесса, - улыбнулась кобылка, и тут же тяжко вздохнула. – Сир Дельвин просил вам передать, что он сожалеет, но в скором времени должно начаться заседание Белого Совета, вечером. Это, разумеется, не так уж скоро, но… у вас есть на сегодня и другие неотложные дела. Принцесса.
Заседание Белого Совета. Она отложила его уже и так на два дня и третий, возможно, будет лишним – члены совета ее излишне долго ждут. Хотя она б охотно отложила его еще на две, три недели, но она осознавала, да и сир Дельвин уверял, что лучше покончить с этим пораньше, чем то и дело переносить.
- Ах, я помню, дорогая. Ты мне лучше скажи, как там чувствует себя мой капитан. – После того, как сир Аггриг угодил в темницу, некому было боле сменить сира Дельвина нести стражу у ее покоев. Вот он ее и несет четвертые сутки подряд.
- С ним все в порядке, видно глазу, ваше высочество, но я думаю, что шестые сутки он вряд ли сможет продержаться – его глаза уже не такие бодрые как прежде.
- Ох, бедный мой капитан - горько ж приходиться ему, неся это постоянное бдение, - вздохнула она. – Ну, тем лучше нам поторопиться, дабы хоть как-то облегчить страдания сира.
Она подошла к гардеробу, открыла его и выложила несколько платьев. Одно было вперемежку с цветом морской волны бархатом, голубым атласом и небесным шелком, покроям на лифе вышиты золотом нити, другое было не менее простое – белое атласное платье с лиловым корсажем, украшенное золотыми нитями и мелким изумрудами на рукавах. Да и третье не уступало обоим: легкий белый шелк сказочных восточных земель, с короткими рукавами и широкими слоеными юбками. Однако ж четвертое особенно выделялось среди остальных: серебристое парчовое платье с прорезями и множеством разных малюсеньких камешков: жемчугом, опалом, топазом, белым бериллом.
- Какое, по-твоему мнению, подобает надеть?
- Мне кажется более подходящим с корсажем, только…
- Если поглубже вдохнуть то, тогда, я думаю, налезет на меня, - улыбнулась она. Глори бросилась в краску, а Селестия издала легкий смешок. – Ах, не красней так, я и сама тогда чувствую себя неловко.
- Хорошо. Может, вон-то, первое, платье, принцесса… или то, с юбками. Оно бы смотрелось на вас очень красиво, даже много лучше, чем с корсажем. И в гриву можно воткнуть белую розу, да еще немного жемчуга…
Принцесса лишь улыбнулась такому воображению.
- А как насчет парчового…
- Эта зело тяжелая ноша, - перебила ее кобылка. – А… простите меня, ваше величество, я не хотела, просто немного увлеклась, совсем чуть-чуть, я, - как могла быстро выпалила она.
- Да ничего такого, дорогая, я не в обиде, не сержусь. Я ажно рада такому воображению.
Остановились они все же на втором платье, откинув тяжелое парчовое, разнородное и с широкими слоеными юбками. Селестия была права: это платье на нее налезло с большим трудом, как на какую-нибудь толстуху, но не только права оказалась она, а и Глори тоже – оно смотрелось на ней просто чудесно. Оно идеально подчеркивало ее формы и фигуру.
- Как там поживает твоя матерь, леди Лорианна? – расслаблено вопросила Селестия, отдаваясь в размеренные движения своей фрейлины, которая ласково расчесывала ее гриву у зеркала. – С ней все в порядке? А то… как я помню, ты мне неделю назад поведала, что она упала и расшибла бедро.
Кобылка немного замялась, наверно думает, рассказать все или так, в общих чертах.
- Ей стало лучше, однако, она все еще хромает и у нее иногда бывает горячка, - вероятно, это из-за того, что она недавно подхватила простуду. Я приводила лекаря домой, и он сказал, что все с ней будет хорошо, побольше отдыха и поменьше нагрузок. И пред тем как уйти, он дал нам какую-то настойку и сонное вино. – Кобылка ненадолго приостановилась. - Я надеюсь, они помогут моей матушки.
- Это хорошо, что ей стало лучше. Но коли ей станет худо, обратись ко мне – у меня есть придворный врач, - любезно предложила Селестия. – Согласна?
- Да, принцесса, спасибо.
<em>Как же прекрасно получается у нее расчесывать гриву,</em> подумала Селестия, и закрыла глаза от наслаждения, погружаясь в сон.
Ей снилось излюбленное место отдыха, Вишневый пруд.
Она спокойно лежала на узорчатой мягкой ткани, слушая балладу “Кубок вина” и тихонько попивая чуть подогретое вино со специями. Солнце игралось, посылая теплые лучи ей прямо в глаза и стражу вокруг нее – от их полированных доспехов отражались лучи, посылая их еще куда-то дальше. Допив последние капли вина, она позвала слугу, чтобы тот наполнил ее бокал. Серый земнопони в пестром одеянии незамедлительно явился. Его штоф наклонился, и от туда полилась жидкость багряного цвета. Она пригубила ее - и тотчас отбросила бокал. Багровая жижа разлилась, впитываясь в землю. <em>Кровь. Эта была кровь,</em> мелькнуло у нее.
Она было хотела что-то сказать слуге, но он как в воду канул, только штоф и остался от него. Штоф полный крови.
- Капитан, что тут происходит? Куда пропал мой слуга? – резко спросила она, вперившись в капитана, но он молчал. Все молчали, кроме нее. – Что делает кровь в штофе, капитан? – вновь задала она вопрос, но он опять продолжал быть безмолвным. – Вы будете отвечать на мои вопросы, сир Аггриг, али вам язык отрезали?.. – Дальше она умолкла, вспомнив, что тот находится в темнице закованный в цепях, а сейчас рядом с ней, сир Дельвин. – Ох, простите меня, сир, я забылась.
Безмолвный капитан издал грубый смешок.
- Что тут смешного? - недоуменно спросила Селестия. Тот в ответ только сызнова издал этот смешок, повернувшись к ней. Доспехи были на нем не сильно массивные, но они его закрывали с ног до головы, а забрало шлема было схоже с лицом умиротворенного стража. На заднем бедре висел меч. – Сир?
Тот взревел ужасающим хохотом, долгим и мрачным.
Что с ним происходит, с ее капитаном… или, быть может, это кто-то иной?
- Сир, с вами все в порядке? – Она поднялась на ноги. - Умом не лишены? А то я погляжу… - В следующий миг она почувствовала удар, угодивший ей в мордочку, кровь потекла из разбитой губы. От удара она не упала, однако опешила – ее ударил собственный капитан, взявший на себя обязанности двоих. Может, он обезумел из-за длительного бессонья?
Он двинул ей снова, разразившись смехом. Потом еще. И еще. И еще. Она валялась на земле, мордочка была вся в крови; а тот мрачный леденящий смех, будто эхом разносился повсюду. Магию использовать она пыталась, да только толку с этого не было – она боле ее даже не чувствовала. Когда она ощутила резкую боль в животе – ее вырвало, то ли вином, то ли кровью. Затем все прекратилось: ее перестали избивать. И тогда она попыталась встать. Ей это удалось. С большим трудом – колени подкашивались, голова гудела, а живот зверски болел. Она была вымазана грязью, вином, кровью, да и запах от нее был не самый лучший, как от какого-нибудь бродяги без бита в кармане.
Обезумевший капитан тихо стоял, уставившись на нее своим жестоким безумным взглядом. На его доспехах виднелись следы крови.
- Стража, схватить его, - приказала она, осознавая, что ее слова лишены смысла – стража осталась слепа к произошедшему. Повторив ее еще раз, эту фразу, умалишенный гаркнул “нет” и закатился от смеха.
- Нет! Нет! – пытался все что-то сказать тот, еле сдерживая смех. – Нет. Они станут этого делать. Они не твои воины, больше не твои, они – мои.
Дальше он замолк. Стража расступилась, образовав проем для выхода. Но выхода не было - была только плаха. Ее взору открылся помост, на котором была большая деревянная конструкция с выемкой для головы и двумя держателями для крыльев, на которых болтались цепи. Внутри у нее что-то сжалось.
- Нет! Вы не посмеете! Я же ваша принцесса, - только и успела взмолиться она, как на ее голову обрушилось нечто тяжелое от чего она пала.
Она ощущала, как ее волокут по земле, однако она не противилась: все равно в том или ином случае ее ожидает смерть. Когда ж ее подняли и бросили на эшафот, ей помогли встать, и тут она узрела - помост уже был в крови, и на нем лежала корзина, прикрытая окровавленной тряпкой. <em>Это, наверно, чья-то голова,</em> тошно подумалось ей.
Следом ее подвели к деревянной конструкции и резким движением двинули ее голову к выемке; удар оказался столь сильным, что у нее перехватило дыхание, но, благо, оно вернулось через несколько секунд. Вслед за этим она ощутила острую сталь на крыльях и через миг пронзающую ее крылья боль, она вскрикнула, подняв голову и услышав, пред тем как почувствовать вновь боль в горле, позвякивание натягивающихся цепей. Перед ее взором предстала предательская и жестокая картина: почти вся ее личная гвардия и тысячи разночинных жителей Эквестрии стояли и, вылупив глаза, наблюдали за происходящим беззаконьем. Вы же любили меня, ваше Солнце, все хотелось ей крикнуть им, чтобы они вспомнили, как она была добра к ним. Но завидев их ухмылки, отбросила эту безрассудную мысль.
В толпе изменников поднялся гомон. Вскоре оттуда, расталкивая толпу, показался единорог в красно-черном богатом одеянии и красной шляпой с пером. Он, натянув улыбку до ушей, стал пред людом и достал пергамент из кожаной сумочки, накинутой чрез шею.
- Лорды и леди, лесники, рыбаки и жены их, да все прочие, - мерно возвышал голос глашатай, - эта осквернительница, наша бывшая принцесса солнца, посеяла раздор и хаос во вся Эквестрии. Сгубила принцессу Луну, сестру ее, погубила не одну жизней тысячу она да боле. Уморила ажно капитанов своих, осквернительница эта и убийца. А засим приговариваем ее мы, жители Эквестии, смертью, через такую ж злобную казнь, как и деяния ее.
Осквернительница? Убила свою любимую сестру? Посеяла хаос? Вы что дураки? Она бы никогда этого не совершила, даже не допустила бы.
Его слова в скопище изменников вызвали одобрительные возгласы.
- Да, убейте эту суку, - крикнул чей-то бас, и возгласы усилились.
Вперед вышла кобылка и кинула камень в нее.
- Я из-за нее сына потеряла, - прорыдала она и бросила еще один. – Отрубите голову этой суке!
- Долой принцессу-суку! Долой ее! Долой! – все не унималась толпа. Но вскоре она притихла, а когда заговорил умалишенный капитан, стоящий по правую сторону от нее, и вовсе затихла.
- Я знаю ваше недовольство, я же решу его. – Недовольные вслушивались в каждое его слово. – Она будет страдать так же как вы. Тем не мене она знатного рода и правила Эквестрией долго и разумно, до недавнего времени, и ей будет даровано последнее слово. Или небольшое одолжение. – Изменники зароптали, а капитан повернулся в ее сторону, не обращая на это никакого внимания. – Ну что ж, принцесса, твое слово.
Какой смысл от этих пустых слов, когда она потеряла ровно все – жизнь они ей не даруют и ложные деяния не исправят, а больше и нечего просить. Хотя…
- Как погибла моя сестра. – Хоть узнать, быстра ли у нее была смерть. – Быстро?
Тот только посмеялся от ее вопроса.
- А я-то думал ты попросишь меня отыметь тебя напоследок, - зубоскалил капитан, - у тебя ж давненько никого не было, вся течешь, поди. Ничего: после казни у тебя дырка еще будет достаточно горяча, вот я и развлекусь. – Он вновь рассмеялся. - Ну да черт с тобой. Твою сестру нашли с перерезанным горлом и вспоротым животом, придерживающей собственные кишки рядом с каким-то жеребцом. Что ж. - Он снял шлем. Длинное лицо, небольшие красивые кобальтовые глаза, длинная серебреная грива с небольшой примесью железа, особенно мускулистая жилистая шея – сир Аггриг, поняла она. И оторопела. – Пора привести казнь в исполнение. Сир Даларад Риз и сир Глевинтон Блад, займите свои позиции. – Двое гвардейцев в золоченной стальной броне с мечами в зубах подошли к ней сзади и стали каждый у крыла. <em>Что они собираются сделать!?</em> – Исполняйте! – громыхнул он без единой улыбки.
Она направила свой взор на яркое палящее солнце, догадываясь, что ей придется испытать; оно ее слепило, и это хоть как-то уводило мрачные мысли. <em>Я должна стерпеть боль,</em> пообещала она себе, однако, когда она ощутила снова острую сталь на крыльях, она вскрикнула, воздев голову к небесам. Услышав позвякивание цепей и громкое “хлоп”, она почувствовала сызнова сталь на левом крыле, потом еще и крыло наконец-то отсеклось. Она рыдала, орошая помост слезами и кровью. Толпа же ликовала.
- Рубите в следующий раз сильнее, сир Даларад!
- Да, капитан, - ответил молодой голос.
Он, подвинув ее голову, нежно погладил по гриве.
- Я тебя любил, а ты же унизила меня. Но я тебя прощаю, любовь моя, - ласково прошептал он ей на ухо. Он и тогда сказал “моя любовь”, но он же давал обеты, ему нельзя, запрещено! А сейчас это и вовсе похоже на издевку. – Всего-то ответь мне на один единственный вопрос: ты любила меня?
- Сир, вы ж обеты давали, - хлюпая носом, прорыдала она.
- Обеты… да, давал. Но разве они запрещают хотя бы любить… да. – Он улыбнулся. – Мы могли бы никому не говорить о нашей любви. Жаль, что уже поздно. – Повторив еще раз, что он ее любит, сир Аггирг занес слабо мерцающий клинок. На его устах играла улыбка, жилы на шее надулись, в одном глазу стояла слеза – от радости, наверно.
Она крепко закрыла глаза, ожидая очередного прикосновения холодной стали, но в этот раз последнего прикосновения. Спустя долю мгновения изменники заторжествовали, а она ощутила во рту смесь двух вкусов – крови и яблок.
- Принцесса… принцесса, - тихо шептал голос. – Ваше высочество, прошу прощения, я не хотела вас будить, но я закончила. Да и день уже начался, ваши обязанности…
Селестия протяжно зевнула, прикрыв рот копытцем.
- День! – ахнула она. – Так скоро! Неужели я могла так долго почивать. – Она принюхалась. – Что это за запах, яблоки?
- Служанка принесла вам завтрак, запеченные яблоки с орехами и сладкую наливку. Изволите покушать?
- Нет, я не голодна. – После такого сна в нее даже вино не залезет. – Тем паче у меня больше нет времени на завтрак и кое-какие мелкие дела. Думаю, и сир Дельвин уже заждался. – Она присмотрелась в зеркало, и встала со стула. – Жемчуг у меня в гриве смотрится довольно красиво, спасибо, дорогая.
- Я просто подумала, что он подойдет вам. Простите за мою наглость, принцесса.
- Ах, перестань извиняться за каждую глупость, - махнула копытцем Селестия. - Ты помогаешь мне собираться уже не первый год, так что, я думаю, ты достаточно осведомлена о моих предпочтениях.
Она подошла к двери.
- Ну что, пойдем.
- Да, принцесса.
За дверью стоял ее капитан, сир Дельвин Маллорион. На нем были красивые рифленые доспехи без шлема, небесно-голубой парчовый плащ, скрепленный эмблемой его дома, голова в рыцарском шлеме с белой розой в зубах. Дельвин очень красив: смазливая прямая мордочка, большие бледные глаза, поджарое тело, но он в разы хуже как воин, чем Аггирг. На это место он попал, не столько по воинскому мастерству, сколько по его благородному сильному дому. Он лучше остальных гвардейцев, но все же…
- Здравствуйте, сир Дельвин. Вы хорошо себя чувствуйте? - осведомилась она, видя, что он еле стоит на ногах и его глаза чуть ли не смыкаются. – А то вам сегодня предстоит побывать на заседании Белого Совета, высказать свои суждения по различным вопросам.
- Да, ваше высочество, со мной все хорошо, - почти тотчас ответил он. - Я готов и дальше нести бдение, пока вы не решите… капитанский вопрос.
<em>Лучше бы вы не напоминали об этом,</em> мысленно сказала она, а вслух ответила:
- Я постараюсь его решить на сегодняшнем же заседании. А пока я прошу вас сопроводить меня до королевской приемной, сир.
Капитан молча кивнул.
В приемной царила тишина, если не считать крики толпы, доносящиеся сквозь толщу стен снизу, хотя они тут едва ли слышны, – но за две недели опостылели напрочь. Какой-то дурень распустил слухи, что Селестия, родная сестра любимой Луны, заточила ее в каком-то тайном месте. Эквестрийцы поначалу не верили, покуда один из мелких лордов не заявил, что это истина и он сам видел, будто ее ночью силком тащили закованной в цепях. А когда этого зачинщика лишили лордства, но разрешили оставить некоторое достояние и остаться не изгнанным, простонародье и еще несколько лордов вознегодовали и начали открыто проявлять крамолу. Она решила лучше не препятствовать им, дабы не усугубить положение еще сильнее, но штраф за разжигание розни она ввела; вскоре толпа поутихла, казна пополнилась, но самые бойкие остались – а их немало. Они все требуют освободить Луну, даже после того как она им лично сказала, что сама не ведает где та. Не верят собственной принцессе, что сказать, глупцы.
Рядом с ее золотым троном стоял капитан, сомкнувший глаза – и больше никого. Вскоре сюда должны привести посла, а лишние уши ни к чему, пусть это даже будут ее личные гвардейцы. Полностью довериться можно лишь капитанам – они отдадут за нее жизнь. Даже Аггриг, ослушавшейся ее.
Прошло не больше десяти минут, когда раздался звук отворяющихся дверей. Дельвин мигом открыл глаза и уставился на грифона. Посол был высок, но согнут, с большим толстым клювом и ореховыми крыльями, в красном просторном одеянии с широкими рукавами. Он представился как Резвирзон Носоро. И без промедления начал рассказывать на высоком языке с ужаснейшим произношением, что он прибыл из Восточного Королевства грифонов, что его государь случайным образом узнал, что Даоариас находится на ее земле, и просит нам его выдать за сотню тысяч монет. И так же он желал бы лично познакомится с прекрасной Селестией. Произношение посла было столь ужасно, что ей приходилось вслушиваться в каждый писк, издаваемый им, и то, она поняла лишь половину сказанного.
- Я польщена, - сказала Селестия, как только тот закончил. – Однако ж я не могу отдать вам этого убийцу, прошу прощения у вашего короля.
Посол ее явно не понял, и она повторила это отчетливо.
- Мой государь это предвидел: он вам даст втрое больше, если вы отдадите этого душегуба нам. – <em>Как же ужасна его речь, пусть смилуется надо мной Скиталец!</em>
- Я благодарна столь щедрому предложению, тем не менее, я вынуждена и эту отказать.
Но посол все не унимался:
- Мой король сказал, коль вы и это предложение отвергните, тогда он даст еще вдвое больше монет и четыре сундука лучших драгоценностей вдобавок к этому.
- Простите, но, ответ останется тот же.
Посол пришел в явное замешательство.
- В-ваше высочество, вы не можете…
- Могу: Даоариас находится при смерти, его крыло чернее тучи, как и большая часть правой стороны его тела, он вопит днем и ночью, не смолкая ни на секунду. Над ним хлопочут лучшие лекари Эквестрии, однако, он вряд ли выживет.
- Но… мой король желал лично воздеть его голову на пику…
- Еще раз прошу прощения у ваше короля, - ввернула она. – Даже ежели бы он был в добром здравии, самое большое наказание для него было б – изгнание. Остальные противоречат нашим законам.
Посол посмел бросить на нее дерзкий взгляд.
- Вы можете, хотя б отдать нам его голову, когда он умрет?
- Нет: я нашла его, он умер на моей земле – мне и следует отдать его Высшим.
- Ваше величество, - гневно выпалил он.
- Прости меня и наши законы. Аудиенция окончена. – Как он мог вообще так дерзко разговаривать с ней? – Проводите доброго посла, сир Дельвин, и возвращаетесь поскорее, нам нужно успеть на совет, уже близится вечер.
Она успела уже принять горячую ванну с благовониями и пообедать, когда раздался стук в дверь. За ней оказался Дельвин.
- Прошу извинить меня, моя принцесса, за столь долгую задержку, - поклонился капитан. - Посол все не хотел уходить, пришлось силой выпроводить его за городские ворота. И переодеться.
- Я надеюсь, с ним все хорошо. Вы не причинили ему никакого вреда? – Она смерила его взглядом. На его белом фраке слабо виднелись небольшие следы грязи. – Капитан? – Она привстала. По ней бежала вода.
- Э… Да, ваше высочество, - заерзал на месте он. – Он в полном здравии. Вот только…
- Только что? – Неужто он пострадал? Это весьма усложнит отношения с восточным королевством. Они и так не самые лучшее. – Сир, если это то, о чем я мыслю, то ваша капитанская должность перейдет более подходящему кандидату, - с полным намерением пообещала она. – Вы же не запамятовали, что капитан избирается не только по воинскому мастерству, а и по богатому складу ума.
- Когда мы его выпроводили за ворота, он сказал, что его государь, как он считает, наверняка примет ваши извинения, однако, только от вас лично. – Дельвин тряхнул своей небесно-голубой гривой. <em>До чего во же он красив,</em> подумала она. – Но я думаю это ложь. Некие слухи дошли до моего уха, что Даоариас изнасиловал его малолетнюю дочь - а потом размозжил ее голову копытом.
Селестия помрачнела.
- Даоариас… - Она выбралась из ванны. – Я нашла его в Вишневом пруду, и отдала благородному сиру Аэтию. – Поначалу она очень хотела оставить себе это чудо – он был намного крупнее других жеребят. Но в те времена, после изгнания Найтмер мун, ее жизнь то и дело подвергалась опасности, и она не желала, чтобы этакое чудо пострадало – или вовсе погибло. Поэтому она стала изыскивать какого-нибудь рыцаря, на которого бы вряд ли напали и который смог бы научить уму-разуму, и ее выбор пал на старого Аэтия, благородного и могучего, из дома Бладов. Тот охотно принял его под свое крыло.
Она тайно приставила к ним шептуна. Он доносил ей, что рыцарь относиться к нему с отцовской любовью, но чрезмерно твердо. Требует очень много, и часто почти недостижимого. Спустя десять лет, она убрала доносчика, убедившись, что так будет лучше, однако частенько захаживала к ним. Но зря. Через малое время они развеялись, как дым. И только спустя долгое время вернулся один лишь Даоариас. Уже не тот.
Она откинула печальные мысли, не желая больше думать об этом.
- Не мог столь знатный муж воспитать выродка. Это все россказни, не более. – Она подошла к гардеробу. – Ладно, хватит об этом. Изволите помочь мне одеться, сир, а то моя фрейлина где-то запропастилась?
- Да, моя принцесса.
...
Время любви mlp песочница mlp фанфик в комментариях продолжение my little pony фэндомы
Глава седьмая: Послание
“Королевский клинок” торжественно подплывал к заливу Судьбы, вдающемуся в остров Мира. Раздвоенные паруса, разделенные гордым солнцем и грациозной луной, окруженной десятитысячной свитой, над двумя гарцующими аликорнами, колыхались от сильных порывов ветра. Намедни завершенная трехмачтовая каракка по-настоящему блистала великолепием. На носу у нее могучая, покрытая маленькими железными пластинами, как чешуей, драконья лапа держала огромный меч - футов шесть, не меньше. Косые и прямые паруса сделаны из прочной качественной парусины, корпус выкрашен белой краской, закругленные борта разукрашены сценами мира. Да и мощью “Королевский клинок” не уступал своей красоте: на высоких надстройках, защищенных стальными щитами, находилась многочисленная стража с тяжелыми арбалетами, топорами, мечами и щитами, хорошо обученные маги тоже присутствовали; прочные закругленные и загибающиеся внутрь борта весьма затрудняли абордаж. Каждый видевший этот корабль, надолго засматривался на него, созерцая его мощь и великолепие.
Но он лишь неприглядная девка по сравнению с Вершиной Мира. Этот город столь древен, что когда он был построен, не помнит даже самый старый член Высшего круга, и не в одной из хроник нет упоминания этого момента. Весь остров окружает шестидесяти футовая крепостная стена, с высокими башнями каждые восемьдесят ярдов; в заливе она построена на молу, отделяя внутреннюю гавань от внешней. В самом заливе видно множество самых разных кораблей: восемь каракк, десять коггов, большое количество галей, нагруженных пряности, драгоценными камнями, оружием, провизией и другим, и один приметный галеон с красно-черным корпусом и такого же цветами парусами, на которых была изображена подбитая стрелой ворона. Все королевские корабли обычно сюда приходят с одной целью – за прошением. Что же хочет король восточных грифонов?
“Королевский клинок”, спустив паруса, подходил к пристани, находящейся возле галеона. Корпус красное с черным, на носу голова ворона с рубинами вместо глаз. На мачте развевается флаг с гербом короля восточных грифонов, на корме значится красным на черном “Падальщик”. На палубе множество суетящихся грифонов, но ни одной королевской или значительной особы - может, тогда и не стоит напрягаться.
У причалов скопилось слишком много кораблей, и встать было довольно трудно. Одни галеи разгружали специи, рыбу, мясо, овощи, вино и фрукты, другие сталь, оружие, доспехи, третьи – серебро и золото; каждая галея была хоть чем-то загружена – все это дары Высшим, которые ничего не давали взамен. С нескольких коггов, “Морская пучина” и “Белая роза”, сходили знатные лорды в сопровождении своей свиты, с каракки “Пламя” была так целая занимательная процессия. Во главе шел лорд, одетый в багряный камзол, подпоясанный золотым поясом с железными цепочками, сером волчьем плаще и такого же цвета сапогах и штанах, охраняемый четырьмя молотобойцами по бокам и двумя арбалетчиками позади, сзади плелось не меньше сорока рабов, тащивших сундуки с добром, процессию замыкал небольшой обоз, скрытый черной тканью. По обеим сторонам шествия шагали по двадцать двуногих драконов, держащих знамена с гербом дома, спящий дракон на груде костей. Тэрии… еще одно королевское семейство.
Слида как ножом пронзили. Четыре королевских дома в один день на острове Мира – хорошего ничего не сулит. Он знал, когда они проходили мимо Тысячи Копий, что сюда идет один из представителей королевства западных грифонов, но что еще будут два других королевских дома – ему было не ведомо. “Что же здесь такое намечается?” спросил он себя, вспоминая, зачем его сюда послали.
К нему, в Старый Лириин, где он проходил обучение красноречию, языкам и письму, неожиданно нагрянул отец вместе с достопочтенным Мароком. Как только они вошли в Красный зал, сразу наступила тишина, хотя до этого шел урок высокого эквестрийского. Отыскав тощего жеребца с небесной гривой, длинными ресницами как у кобылки и двумя серьгами с голубым топазом в ухе, они молча увели его в западное крыло здания, приказали всем покинуть Белый зал, и они остались одни.
“Нам пришло письмо, - тихо молвил его отец, рассматривая книгу “Свод законов и правил”, лежащую на мраморном постаменте, который находился в конце зала перед двумя заседательными креслами. – На нем стояла печать Высших…”
“…оно поменяло наши планы, - закончил за него лорд Марок”.
“Значительно, - добавил его отец, открыв середину книги. – Нам нужно твое красноречие и знание языков… и все то, чему научился, сын мой. – Он бегло проходился по страницам толстенной книги, не глядя на собственного сына, которого не видел уже двадцать лет. – Наша дорогая принцесса Селестия выбрала из пятнадцати кандидатов, предложенных мною и лордом Мароком, тебя”.
После этих слов ему было бы впору плясать от радости – он наконец-то использует свои знания на таком важном деле.
Слид хотел тогда что-то сказать, но его отец, на миг оторвавшись от книги, взглянул на него так, что это желание у него быстро пропало.
“Я не рад такому решению. – Эти слова отозвались болью в сердце Слида. – Все отвергнутые кандидаты были не в пример лучше тебя. Взять хотя бы Тэриса из дома Редов: он старше, опытнее, обучался в Запретной башне, хоть и не смог закончить его, был даже на острове Мира. Но слово Селестии – закон. – Его лорд-отец еще раз взглянул на него, но на этот раз с улыбкой. – Не думай, что я тебе не люблю, сын мой, просто ты еще мал и неопытен для такого задания. Однако выбрали именно тебя”.
Марок подошел к нему вплотную, и повел разговор так тихо, что он еле слышал:
“Вы отправитесь в сопровождении небольшого отряда на Алмазный остров, а оттуда - на остров Мира, где должны будите найти вашего родственника, Шада, входящего в Первый круг, и отдать ему письмо. – Марок достал туго скатанное в трубочку послание, запечатанное в небесном воске, и вручил ему. – После чего он вам все сам объяснит”.
“А как.?!” - воскликнул Слид и следом почувствовал неодобрительные взоры.
“Тише, тише – у стен есть уши, как и у нас”, - сказал его лорд-отец, остановившись где-то в конце, после закрыв книгу.
Неримон подошел к сыну.
“Я понимаю твое удивление – Шад же является одним из Высших. И все же тебе лучше об этом не трезвонить: все должны считать, что ты отплываешь в Затопленный город, на поиски нужных для нашей принцессы старых книг, бросив на неопределенное время обучение здесь. На этот счет можешь не беспокоиться, я выплачу указанную в той книге нескромную пеню, и, вернувшись, продолжишь свое обучение”.
“ Но, отец…” – Дальше Слид остановился, увидев суровое выражение морды своего лорда-отца.
Они рассказали, что в письмо говорилось, что лицо с их стороны должно прибыть на остров тайно для обсуждения некого вопроса. Рассказали, что он отправиться на быстроходном когге в направлении Затопленного города, по пути он должен будет встретить карраку “Королевский клинок” и пересесть на нее, а после поплывет по Сестринскому морю, выйдет в Мировые Воды и будет дальше плыть к острову Мира. Там он должен как-то будет сыскать своего дальнего родственника, отдать ему послание, убедить всеми силами помочь и выслушать, что Высшие хотят от них, а после уж выполнить свое задание.
“Ни в коем случае не гневай их, даже если это будет в ущерб нам, - заключил его лорд-отец”, а Марок добавил: “Почитайте “Заартачившегося лорда Небес” на этот случай”.
Слид читал эту книгу, но не верил ей. Лорд, который имел огромное войско, нескончаемое золото, целую империю, охватывавшую треть мира, проиграл дряхлым старикам, у которых меньше тысячи солдат и нет собственных кораблей. Там даже упоминалось, что они никого не звали на помощь, и упоминалось, что они обратило его империю в прах, не потеряв и одного воина. А что еще стоит ожидать от сказочника Белого Бена. Однако в горсте лжи всегда есть щепотка правды, и он это понимал.
Когда матросы принялись закреплять концы и опускать сходни, к нему подошел капитан – с густой оранжевой шерстью, коротко стриженой крашеной гривой, круглой мордой, почти шесть футов ростом – прервав его тревожные мысли. Родился он от какой-то портовой шлюхи, как сам уверял, родителей не видал, поэтому вырос с горячим нравом, жестоким сердцем и с командой обращался сурово. Зато одевается как настоящий лорд, в шелка да бархат.
- Вы готовы, милорд? - спросил он, поправляя свою широкую красную шляпу с пурпурным пером.
- Да, готов. Приказывайте вашим матросам спускать наши небогатые дары, скажите моей свите надевать доспехи и готовить оружие. – Здесь хоть и не разрешены драки или свалки, но иногда случаются между враждующими домами.
- Сколько вы тут пробудите, милорд?
- Пес его разбери: может день, может два, может три, а может - целый месяц. Те, кто имеет большую власть, чем ты, любят потомить ожиданием.
Капитан, откланявшись, ушел видимо не довольным.
Слид зашел в свою каюту, переоделся из серого хитона в небесный камзол, белые накопытники, небесный плащ на шелковой белой подкладке – цвета своего дома, взял кинжал и послание. Напоследок он открыл выдвижной ящик стола, взял оттуда серебряную цепочку с огромным голубым опалом, подарок своего отца, и одел на шею.
На берегу ждала его свита. Личный стражник его отца, Араз Герзоз из Предельных земель, обучавший его брата Дельвина, единорог Грин Леен и парочка рыцарей Марока, Сод и Даларад. Воины они все как на подбор, но эти двое… Их дом уже давно не ладит с домом Шадоуов. Как его лорд-отец согласился, чтобы его сопровождали эти двое? Таможенники на берегу разглядывали их груз - фрукты, вино, железо и радугу - выражая недовольство.
- Походу, мы им не угодили, милорд, - пробасил Араз, заметив Слида. – Стоит только посмотреть, что притащили другие - так мы сразу нищие.
- Верно. Но это все, что мы можем себе позволить, дорогой Араз.
- Им смертный грех выражать так яро недовольство, милорд, ведь только мы производим радугу, - подметил Грин Леен, старый низкорослый единорог, одетый в пестрое донельзя бесформенное одеяние. Его толстый короткий рог покрывала красная татуировка в виде змеевидного дракона, выдыхающего ядовитое пламя на его конце – знак, что он состоял на службе в Змеином Пламене. - И привезли аж целый бочонок.
Радуга ценится дороже золота и каких-либо пряностей, а за целый бочонок на восточных невольничьих рынках могут дать полторы тысячи отменных рабов, а если поторговаться могут и две. Но они впервые привезли такие скудные дары. В прошлый раз, как он слышал, ихняя ежегодная дотация включала в себя сотню тысяч золотых, еще больше серебра, сундуки с драгоценными камнями, огромное количество разных трав и радуги было в два раза больше.
- Так или иначе, мы сюда не за этим прибыли, - отрезал Слид.
Он двинулся к главным воротам, Араз и Грин Леен шли рядом, двое людей Марока, шепчась о чем-то между собой, шли позади.
Вся внутренняя гавань, напоминающая полумесяц, была все равно что огромной площадью, шумной и яркой даже в ночь. Здесь располагались торговцы в своих палатках, освещенных то пергаменными, то стеклянными цветными фонарями, предлагая заурядный или диковинный товар, рыбники за своими сильно пахнущими лавками, брави с мечом на боку, стоящие в дверях гостиниц. Были здесь и шлюхи разных мастей, и ткачихи, и скоморохи, и кузницы, и свечники, и стеклодувы. Можно было найти и баньки, и трактиры. Высшие предоставляли разрешение на любой вид торговли всем за определенную плату.
Они плелись по длинной дороге, которая вскоре разошлась на три стороны – одна в западную часть, другая в восточную, третья же к их цели. В этой части огромной площади все имело несколько другие краски по сравнению с тем, что они видели в ее начале. Вместо дешевых гниющих трактиров, двухэтажных гостиниц и мелких банек, появились богатые рестораны с внутренними цветущими двориками, четырех, а то и пятиэтажные гостиницы, и крупные бани с мраморными колоннами; брави также были боле прилично одеты, больше не было толпящихся матросов, солдат и гуляк у борделей. Проходя мимо одного из несколько стоящих рядом шелковых шатров, они услышали торговца, предлагающего на ломаном упрощенном эквестрийском кинжал с рукоятью из кости дракона; двое рыцарей сражались на мечах в небольшом дворике, а их лорды между тем мирно беседовали за одним столом, попивая вино. Из публичного дома выбежала нагая шлюха, за которой гнался с кинжалом в руке двуногий дракон.
Когда Слид дошел до центральных ворот, он обомлел. Он, конечно, читал о них, но увидеть их собственными глазами иное дело. Толстенные, из черного камня ворота были ниже стены всего на два фута, шириной где-то пятнадцать, над ними возвышались две каменные драконьи головы с горящими глазами, которые в случае чего способны изрыгать синий магический огонь.
У главных ворот десять стражников несли караул в рифленых доспехах и с длинными копья с тонкими наконечниками, как иглы; грифон, стоящий недалеко от них, в белой рясе с лиловой четырехконечной звездой на груди, скорее всего, был одним из Высших. Он беседовал с каким-то гневающимся молодым лордом.
- Нет. Вы не можете пройти через ворота, если вас сюда не приглашали или не являетесь королевской особой – повторяю еще раз.
- Я из одного самых старейших домов этого мира, а ты, жалкий мозгляк, запрещаешь мне войти с миром. Неужели ты думаешь, что я, Эстор Рейн, что-то украду?
Два грифона, стоящие рядом с ним, положил лапы на эфес меча, стражники у ворот наставили копья.
- Нет, я и не мыслил об этом, но вам все равно сюда нельзя. – Высший говорил тихим размеренным голосом. – Когда добудете разрешение или получите его, вы сможете пройти, и токмо тогда. А так, не взыщите, милорд, убирайтесь отсюда, покуда наши доблестные воины не понаделали в вас дырок.
Разъяренный лорденыш шагнул вперед, его солдаты вынули клинки, стражники у ворот двинулись к ним, потрясая копьями.
- Я являюсь… - было хотел выплеснуть он, как вдруг к горлу его солдат было приставлено по копью, а к его целых три.
Высший вскинул лапу, призывая всех успокоиться.
- Да, я знаю, кто вы, милорд… уже давно, и не надо это вновь повторять, прошу вас, - как-то грустно вздохнул он. - Вы приходитесь единственным сыном Эстора Рейна, Первого Копья, закадычного друга собственного короля, имеющего достаточно неплохое воинство и неплохие запасы золота, владеющего Каменным Лесом, и я могу навлечь на себя его гнев. Вы это хотели сказать, милорд? – Его губы застыли в подобии улыбки. Морда молодого лорда была в ужасе. – Да, неважно. Я вам советую: уходите подальше от главных ворот в бордель, в трактир… куда вам хочется, главное: подальше от них. А насчет сегодняшнего случая я самолично напишу вашему лорду-отцу. Думаю, ему не понравится ваше непотребство.
Стражники опустили копья, и вскорости молодой Рейн вместе со своей свитой улепетнул неизвестно куда, - наверное, плакаться своему родичу.
- Тысяча извинений, милорды, за столь дурную комедию, - поклонился старый, сморщенный грифон. – Этот юнец не достоин имени своего отца. – Высший глубоко дохнул. – Помню, как давно я бывал у своего брата, Эстора Рейна, и играл с этим тогда еще мальчонкой. Жаль, что я помню его – а он меня нет. Ну… теперь мне уже не важно, что с ним станет: всякий, кто захочет стать одним из нас, должен отказаться от прежней жизни, какой бы она ни была.
<i>“Отказаться от прежней жизни…”,</i> - повторил Слид и следом понял, что вероятность помощи Шада даже мало-мальски - почти ничтожна. <i>“Надо будет его как-то убедить… или заставить – дело десятое, вот только как попасть к нему без этого пресловутого разрешения?”</i> Ни его лорд-отец, ни лорд Марок ничего про это не упоминали, лишь твердили про просьбу помощи у Шада, даже не сказали, как его найти.
- У нас нет этой записульки, - неожиданно бросил Араз. – Той, с помощью которой можно пройти.
“Тогда вам вход закрыт”, - думал услышать Слид, но ответили им совсем другое:
- А вам и не нужно: мы вас ждали, - улыбнулся им как старым друзьям старый грифон. – Вы же от принцессы Селестии, верно?
<i>“Неужто Скиталец нам все-таки благоволит?”</i>
- Да, - ответил Слид.
Старый грифон подошел к ним ближе. Сод и Даларад всю дорогу о чем-то шептались, и тут продолжали свое, изредка посмеиваясь.
- Можно мне вас сопроводить до ваших размещений?
- Нет необходимости, мы должны здесь кое с кем встретиться, и, я полагаю, он знает, где они.
- В таком случае можно мне сопроводить вас к нему, - любезно предложил он. – Я знаю всех в этом городе.
Да, определенно благоволит.
- Почему бы и нет, - порскнул Слид от такой удачи. <i>Видимо, все пройдет хорошо.</i> – Нам к Высшему Шаду.
Высший, кивнув им, что-то крикнул на истинном языке, и из правой пасти дракона высунулась чья-то голова, крикнула в ответ, и старый грифон хихикнул, а дверь открылась.
Он махнул лапой, и они двинулись за ним.
Нет, это место не великолепно – оно невообразимо. Перед ними открылся сон: два широких и два узких чередующихся хода между рядами аметистовых и изумрудных колонн с яркими фиолетовыми и темно-зелеными стеклянными шарами на черных чугунных цепях. Входом к ним служили белые мраморные арки с изображениями древних легенд; две из них он знал – Отравленный Кубок и Проклятая Любовь. Пошли они по последнему широкому ходу. Высший, идущий впереди всех, молчал, Араз подчас осторожно оглядывался на рыцарей Марока, все также тихо беседующих между собой, Грин Леен калякал со Слидом, но потом вдруг спросил:
- Как вы думаете, что Высшие затеяли? - вопросил он. – Зачем мы им все понадобились? Вы сами видели, что сюда прибыли из всех уголков мира.
- То, что усилит их могущество и влияние еще сильнее, - прошелестел он, но ему показалось, что старый грифон его услышал, а если и так, то не подал виду.
- Надеюсь, вы ошибаетесь.
<i>“Я тоже на это надеюсь”. </i>
У выходной арки они увидели две статуи, Нэрии и Скитальца, поломанные и покрытые кровью, под ними было с два десятка трупов: грифон, сжимающий клинок в своем глазу, единорог, двуногий дракон, запустивший руки в свои кишки, еще один грифон, а остальные были слишком изуродованы для опознания. Сплошное месиво. Однако ясно было одно: все из Высших.
- Что здесь произошло? – сдерживая страх, спросил Слид.
Араз достал свою секиру, Сод и Даларад – кинжалы. Грин Леен оставался спокойным.
- Спрячьте оружие, прошу вас, - помедлив, проговорил старый грифон. – Вы сами все скоро узнаете. И, буде вас это успокоит, пока вам ничего не угрожает, - а ваше оружие лишь усложнит нам путь.
- Откуда нам знать, что вы глаголете истину? – трепетно продышал Слид.
Рыцари Марока уже спрятали оружие, но Араз все был наперевес с секирой, готовый пустить ее в дело.
- Тут месиво из ваших дохляков, а ты хочешь, чтобы я убрал почти единственную защиту моего лорда?! – побагровел Араз, грозно шагнув к старому грифону, хотел было занести секиру для вида, но пред ним стал Грин Леен, широко улыбаясь.
- Тише, мой друг, коли они б желали нам смерти – сдохли бы еще у ворот, превратившись в угольки. Нам лучше послушаться благородного грифона, - предостерег он, потрепав копытом по его массивной шее. – Поверь.
- Ты что, веришь этой подлюге, - ощетинился Араз. – Как только мы выйдем из этого прохода…
Верно, если их задумка состояла в простом убийстве, то они сдохли бы еще у самых ворот, а вернее будет – у самой пристани, да и что Высшие с этого получили бы – войну, только и всего. Значит, их возьмут в плен?
- Убери! – скомандовал Селгоро.
И взятие в плен им тоже не выгодно: навлекут на себя мечи всего мира. Так что же тогда… а зачем вообще об этом думать – ни один из этих мертвецов не является гостем, значит, и угрозы для них нет.
Араз, угрожающе глянув на старого грифона, неохотно убрал секиру в ножны.
- Если ты лжешь, дохляк, я снесу твою головенку.
<i>“… то мы трупы”,</i> - мысленно поправил его Слид.
- Пойдемте, - ступил дальше старый грифон, словно ничего и не слышал.
За выходной аркой перед ними предстал именитый город Высших, Ар-то-Зар, Начало и Конец. Сын и наследник, как говорится во многих хрониках, самого Мироздания. Беспощадный, жестокий - милостивый, добрый, родина свершений и нитей судьбы; вотчина Создателя, вотчина Ренгзро и Орзгнер и вотчина других богов, старых и новых, - здесь существует всякая религия и ни одна из них здесь не правит, она есть - и ее нет. И здесь существует вся магия мира, существует магия Мироздания. Здесь смерть граничит с жизнью так тонко, что порой едва можно различить одно от другого. Ар-то-Зар – Начало и Конец.
<i>“Начало смерти и конец жизни”.</i>
Огромная площадь с огромным бьющим до самого неба фонтаном из белого камня, в середине которого парит сгусток чистой голубой энергии. В ее конце должна была начинаться бьющая ключом жизнь, но старые дома из дерева, камня и ткани мироздания были пусты (или казались такими), и дальше не доносилось хоть какого-либо звука. Была пуста и эта площадь, если не брать в счет их самих и двух стражей, охраняющих четыре входа в древний город. Великие, футов одиннадцать, сотворенные из камня и алого метала, с массивными ручищами, древние, как сам город, стражи – големы.
“… Когда же Мироздание сей мир сотворило из магии и ткани своей, населило разумной жизнью и оставило его на тысячу лет, узрело оно всю злобу, всю жестоко и безумство детей своих. И тогда же волей своей, решило оно, уберечь их от их же безумства, через жестокость и злобу, которую они сами и породили. И были сотворены из слез магии, холодного твердого камня и горячего алого метала - големы”, - процитировал Грин Леен по памяти. – “Магия Мироздания” том второй.
- Древняя… жестокая магия, - кратко сказал Селгоро и почувствовал на себе чей-то холодный взор. Глазницы у големов пусты, но он почему-то думал, что они именно только на него и смотрят. – Я тоже читал о них. Но что с их глазницами. В книге у них были серые бесчувственные глаза.
- Книги тоже порой лгут, - усмехнулся старый грифон. – А глаза у них на самом деле чистые, как слезы только что родившейся жизни, и лишь чистые душой могут их узреть, - по крайней мере так написано во втором томе “Магии Мироздания”. Однако я их тоже не вижу.
Араз подошел к одному из стражей, легонько стукнул об него копытом.
- Они точно живые? - усомнился он, стукнув посильнее.
- Достань свое оружие, вот тогда и узнаешь - живы ли они.
- А если это сделаете вы? – заинтересовался Слид. – Что тогда?
- Я этого не сделаю.
- А если все же…
- Нет. Ни в жизнь, - отрезал Высший. – Любого, кто подымет оружие на другого, кто возжелает чьей-то крови - ждет участь пострашнее обычной смерти от обычного клинка, - продолжил старый грифон. – Того, кто осквернит обитель Мироздания, ждут вечные страдания… после того, как его размажут стражи. – Высший лукаво улыбнулся. – Однако давайте не будем думать о плохом: еще никто не осмелился сделать это.
- А, так те покойнички ими и не являются, - насмешливо подал голос Сод. – Я не мыслил, что можно быть в полном здравии с кишками наружу.
- А я скажу больше, что быть живым, когда твое тело похоже на массу красного дерьма – вот настоящая магия.
Рыцари Марока дружно заржали, Араз их поддержал, но остальные смолчали.
- То место входа, а не сама обитель, - пояснил Высший. – И убили их не големы.
- А кто? – осведомился Селгоро в надежде услышать ответ, но в ответ получил лишь натянутую улыбку.
Луна освещала дорогу. В конце площади Высший неожиданно завел разговор.
- Пока мы еще не пришли, я хотел бы скрасить время, поведав вам немного о столь легендарном городе. Начну я, пожалуй, с входа. Он делиться на два широких и два узких хода, каждый из которых является портал в ту или иную часть города. Мы пошли по четвертому, о трех других вам не стоит думать. Каждая часть Ар-то-Зар – это город. Четвертый ведет в Арглазар, или на вашем языке в… суд, решение. – Он усмехнулся. - Думаю, вы о таком не читали.
- Нет, - согласился Слид. – В эти части города вы никого не пускаете?
- И да, и нет. Для каждой части Ар-то-Зар – свой посетитель.
<i>“И какие же посетители для трех других?”,</i> - мысленно спросил он себя, но сказать не решился.
Они шли по широкой дороге, выложенной из гладкого камня и сверкающего алмаза, под каменным мостом, соединяющим верхний город.
- Миновав вход, вы оказываетесь на одной из шести площадей, на площади Ар. От нее можно попасть на площадь Гламон и в лавку чародейства.
- Вы разрешаете торговлю в самом городе?
- Да… но лишь немногим, и плата совсем другая.
